когда я увижу трупак перед собой.
Иду следом за Арсановым, заходя на большую и просторную кухню. Белая. Как будто в больнице или психушке.
— Ты постоянно так стоишь? — доносится со стороны. — Ты хотела есть. Не думай, что я буду готовить тебе. Это будешь делать ты. Кажется, ты работала кухаркой, так? Показывай свои способности. Должен же быть от тебя хоть какой-то толк.
Толк?? Да не пошёл бы!
Жаль, но этого я не говорю вслух. Он отходит от холодильника, подходит к стулу и спокойно опускается на него.
Такое ощущение, что вчера ничего не произошло. Вообще.
И если бы не живот, что унизительно издаёт умирающие звуки — я бы даже не пошевельнулась.
Готовлю нам завтрак. Вот так вот. Стоя за плитой как на углях. Потому что он смотрел мне в спину и спокойно курил. Прожигал взглядом, сверлил во мне дыру и выскрёбывал ложкой все органы.
Преувеличиваю? Нифига. Всё так и есть.
Я кинула ему обычную яичницу с помидором и сыром под нос. Поела сама. Стала чувствовать себя намного лучше. Хотя, я хотела бы сейчас лечь и поспать. Вот что я сейчас хочу. Только в нормальной обстановке.
То чувство, когда работа двадцать четыре на семь выматывала намного меньше, чем эти несколько дней.
Помыла за нами посуду.
Всю жизнь мечтала оказаться в доме бандита и стать его горничной.
С — сарказм.
Села напротив него и сжала горячую кружку с чаем в ладонях. Нет, не для того, чтобы выпить с ним, посидеть. А чтобы, если что, вылить на него, если он что-нибудь снова выкинет. Прямо на член ему. Чтобы тот сварился. И больше не встал.
— Ты сказал, что готов сотрудничать со мной, — не верю, что говорю эти слова.
— Готов выслушать о нём, да, — откидывается на спинку стула. Скрещивает руки на груди. Делает вид, что внимательно слушает меня. — Я сразу скажу так. Ты мне нужна не только, чтобы вернуть мою вещь. Но и чтобы добить Волкова. Как следует поизгаляться над ним и заставить пожалеть, что он вообще родился на этот свет. Оставить его в живых, но так, чтобы он мучился до конца своих дней. Ты готова на всё это?
В горле начинает першить, и я сглатываю шумно вязкую слюну.
Делаю глоток горячего чая.
— Я всего лишь хочу свободы, — отвечаю честно. — Не хочу возвращаться обратно.
Хочу продолжить некоторые слова. «И не быть с тобой. Убить тебя.» Но молчу.
Конечно, Волков не заставлял переживать меня то, что сделал Арчи вчера, но… Он тоже творил немалое. Вчера я испытала моральное увечье, а вот у Славы терпела физическое. Это единственное, что успокаивает меня и утешает.
Хоть многие и говорят, что моральная давка хуже физической — не соглашусь. Когда тебя бьют потому что ты просто косо глянула — подавляет. Стоишь и трясешься, боясь и пошевелиться. Поднять взгляд вверх.
Не сделаешь этого — значит, боишься. Ненавидишь.
Поэтому… Больно в любом случае. Пока я не решила с кем хуже.
Но пока ещё держу кружку в руках, а не кидаю в его лицо. Я ведь тысячу раз уже могла зять нож, и проткнуть его. У меня хватит духа.
Но не делаю это только по одной причине. Волков.
Не будет этого подонка, что сидит напротив меня — я снова окажусь в золотой клетке. И чувствую, после моего побега всё станет только хуже.
— Как только мы исполним задуманное, я тебя отпущу. Он тебя не тронет.
Я выдыхаю.
Это звучит так фантастически. И нереально.
Ходить по улицам города, и знать, что тебя никто не преследует. Не просыпаться в холодном поту каждый день, ощущая, что кто-то нависает над тобой и смотрит, как ты спишь.
— У меня есть несколько условий, — проговариваю дрожащим голосом. Вспоминаю всё то время, адские ночи. И теперь хватаюсь. Как утопающий за спасательный круг.
— Ты не в том положении, — спускает с небес на землю звонкий, но в то же время тихий голос.
— Я знаю, — сжимаю чашку с чаем. Опускаю голову вниз. Сверлю мраморную поверхность стола. — Но я тебе выгодна. И полезна. Потому что я знаю то, как сделать ему больнее. И дело тут не только во мне. У него есть человек, который намного важнее, чем я. Тем более я знаю карту дома. Каждого охранника и даже что он ест каждое утро. Не уверена, что за год что-то поменялось. Поэтому хочешь отравить ему жизнь — я тебе нужна. Хотя бы для того, чтобы эффект был намного сильнее.
— Есть Лика, — убивает все мои аргументы на корню. Даже имя её запомнил. — Я могу всё выудить из тебя с помощью неё.
Но я не сдаюсь.
Поднимаю на него взгляд.
— Да, есть Лика. Но и я в любой момент могу покончить с собой. Лучше уж сделать это раньше, чем на моих глазах ты убьёшь мою сестру.
Надеюсь, что это сработает. Нет — я зайду дальше. Не знаю пока как. Но я говорю правду.
— Без меня — у тебя ничего не выйдет, — говорю уверенно. — Но и я не буду помогать тебе просто так. У меня есть условия.
Я слышу, как он усмехается.
— Ну что же, попробуй озвучь их.
Я поджимаю губы и сильнее стискиваю чашку пальцами. Судя по его тону, он ещё может и принять мои условия.
«Попробуй озвучь их.»
Урод.
— Я не хочу подвергаться насилию с твоей стороны.
Я молчу про действия интимного характера. Стоит озвучить это условие — Арсанов пошлёт меня нахер далеко и надолго. Поэтому… Как бы мне не был омерзителен этот человек в своих действиях, спать мне с ним придётся. Сука. Будь он проклят.
— Я ни разу не ударил тебя.
Не ударил.
— Физически, — добавляю ему. — Я не хочу давки. Без всяких: иди, отсоси тому, раздвинь ноги перед тем. А ещё лучше
