голову сломала, пытаясь понять, что его так разъярило.
– Может, ты все-таки объяснишь, что случилось?
Мужчина медленно развернулся.
– Зачем ты это сделала?
– Ты сердишься? – на лице Риты отразилось такое явное недоумение, что Сергей разозлился еще больше, хотя думал, что сильнее уже невозможно. Как она может быть настолько недогадливой? И это женщина, которой он доверял! Как вообще допустила подобное!
– Да, сержусь. Даже больше, Рита, я в ярости. И совершенно не понимаю тебя!
Она моргнула и как-то слишком поспешно отвела взгляд. В глазах мелькнули слезы, но сейчас это не могло его смягчить. Надо было думать раньше, прежде чем совершать глупости, вместо того чтобы плакать теперь.
– Сережа… – сделала паузу, подбирая слова. – Я не хотела ничего плохого.
– Я задал простой вопрос. За-чем? Ответь мне.
– Помочь хотела, – ее голос дрогнул.
Это не просто звучало нелепо – не вписывалось ни в какие рамки. Сергей будто ощутил дежавю, снова чувствуя собственную беспомощность и непонимание происходящего. Как тогда. Но так не должно было быть. Ему не составляло труда простить какие-то бытовые ошибки, смириться с ситуациями, в которых Рита мыслила иначе, чем он, пойти навстречу в чем угодно ради сохранения отношений. Но не сейчас. Не в такой неразумной, нелогичной подлости. Он воспринимал ее поступок именно как подлость. Как удар в спину.
Зная, насколько Михайлова неприятна ему, Маргарита все равно зачем-то пошла на встречу. Зачем-то сидела с этой дрянью за одним столом и говорила о чем-то. И улыбалась! Улыбалась своей светлой, открытой и искренней улыбкой, которая ему так нравилась.
Он считал умение улыбаться так одним из самых значимых достоинств своей жены. И ценил ее готовность всегда пойти навстречу и услышать. Это было приемлемо в отношении любого человека, но только не Михайловой.
– Кому помочь? Ей? – хотелось крушить все вокруг, и пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы в действительности не начать это делать. – Чего еще тебе хотелось? Может быть, подружиться с ней? Ты успела проникнуться ее словами? Расположиться еще больше? Возможно, посочувствовать?
– Сережа, что происходит? – Рита все же заплакала, но даже не попыталась скрыть слез. Только если ее слезы всегда прежде вызывали в нем желание обнять и утешить, теперь было все равно. Больше – он словно испытывал удовлетворение. Боль, которую переживала жена, не могла компенсировать его собственную, но это все равно было правильно.
– Это я у тебя спрашиваю: что происходит? Объясни!
Собственное состояние пугало: так сильно он не злился даже тогда, когда его предала Дина. Может быть, потому что от тихой, доброй, такой влюбленной в него Маргариты чего-то подобного ждал меньше всего.
– Ты просто плохо ее знаешь, – голос жены неожиданно понизился до шепота. – Я и прежде так думала, а сегодня убедилась. Вам сложно работать, потому что ты ее не понимаешь. Видишь какие-то внешние проявления, а до сути до сих пор не добрался. Сережа, я хотела как лучше! Я же люблю тебя!
Последние слова он проигнорировал. Не до ее чувств было теперь. Да и что за любовь такая, если допускает настолько безумные и опрометчивые действия?
– А ты, значит, добралась до сути? Во всем правильно разобралась? – самое главное сейчас было не сорваться на крик. Не встряхнуть Маргариту так, как хотелось. Хоть это и становилось все труднее. – Поняла, что Михайлова собой представляет?
– Нет… – Рита отшатнулась, не отрывая от него испуганного взгляда. – Ты ошибаешься. Она не такая.
– А какая? – в следующее мгновенье он шагнул к жене, почти прижимая ее к стене, и навис сверху, не позволяя ни отступить, ни хотя бы отвести взгляд. – Добрая? Чуткая, может быть? Надежная? Достойная?
– Да что с тобой такое?! – лицо Риты было совсем близко: блестящие от слез глаза, мокрые щеки, пересохшие от волнения губы. Такая родная и такая далекая сейчас. Неужели все могло измениться так скоро, ведь еще утром он безоговорочно доверял ей? – Я тебя таким никогда не видела. Злым. И ненавидящим.
Последние слова она вновь сказала шепотом, будто не веря в то, что произносила, и боясь озвучить это вслух.
– Потому что так и есть. Я ненавижу ее. Ненавижу так сильно… – Сергей вздохнул, пытаясь втянуть побольше воздуха, словно это как-то могло облегчить его состояние. Напрасно. Владеть собой уже не осталось сил, и он добавил: – как когда-то любил.
Она не заметила, как опустело кафе после перерыва, когда коллеги постепенно разошлись по рабочим местам. Так и продолжала сидеть, уставившись перед собой, снова и снова прокручивая в голове недавнюю сцену. Так хотелось задеть, зацепить, уколоть Сергея, а теперь, когда это, наконец, удалось, она не испытывала ни капли удовлетворения. Напротив, чувствовала себя последней тварью, которая влезла в чужую жизнь, разрушив привычный и уравновешенный мир двух людей.
Не было у нее никакого права на это. Да, Судьба зачем-то снова столкнула их с Астаховым, заставив работать вместе, но этим и надо было ограничиться. Зачем вообще она взялась провоцировать его? Вот и спровоцировала. Та ярость, что так отчетливо читалась в глазах мужчины, когда он обнаружил их с Маргаритой в кафе, очень сильно напомнила ей события того кошмарного дня. Тогда Сергей смотрел на нее так же: с ненавистью, которую даже не пытался скрыть. И она это действительно заслужила. Она, но не его жена. Хотя, кажется, именно Рите пришлось принять на себя основной удар.
Дина понятия не имела, что делать дальше. Извинения в данном случае были бы нелепыми и неуместными, а бросить проект она не могла, потому что не смогла бы объяснить директору, почему вынуждена прекратить работу. Но и продолжать себя вести, как ни в чем не бывало, тоже нельзя. Женщина закрыла лицо руками, подавляя горестный вздох. Дурацкая ситуация, и хуже всего то, что виновата она сама.
– Дина Валерьевна? С вами все в порядке?
Она даже не заметила приближения Морозова. Опустила руки, поднимая на него взгляд и вынуждая себя улыбнуться. Не нуждалась сейчас в сочувствии, да и к откровенным разговорам не была расположена, но и просто проигнорировать присутствие директора не могла.
– Если скажу «да», поверите?
Он покачал головой, задумчиво улыбаясь и внимательно рассматривая ее.
– Мне приходилось видеть вас всякой. Решительной, резкой, настойчивой. Иногда напряженной и усталой. Но никогда вот такой, как сейчас: похожей на растерянную маленькую девочку. И я могу сказать совершенно точно, что увиденное мне не нравится.
– Плохой из меня сейчас сотрудник, правда?
Морозов нахмурился.
– Не обижайте меня подобными предположениями. Как раз о работе я сейчас думаю меньше всего. Я вижу,
