— Какого чёрта ты промолчал? — надрывно ору между этажами. Знаю, отсюда Ветрову меня не видно, а за стеной хоккейного гула, наверно, и неслышно. Но всё-таки становится чуть легче на сердце: я спросила!
Оставшиеся ступеньки преодолеваю за считаные секунды и подбегаю к двери в свою комнату. У порога зачем-то замираю и прислушиваюсь к звукам из гостиной: ничего не изменилось.
— Трус! — разочарованно кричу в пустоту и с грохотом закрываю за собой дверь.
Загнанным в клетку зверем мечусь по комнате, не находя себе места. Несколько раз открываю шкаф, чтобы придумать, в чём пойти на свидание с Тохой, и столько же закрываю, презирая себя за слабость. Подбегаю к зеркалу в ванной и остервенело умываю глаза прохладной водой, чтобы хоть немного снять красноту, но ничего не помогает. Зарёванная, распухшая, лохматая, я похожа на чучело. Впрочем, и чувствую себя не лучше. Щёки горят, а тело колотит от холода. От гнетущих мыслей разрывается голова, а от чёртовых слёз с новой силой дерёт горло. Я устала! Запуталась! И ничего не хочу решать в таком состоянии.
Выскакиваю из ванной и обессиленно падаю на кровать, зарываясь носом в подушки. До встречи с Булатовым у торгового центра чуть больше часа, а значит, могу себе позволить побыть слабой хотя бы десять минут. Закрываю глаза и теряю счёт времени…
Сквозь дрему ощущаю осторожные поглаживания по голове. Наверное, мама. Она так давно не была со мной ласковой, что не спешу просыпаться, наслаждаясь моментом. Тепло её рук успокаивает и согревает. Забываю про озноб и Булатова, а ещё отчаянно верю, что всё будет хорошо. Я не одна. Мама сможет помочь, найти нужные слова и подсказать. Её касания пропитаны трепетной нежностью и безграничной любовью. Такие родные. Такие необходимые. Не могу сдержать улыбку и, не открывая глаз, мурлычу разнеженной на солнышке довольной кошкой:
— Я люблю тебя!
В этот же миг мамина ладонь замирает, а в следующий — ложится на мой лоб.
— У тебя жар, Нана. — Нежность прикосновений сменяется грубым голосом Ветрова. — Простыла?
— Ты? Почему здесь? Где мама? — Испуганно распахиваю глаза и суматошно занимаю сидячее положение, едва не ударившись головой о лохматую башку беспризорника.
— Не знаю. Родители ещё не пришли. — Пожимает плечами Ветров, даже не думая вставать с кровати. Сидит возле меня и что-то ищет своим неподъёмным взглядом в моих глазах. — Ты кричала во сне.
— И? Это повод врываться в мою комнату? Убирайся!
Сава плотно сжимает губы и, опустив голову, о чём-то думает.
— Ветров, ты оглох? Вон из комнаты!
Ветров молчит. Разочарованно качает головой и вместо того, чтобы просто уйти, снова смотрит на меня.
— Ты спросила, почему я промолчал. — Мне кажется, или каждое слово ему даётся с трудом. Уверена, ему хочется послать меня лесом и свалить, но что-то удерживает на месте.
— Потому что трус! — шиплю и отползаю к изголовью кровати, подальше от этого типа.
— Думай, как знаешь! — Ветров морщит нос и встаёт. — Трус так трус. А ещё, видимо, дурак, раз пришёл к тебе с ответами.
Широкими шагами он решительно идёт прочь, а я смотрю ему в спину и борюсь с желанием его остановить. Просто позвать, извиниться, выслушать — наверно, именно так поступают взрослые, но куда мне до них? Кусаю губы, наблюдая, как Ветров тянется к двери, и не нахожу ничего лучше, чем схватить подушку и со всего духу запустить её в чёрную шевелюру парня.
— Почему ты всё время сбега́ешь, Ветров?
Удар. По чистой случайности я попадаю прямо по затылку оборванца. Наверно, ему больно. Хотя вряд ли. Но то, что ему неприятно, это точно! Он останавливается, задержав ладонь на ручке двери. Тяжело дышит, но не оборачивается. Снова зубами впиваюсь в губы и жду. И с каждой секундой треклятого ожидания всё больше понимаю, что перешла черту. Ветров ответит! Но вряд ли его ответ придётся мне по душе.
