— Не просто так.
— Отвлечь меня?
— Верно.
— То есть ты притащил клоуна, потому что не справился.
— Я притащил клоуна, потому что не хочу вступать с тобой в перепалку, которая сделает только хуже.
— Потому что я сама пошла за тобой, потому что сама виновата? — Ответа я не жду, просто умываюсь. Делаю пучок, затягивая волосы сильнее обычного, словно внешняя боль сможет облегчить внутреннюю.
Некоторое время смотрю на себя в зеркало.
А там что? Там все печально. Там жертва, которая любит своего палача. Там жена, что изменила мужу. Там женщина, в руки взять себя не может. В такие моменты я напоминаю себе мать. Только у нее была зависимость к всем мужчинам, а у меня к конкретному. Дура....
— Диана?
— Да иду я.
Мы вместе выходим в зал, идем к Мирошину. Перед ним уже стоят три бокала.
— Что там? — Артур только открывает рот, чтобы ответить, а уже беру бокал и подношу ко рту. — А, плевать.
Внутри вино, сухое, но сейчас оно успокаивает меня, стекает по горлу. Тахикардия улеглась, голова стала болеть меньше.
— Ого. Живая? — спрашивает Мирошин, а я киваю.
— Значит, клиника? Туда тебя Артур отвез?
— Да, но перед этим отпиздил хорошенько. Я потом вообще удивился, что вы расстались, так долго вместе. Он показывал ваши общие фото, когда я просил. В клинике, знаешь ли, особо не с кем разговаривать. А Артур приходил.
Глава 21. Артур
Прошлое
— Как ты разговариваешь с отцом? Ты забыл, кто дал тебе образование? Квартиру? Или ты считаешь себя умнее меня?
— Я учусь на бюджете, — напоминаю, отпивая черный чай из лучшего сервиза. Мама достает его всегда, когда я появляюсь здесь. Все реже и реже. Будь моя воля…
— Не дерзи мне, мальчишка! А кто учил тебя в школе? На меня смотри!
— Смотрю, — впериваю взгляд, хотя хочется отвернуться и не смотреть на то, как его лицо краснеет и трясется в ненависти. Меня и самого начинает ломать. – Просто понять не могу, ты позвал меня на ужин, чтобы опять повысить за счет меня самооценку? Получается?
— Ах ты щенок неблагодарный! Ты что думаешь? Связался с сыночками коррупционеров и взяточников и сам стал что-то стоить? Ты никто! Они выкинут тебя, как только наиграются, и ты придешь сюда, просить найти тебе работу!
— Если выкинули тебя, не значит, что это произойдет со мной.
— Давай, давай, я потом обязательно посмеюсь, когда ты останешься у разбитого корыта. Бери ношу по себе, сын…
— Карим…
— Рот закрой! Не нужно было дарить ему эту квартиру! Он теперь возомнил себя мажором. А я тебе напомню, что ты не мажор! Пора прекращать мечтать, а заняться делом. Настоящим.
— Я не пойду работать на этот завод. У меня учеба.
— Но по выходным…
— Я уже все сказал, — не стал я больше слушать это и встал из-за стола. Заебали. Каждую минуту, которую я провожу здесь, чувствую себя гусеницей, которая никогда не станет бабочкой. Никогда ничего не добьется. И самое страшное, что, если так и случится, я не смогу смотреть на самодовольную рожу отца. Сука.
— Артур… — мама тормозит меня в дверях, протягивает мне шапку. – Шапку хоть надень.
— Ты тоже считаешь, что я ничего не добьюсь, да?
— Ты всегда был мечтателем, но порой лучше жить в реальном мире…
— Ясно, — отворачиваюсь от нее, застегивая пальто. Мама красива блондинка, но постоянная работа не дает ей этого показать. Порой мне кажется, что она забывает, что она женщина, а не ломовая лошадь. И отец так же. Не хочу я так. – Я мечтаю не заболеть и уверен, что так и случится.
Вылетаю из квартиры, прыгаю в свое поддержанное Порше и давлю на газ. Пока мчу по проспекту, просматриваю номера знакомых золотых девочек.
Как было бы легко соблазнить любую из них, заделать ей ребенка и жить припеваючи всю свою жизнь на деньги ее папаши.
Но это слишком легко, а ухмылка отца при этом будет очень злой.
Оставлю этот вариант на самый крайний случай. Пока есть мозги и терпение, я буду сам карабкаться по отвесной стене к олимпу, пока у золотой молодежи туда прямой билет на лифте.
