Скотт приехал в шесть. Он прилетел в Брэдли Филд, и там его встретила незнакомая Лауре девушка, некая Келли, с которой, по его словам, он встречался летом. Вероятно, он поддерживал с ней связь, и хотя при других обстоятельствах Лаура не преминула бы пригласить ее в дом, на сей раз она была счастлива, когда красный «шеви» девушки выехал за ворота. Она хотела остаться наедине со Скоттом, хотела посвятить его во все происшедшее, поговорить с ним о Джеффе.
Она надеялась, что у Скотта в силу его близости с отцом есть какие-либо соображения относительно случившегося. Но она заблуждалась — у Скотта не было ни малейшего представления об этом.
— А когда вы ездили с ним в Бостон на игры, о чем вы разговаривали?
— О бейсболе, — ответил Скотт. Он лежал на кровати, как это делал всегда, возвращаясь домой из школы. На стенах висели флаги, полки были уставлены призами и другими памятными вещицами школьных дней, которые сложились для него очень счастливо. Лаура знала, что и в колледже ему хорошо, но там он уже не был таким героем, как в школе. Какая разница, что, с точки зрения Лауры, широкие плечи и однодневная щетина придавали ему неотразимый вид. В глазах тысяч других студентов Пенна он выглядел мелкой рыбешкой. Ему пришлось привыкать к этому в течение почти целого года, но, когда в мае он возвратился домой со значком члена братства и вполне приличными оценками, к нему вернулось чувство достоинства.
Лаура была уверена, что Джефф вел искренние разговоры с уже повзрослевшим Скоттом.
— Нужели твой отец никогда не разговаривал с тобой о работе?
— Нет. Он хотел забыть о ней. Поэтому-то он так и любил бейсбол. Это было своеобразным бегством. Я думаю, если папа о чем и мечтал, так это о том, чтобы стать профессиональным бейсболистом.
— Ты серьезно? — изумленно переспросила Лаура.
— Конечно.
Ей пришли на память слова Лидии о том, что Джефф всегда был вторым. Кристиан не был профессиональным бейсболистом, но играл за университетскую команду в колледже. Пять лет спустя, занимаясь в другом колледже, Джефф не попал в команду. Вместо этого он женился на Лауре.
— Он когда-нибудь говорил тебе об этом?
— Нет. Но в этом можно не сомневаться, если посмотреть, как он следит за игрой, поддерживает игроков, критикует тренеров. Но, черт, мама, это ведь только мечты. Все о чем-нибудь мечтают.
Лаура понимала это. И все же что-то тревожило ее. Сидя боком у стола, она оперлась на него локтями.
— Ты думаешь, ему не нравилась его работа?
— Почему, он к ней прекрасно относился.
— Настолько прекрасно, что хотел видеть тебя своим коллегой? — поддела его Лаура.
— Он понимал, что из этого ничего не получится, — скорчил физиономию Скотт. — У меня всегда были нелады с математикой. Я никогда бы не смог заниматься тем, что делает он. К тому же он знает о моем желании стать адвокатом.
Эта идея появилась летом, после того как Скотт поработал в Обществе правовой помощи, до этого же он попеременно собирался стать архитектором, психиатром и банкиром-инвестором.
— До сих пор хочешь?
— Прокурором, пожалуй. Правда будет здорово, если мне когда-нибудь удастся выиграть дело у Дафны?
— Я бы не хотела, чтобы ты с ней оказался по разные стороны барьера. Она — сильный адвокат.
— Говорят, да. Тогда, может, я начну работать в прокуратуре, а потом перключусь на защиту, открою собственную фирму и возьму Дафну к себе, когда коллеги сочтут ее слишком старой.
— Дафну слишком старой? Не горячись. Она переживет всех своих партнеров.
— Но она столько работает. Ей надо больше развлекаться.
Лаура устало посмотрела на него, и он добавил:
— Ты всегда пытаешься ее устроить. Но если бы она захотела познакомиться с кем-нибудь помоложе себя, у меня есть такой человек на примете.
— Кто?
— Алекс.
— Твой приятель, которого ты приглашал на день Благодарения?
— Он считает, что Дафна сухая.
— Скотт, Алексу нет еще и двадцати одного года. А Дафне почти сорок.
— Как и тебе, но ребята считают, что ты классно выглядишь. Будь я на месте папы, я бы поспешил назад, пока никто ничего не предпринял.
Легкая шутка сына ненадолго исправила настроение Лауре.
— Сейчас это неуместно, Скотт.
— Я же шучу.
— Зачем ты такое говоришь? С чего это тебе приходит такое в голову? Мы верны друг другу. Я не смотрю на других мужчин, и твой отец не заглядывается на женщин.
— Заглядывается.
— Нет.
— Мама, я свидетель того, что он смотрит на других женщин. Он не слепой. Он встречает на улице красотку и оглядывается. Неужели ты считаешь, что только я жду летнего приложения с фасонами купальников? Он нормальный человек. И он — мужчина.
— Но он верный мужчина.
— Да, не донжуан.
— Что это значит?
— Это значит, что он не романтик.
Лаура не стала принимать это критическое замечание близко к сердцу. Скотт наслаждался, порицая взрослых. Принижение отца было одним из способов самоутверждения. Но сдержаться ей не удалось.
— Конечно же романтик.
— Что же он такого романтического сделал за последние полгода? — поинтересовался Скотт, закладывая руки за голову.
— Он прислал мне цветы в июле на мой день рождения.
— Да, сделал заказ по телефону, на что потребовалось не больше трех минут, — возразил Скотт. — Я не считаю это романтикой.
Лаура вспомнила тюльпаны на кухонном столе Лидии и то, как она удивилась, что Джефф сам их принес.
— Важно внимание. А как насчет кольца, которое он подарил мне на годовщину нашей свадьбы?
— Ты его нашла, когда вы с папой были в Северо-Восточной Гавани, и влюбилась в него. А папа счел тогда, что оно слишком дорого стоит.
— Что оно слишком необычно, — поправила Лаура. — Он счел его слишком необычным. — Кольцо было очень красивым — чеканное золото, переплетенное серебряными нитями, со смещенным от центра грушевидным сапфиром. — Он привык к более традиционным вещам, но купил его. Он позвонил в магазин, после того как мы вернулись домой, и договорился, чтобы его прислали. Если это не называется романтичным, то уж не знаю, что ты имеешь в виду.
— Это материальная вещь, мам. А как насчет того, что действительно требует времени, сил, фантазии?
— Например? — спросила Лаура. Ей хотелось понять, что имеет в виду ее девятнадцатилетний сын.
— Например, сделать тебе сюрприз и отправиться с тобой в Париж. Или подать тебе завтрак в постель, поставив на поднос розу. Или нанять лимузин с шофером и заниматься с тобой любовью на заднем сиденье, пока он мчится по Беркширу.
— Я потрясена, — откликнулась Лаура, приподняв брови. — Где ты этого набрался, Скотт?
