— Ладно! — хмыкает Булатов и, схватив меня за руку, притягивает к себе. Его ладонь немного влажная и грубая, а губы, что касаются щёки, отвратительно чужие. — Ещё успеваем на сеанс, идём!
Как и обещал, Тоха ведёт меня в кинотеатр. Современный блокбастер, ведро попкорна в руках и места в самом центре. Булатов больше не пытается меня поцеловать, с неподдельным интересом смотрит фильм и пьёт колу. Он не старается произвести на меня впечатление или доказать окружающим, что мы пара. Антон даже не замечает, что я засыпаю посреди фильма, а после, когда в кинозале вновь загорается свет, переплетает наши пальцы и провожает до дома, по пути рассказывая какие-то байки.
Не знаю, то ли от усталости, то ли от плохого самочувствия, но поведение Антона кажется мне до невозможного странным! Нормальное для обычных людей, для Булатова оно совершенно несвойственное. Сейчас рядом со мной другой человек: тихий, адекватный, местами даже интересный… Этот парень, что идёт рядом, впервые не пытается задеть меня словом или оскорбить, не распускает руки и даже замечает, что я вся горю, когда возле подъезда снова касается губами щеки. Наверно, моя реальность просто искажена простуженным сознанием. Всему виной жар! А иначе, как объяснить поведение Булатова? Ещё утром он грязно шантажировал меня, беспечно обнимая у всех на виду, а сейчас робко держит за руку и благодарит за вечер.
— Зачем я тебе, Тош? Что вообще происходит?
— А что происходит? — Включает дурака Булатов и смотрит по сторонам, засунув руки в карманы.
— Тебе не с кем было сходить в кино?
— Свиридова, не лезь туда, куда не просят! — грубо отвечает Антон, вновь становясь прежним. — Тебе что-то не понравилось, не пойму?
— Я просто хочу тебя понять.
— А не надо меня понимать! Не нравится, когда с тобой по-хорошему, так могу и по-плохому.
— Не сомневаюсь! — бурчу под нос и захожу в подъезд, подальше от Булатова и его сумасшедших тараканов.
Едва дожидаюсь лифт. Навалившись на зеркальную стену, с трудом удерживаю вертикальное положение, пока тот неспешно везёт меня на нужный этаж. Я устала! Дико, нестерпимо! Головная боль и слабость по всему телу с каждой секундой дают о себе знать всё сильнее. С сотого раза попадаю ключом в замочную скважину и отпираю замок. Меня никто не встречает. Из родительской спальни доносятся приглушённые голоса, а с кухни в гостиную падает тонкий луч света. Там, на столе, мама оставила для меня ужин, но сил притронуться к нему нет. Мне стоит неимоверных усилий подняться на второй этаж и нащупать выключатель в своей спальне. В глаза тут же бьёт яркий свет. Он ослепляет и вынуждает зажмуриться. А когда решаюсь открыть глаза, то нахожу свою комнату в идеальном порядке: ни разбросанных вещей, ни следов от перьевой войнушки. На тумбочке около кровати замечаю свой мобильный, а возле окна — Ветрова. Сава стоит ко мне спиной и внимательно смотрит вниз. Точнее, смотрел. И наверное, видел, как мы с Тохой разговаривали у подъезда. Одной рукой Ветров крепко сжимает тонкий тюль, второй ударяет по тёмному стеклу, в котором сейчас отражается вся моя комната вместе со мной.
Хочу возмутиться, выгнать придурка из собственной спальни, а ещё желательно из нашего дома и своей жизни, но вместо этого обессиленно по стене оседаю на пол и тихо прошу:
— Уходи!
Глава 12. Игра
Пять лет назад.
Савелий.
— Мы крутые! — кричит Лёня, снова и снова подпрыгивая на кровати. — Мы круче всех!
Старая металлическая сетка отлично пружинит под голыми пятками парня, но до зубного скрежета раздражает своим скрипом. Впрочем, Смирнов так орёт, что ещё большой вопрос: кто кого?
— Громче, пацаны! — Не унимается правый защитник нашей хоккейной команды. — Ну! «Олимпия» — чемпионы!
— Да! Мы лучшие! — вторит ему Гриша и тоже принимается скакать. — Круче нас только Халк! Ветер, давай с нами!
— Детский сад! — Мотаю головой, едва сдерживая смех.
— Кто не с нами — тот против нас, Ветер! — вопит Лёня, напоминая негласный девиз нашей команды. — Ну же, кто тут самый крутой?
— Придурки! — отрезаю, давясь от смеха, и всё же, скинув кроссовки, забираюсь на матрас.
— Не слышу, Ветер! — чеканит Смирнов и швыряет в меня видавшей виды подушкой. Постельное бельё мы сдали ещё утром, а потому от столкновения с моим коленом из посеревшего наперника в разные стороны летит пух.
— Мы крутые! — Отдаюсь с головой захлестнувшим эмоциям и теряю связь с реальностью. — «Олимпия» — чемпионы!