Отбрасываю телефон и еду в свою квартиру. Да, досталась она мне от бабки, в центре, но ремонта здесь на несколько миллионов. Стены пошарпанные. Окна деревянные, одно и во во-все пленкой обтянуто. Балкон на грани развала. Вот тебе и сталинка. Мне пока и телку привести сюда стыдно.
Разве что только Титову. Ей вообще все равно, где и в каких условиях, главное со мной.
Этим она бесит больше всего. Бесит, что никогда ничего не просит, никогда не ноет, никогда не требует.
Как приятно размазывать ее святость по члену и трахать до потери пульса на старом промятом диване.
Пока убираю остатки вчерашнего ужина, прокашливаюсь, понимая, что зря в такой ветер ходил без шапки. Зато есть повод позвонить Диане и потребовать меня вылечить.
Заглядываю в телефон и сверяю расписание. Интересно. У нее уже должна была закончилась учеба, сегодня ночная смена в больнице, где она подрабатывает медсестрой.
Закидываю в рот остатки курицы и спускаюсь на улицу. К машине. Здесь недалеко, так что я успеваю добраться до Дианы за пол часа.
И, конечно, вовремя.
Она как раз выходит из подъезда в вечно старом пальто, завернутая в шарф и шерстяную шапку. Вот кто точно заболеть не планирует.
И я уже хочу из машины выйти, предчувствую как ее глаза загорятся, как расцветет ее лицо, улыбку…
Как вдруг замечаю, что к ней подходит какой-то нарик в спортивном костюме и пидарке. Я бы уже рванул ее выручать, но она, дрянь такая, улыбается ему.
Что за хуйня? Мало того….
Целует в щеку и спокойно идет с ним под руку.
Заебательное окончание не слишком хорошего дня. Я тихонько следую за ними. Если она только посмеет дать себя коснуться или поцеловать, я ей въебу, реально.
Меня всего месяц рядом не было, а она уже с другим тусуется.
Неужели такая же проблядь как ее мать, которой, кажется, вообще срать, с кем и где. Она и меня пыталась кадрить, идиотка.
Как только поднимусь, куплю Диане квартиру, чтобы подальше жила от матери. Если она конечно верна мне осталась. Я должен быть в этом уверен, чтобы держать ее рядом.
Все пятнадцать минут до Городской больницы они идут не спеша. Все время то смеясь, то тихонько переговариваясь.
Я медленно закипаю, чувствуя, что окончательно готов сегодня к убийству. И Диане же будет лучше, если она не даст повода усомниться в ее любви.
Они вместе заходят в больницу, и я, недолго думая за ними.
— Молодой человек, вы куда? – толстая баба сидит за столом. Зевает. Еще бы немного и уснула.
— Я к рентгенологу, Матвею Алексеевичу. Он мой дядя, — врать нужно с улыбкой и спокойно, чтобы никто не усомнился в твоей правде. И действительно медсестра мило улыбается. Не зря выучил всех врачей этой больницы.
— Тогда надень бахилы, милый. И не мешай, если там больной.
— Не вопрос, — делаю, как она говорит, и тороплюсь к сестринской, где обычно тусит ночью Диана. Но не успеваю дойти до нее, как из процедурной доносится звон битого стекла и приглушенный голос Дианы.
— Толя, я же сказала, что не могу тебе помочь! Уходи!
— Ну нет, детка, ты мне поможешь. Прямо сейчас выдашь все, что я скажу, а то, — слышу, как щелкает складной нож, и уже не жду. Открываю дверь и буквально с ноги пинаю урода в зад. Диана вскрикивает, а я его же нож к худому горлу приставляю.
— Знаешь, чем лучше всего лечится зависимость, ублюдок.
— Артур!
— Смертью. Умираешь и тебе больше ничего не нужно. Как тебе такая идея.
Нарик пытается дергаться, а я сильнее надавливаю на кожу, пуская тонкую струйку крови.
— Артур, пожалуйста, он неплохой! Не надо грех на душу брать.
— Он бы убил тебя за дозу, ты понимаешь? Нахуй ты его притащила? — поворачиваю голову в пол оборота, смотрю на медсестричку в белом халатике Она даже не успела его застегнуть. – Ты с ним трахалась?
— Господи, нет конечно! Он просто мой сосед. Он неплохой, у него родители наркоманы, вот он и …
