понимал, как жить дальше. Отец настаивал, чтобы я вернулся в бизнес, а мне было все равно. Но в одно прекрасное утро я все-таки собрался с силами и поволок себя в офис. Поднялся на лифте, прошел в кабинет, уселся за стол и мрачно огляделся. Я прекрасно помнил, чем занимался раньше, и понимал, что для начала надо выяснить, что происходило за время моего отсутствия, но… Меня физически тошнило от одних только мыслей о делах. Договора, счета, проекты, презентации, заказчики, инвесторы – все это казалось мне совершенно бессмысленным. Чем мы заняты? Какая от нас вообще польза? Раньше подобные мысли мне в голову не приходили.
Я встал, подошел к окну, попытался распахнуть створку – не вышло. Забыл, что работает кондиционер, а окна закрыты намертво. «Нечем дышать! – панически подумал я. – Тут совсем нечем дышать!» И выбежал из кабинета, не обращая внимания на секретаршу, что-то кричавшую мне вслед. Только оказавшись на улице, я пришел в себя. Глубоко вздохнул и побрел куда-то, машинально свернув направо. Брел я долго. Ни о чем не думал, просто дышал. Мне попалась на глаза вывеска кафе, я зашел. Внутри вкусно пахло выпечкой и кофе. Я подошел к витрине и стал изучать выставленные там пирожные – вдруг нестерпимо захотелось сладкого.
– Выбрали что-нибудь? – спросила из-за стойки девушка в оранжевой блузке и коричневом форменном фартуке. Симпатичная, хотя и не красавица – востроносенькая брюнетка с яркими темными глазами. Она улыбалась. Улыбка у нее была замечательная – «звездная», почему-то подумалось мне.
– А что бы вы посоветовали? – спросил я и, прищурившись, прочел имя на бейджике. – Полагаюсь на ваш вкус, Екатерина.
– Ой, это вы напрасно! – воскликнула она. – Я не люблю сладкое. Попробуйте «Малиновый бархат», его чаще прочих берут. Неприторное, по крайней мере. Вот кофе я возьмусь вам посоветовать.
– И какой же мне подойдет кофе? Или надо говорить «какое»? Всегда путаюсь.
– Кофе – он. А оно – это говно. Ой, простите!
Я невольно рассмеялся:
– Ничего страшного. Так какой кофе вы мне приготовите? Признаюсь, я сам не сильно разбираюсь. Всегда предпочитал вино. Или что-нибудь покрепче.
Предпочитал, да. Но за последние годы я не выпил ни капли спиртного. Не было желания – пить, есть, любить, жить…
– Конечно, эспрессо, – уверенно сказала Екатерина.
– Да? Интересно!
Девушка готовила мне эспрессо, не умолкая ни на минуту, а я наблюдал за процессом и слушал, а потом следовал ее указаниям:
– Эспрессо – это кофейный экстракт медовой густоты. Быстрый кофе. Быстро готовится, быстро подается, мало живет и выпивается в два глотка. Можно ли им наслаждаться? Еще как! Станьте исследователем. Попробуйте. Вот первый глоток – непривычно и ярко. Что чувствуется ярче всего? Кислинка или горчинка? Какая она? На что это похоже? Апельсин, шоколад? Ягода? Бархатистая горечь?
– Легкая кислинка. И шоколадная горечь.
– Верно. Второй глоток будет уже немного иным. Чувствуете?
– Да, пожалуй…
– Вы знаете, как раз сегодня я думала, что эспрессо – это не только знакомство с кофе. Это знакомство с собой. «Что я чувствую?» – как редко мы знаем честный ответ на этот вопрос. Как редко хотим знать! И два-три глотка эспрессо – это то время, когда ты ищешь ответ. И учишься его находить – все точнее и четче.
Я задумался, потом внимательно взглянул на Екатерину:
– Спасибо. Именно то, что мне сейчас нужно: найти внутренний ответ на этот вопрос. Вы мудрый человек.
– Это кофе – мудрый напиток.
– А как вы стали таким хорошим специалистом по кофе?
– Бариста?
– Это так называется? Вы что-то заканчивали специальное?
– Заканчивала я педагогический институт. Работала учительницей, преподавала литературу и русский. Но позорно сбежала, потому что это адский ад. Потом… Ой, где я только не работала! И вот прибилась к кофейному делу. Есть специальные курсы, где учат тайнам кофейного мастерства. Мой тренер говорил, что у меня способности к этому делу.
– Тренер?
– Ну да. Почему-то он так называется.
– А вы не могли бы дать мне контакты тренера?
– О, тоже захотели приобщиться?
– Сам не знаю. Но вдруг…
– Конечно, сейчас найду его визитку.
Мы проговорили почти два часа. На прощание Екатерина дала мне крошечный пакетик с молотым кофе – на удачу. Я засунул его в наружный карманчик пиджака, невольно усмехнувшись: и что это со мной происходит?
Вышел на улицу, постоял…
И вдруг жизнь, от которой я прятался, обрушилась на меня подобно летнему ливню: запахи опьянили меня, а звуки оглушили. Была середина апреля, первые зеленые листочки уже появились на росших вдоль тротуара деревцах, названий которых я не знал. В садике около кафе цвели нарциссы и какой-то маленький кустик сиял нестерпимо желтыми цветами, словно облепленный солнечными зайчиками.
– Это форзиция, – сказала Екатерина, которая вышла на крыльцо покурить.
– Форзиция? – растерянно переспросил я. – Никогда не слышал…
– Она всегда расцветает первой – правда молодец?
– Правда.
– Посмотрите, что на небе-то делается!
Я поднял голову к небу: в просветах между серыми и белыми облаками пробивалась пронзительная синева. Меня охватило чувство какой-то совершенно детской радости – еще чуть-чуть, и я взлечу! Взлечу и нырну в эту праздничную синеву.
– Удачи вам!
– Да-да… Спасибо, – рассеянно отозвался я. За моей спиной хлопнула дверь кафе, а я все стоял с задранной вверх головой и улыбался. Странное дело, теперь я знал, что делать со своей жизнью. Я наконец оторвался от созерцания неба и бодро двинулся к своему офису. Меня переполняло удивление – я изумлялся полноте и яркости ощущений, собственной решимости и определенности желаний, а еще тому факту, что я так долго общался с девушкой, не имея на нее никаких видов. Раньше я так не умел. Я воспринимал девушек конкретно: можно с ней переспать или нет? Пригодится еще как-нибудь или нет? И все. Просто поговорить, подружиться – это мне и в голову не приходило. Впрочем, и к мужчинам я относился примерно так же, только что переспать, конечно, не хотел. Да уж, интересным человеком я был. По дороге я позвонил брату:
– Ты не занят сейчас? Надо поговорить. Я зайду?
– Заходи, конечно. Куда ты вообще подевался? Отец хочет тебя видеть, секретарша твоя ничего вразумительного сказать не может…
Игорь появился на свет, когда мне было почти семь лет, и я совсем не был рад этому обстоятельству. Сам не помню, но родители не раз рассказывали, как я скандалил из-за младенца: «Мы так хорошо жили, зачем вы этого мелкого родили?» Роль старшего брата мне не нравилась, так что Игорю пришлось несладко: как я его дразнил, как изводил! Но к пятнадцати годам «этот мелкий» перерос меня