— Да! Вот так! — гогочет Лёня и ловко уворачивается от ответного удара подушкой. — Давай, пацаны, ещё громче! Олимпия! Олимпия!
Нам плевать, что кровати под нами держатся на честном слове, а наши возгласы эхом разносятся по третьему этажу спортивной гостиницы. Мы продолжаем оголтело скакать и, срывая голоса, радоваться победе, о которой бредили последние полгода! За спиной важная игра со сборной соседнего региона, а впереди — целый месяц отдыха. Уже вечером огромный двухэтажный автобус отвезёт нас в домой, а завтра утром я вместе с родителями отправлюсь к морю. Я заслужил! Идеальный сын, гордость школы, а теперь ещё и лучший игрок сезона — я ли не молодец?!
— А пошлите гулять? — Раскрасневшийся Гришка Зотов, наш бессменный вратарь, плюхается на кровать и раскидывает руки в стороны. — А то сейчас докричимся, и Сан Саныч из нас отбивную сделает!
— Думаешь, Саныч в отеле сидит? Ага! — Шмыгает вечно простуженным носом Лёня. — Спорим, тренер нас всех в гостиницу загнал, а сам отмечает победу!
— Да какая разница, всё равно старая грымза-администратор никуда нас не выпустит. — Подпрыгиваю напоследок и, поджав ноги, ничком падаю на матрас. — Первый раз, что ли?
— Жаль, — канючит Гриша. В свои тринадцать он выглядит как старшеклассник. Высокий, мощный, с едва заметной порослью над верхней губой. Да и голос у парня низкий, с хрипотцой. Всё это никак не вяжется с прыжками на кровати и нелепым нытьём. — А я в «МакДак» хотел сходить. Верите, ни разу бургер не пробовал?
— Было бы, что там пробовать? Хлеб да котлета.
— Давайте лучше остальных найдём. А там и придумаем, как время до вечера скоротать. — Закидываю ноги на спинку кровати, а руки — за голову. Нас приехало на игру восемнадцать человек, но все, как сквозь землю провалились.
— А что их искать? — фыркает Гриша. — Саня ещё вчера кичился, что если обыграем этих слюнтяев, то пойдёт покорять сердца местных фигуристочек со второго этажа.
— Фигуристочек? — К этим самоотверженным девочкам у меня с детства трепетное отношение.
— Ага, со всей страны понаехали. У них тут что-то вроде летних сборов.
— Да ну, скучно! — Отдохнув немного, Лёня снова начинает прыгать. — О чём нам с ними говорить? Ну на фиг!
— За что купил, за то продаю! — возмущается Гриша. Парень всё время забывает, что мы с Ленькой немного младше, а потому драки подушками нам куда интереснее каких-то там девчонок. — Вы спросили, где Саня, — я ответил! Не хотите, давайте дальше с ума сходить.
И всё же через десять минут мы плетёмся на второй этаж к остальным ребятам из команды. Громкие голоса парней и девичий смех безошибочно указывают на номер в конце коридора. Но не успевает наша дружная троица приблизиться к цели, как дверь номера с грохотом отворяется, а на нас выбегает толпа визжащих подростков.
— Я считаю до пяти, — доносится им вдогонку басовитый голос Сани, центрального нападающего и капитана «Олимпии». — Кто не спрятался, я не виноват. Раз…
— Вы чего встали как вкопанные, — щебечет рыжеволосая девчушка лет десяти и тянет Гришу за собой. — Прячемся. Скорее.
— Зачем? — Послушно семенит за малявкой вратарь.
— Кого Саша первым найдёт, тому голым по этажу бежать. Ну же, скорее!
— Вот чёрт! — хохочет Лёня. — Этот заставит! Айда врассыпную, пацаны!
Мы тут же подрываемся с места и несёмся за шумной толпой, а уже через несколько секунд разбегаемся по разным этажам. Лёня и Гриша устремляются наверх, а я отчего-то спускаюсь сначала на первый, а потом ещё ниже, на цокольный этаж. Адреналин в крови штормит, а дыхание непослушно сбивается. Найди Саня кого другого — пожалел бы, но только не меня. С первого дня, как я ступил на лёд, парень видит во мне конкурента, а потому нет никаких сомнений: не спрячусь как следует — сверкать голой попой перед пацанами придётся однозначно! Но как назло, на этаже ни одного закоулка, а двери все наглухо закрыты. Взбудораженное воображение играет со мной злую шутку: мне чудится, что за спиной раздаются шаги. Дёргаю каждую дверь в надежде найти спасение. И какова же моя радость, когда самая крайняя и невзрачная всё же открывается. Я влетаю внутрь не глядя и лишь спустя мгновение понимаю, что вокруг темно. Ладонью скольжу по стене, пытаясь найти выключатель, но его нет! Зато есть какие-то стеллажи, забитые хламом. Тот начинает с грохотом падать, вынуждая и без того шальное сердце биться быстрее.