— Молчишь? — Терять мне нечего, и в Саву летит ещё одна подушка. На сей раз я попадаю ему в спину. Ветров опускает руки вдоль тела и ритмично сжимает кулаки. Он разъярён!
По коже проносятся странные импульсы. Дикий страх вперемешку с небывалой лёгкостью побуждают меня схватить третью, последнюю, подушку и, спрыгнув с кровати, подбежать к парню ближе.
— Всё, что ты можешь, это бить словами, пока никто не видит! Конечно, большого ума оскорбить девчонку не надо! А как слово сказать при всех, да против Булатова, так кишка тонка? — Заношу подушку над головой, чтобы с размаху опустить её на плечи Ветрова, но парень внезапно разворачивается.
— Только попробуй! — цедит сквозь зубы и обжигает взглядом. — Пожалеешь!
— Куда хуже-то? — ухмыляюсь и приземляю подушку на голову парня. Его растерянный вид наряду с напряжёнными скулами и разъярённым взглядом вызывает у меня приступ смеха. И пока Ветров пышет паром от возмущения, я снова и снова наношу перьевые удары по его телу. Наверно, это именно то, что мне сейчас нужно! Выместить всю злобу на придурке, отомстить за все его поганые слова в мой адрес и хотя бы на минутку забыть о дурацком шантаже Булатова. В запале наносимых ударов не обращаю внимания на действия Савы. Вот он наклоняется, вот закрывает лицо руками, вот пытается отойти — все это только разжигает во мне азарт. Наверно, поэтому не сразу замечаю, как Ветров поднимает с пола другую подушку, и прихожу в себя, когда получаю ответный удар в плечо. Это и правда не больно, но теперь — это повод не прекращать борьбу! Остаться в живых должен только один!
— Слабак! — Отмахиваюсь от парня, нанося ответный удар!
— Заноза! — И снова мне прилетает вбок.
— Это все, на что ты способен? — Целюсь по голове противника, но Ветров уворачивается, и вместо цели я попадаю по острому краю комода за его спиной. Наволочка трещит, а из подушки начинают лететь перья.
— Мазила! — Смеётся Сава и заряжает мне по ногам. Ловлю себя на мысли, что впервые слышу его смех, и в результате пропускаю ещё удар, уже с другой стороны.
— Да я тебя в порошок сотру! — Закипаю с новой силой и замахиваюсь в парня. От столкновения с целью дыра на подушке становится только шире. Перья стремительно вырываются на свободу и забавно оседают на волосах и лице Ветрова.
— Так тебе! — Хохочу и, пока парень сдувает с носа пушинки, продолжаю атаку.
— Кукарекать, так на пару! — Ветров отбрасывает своё орудие на пол и пытается отобрать моё. — Давай сюда!
— Размечтался! — Упорно тяну подушку в свою сторону, отчего та практически распадается на две части. Перья слежавшимися горстками летят на пол, а моя уютная комната всё больше напоминает курятник или утятник. Неважно! Думать об этом некогда, да и совершенно не хочется. Одной рукой перетягивая остатки подушки на себя, второй загребаю побольше перьев и швыряю в лицо Ветрова, умирая со смеха.
— Ты за это ответишь! — невнятно бормочет Сава, свободной рукой очищая лицо.
— Ага! — ехидно поддакиваю и резко выпускаю из рук свой край подушки. От неожиданности Ветров падает на пол, а я запрыгиваю на кровать, чтобы обеспечить себя новой ударной силой. Правда, подушек больше нет.
— Попалась? — Поднявшись на ноги, наступает Сава с остатками растрёпанной подушки в руках, а я не могу перестать хохотать.
— Боюсь, боюсь! — Изображаю испуг на лице, а сама то и дело прыскаю со смеха. — О, великий и ужасный повелитель утиных перьев, пощади!
— Пощады не будет! — Выплёвывая изо рта пух, басит Ветров и всё же наносит удар, укутывая меня в белое перьевое облако, от которого щекочет в носу и слезится в глазах. Но всё это глупости! Я стою на кровати, задрав голову к потолку, и, раскинув руки в стороны, смеюсь, впервые за долгое время, ощущая себя счастливой.
— Марьяна! — Громогласный возглас отца мигом возвращает в реальность. Смотрю, как медленно кружась, перья опускаются на пол, и ощущаю, как моё перепуганное сердце приземляется в пятки. Глупое счастье оказалось слишком коротким.
— Ты что здесь устроила, дочь? — продолжает свирепствовать папа.
— Боже, что тут произошло? — вторит ему мама писклявым визгом.
