Приехал, а дома уже был Игнат, вернулся с какой-то тусовки. Нашел мать без сознания, пытался дозвониться в скорую.
Мои глаза расширились — я вдруг представила себя на месте Игната, и мне стало нехорошо.
— Какой кошмар, — воскликнула мама.
— Я вызвал частную скорую, но ее все равно отвезли в клиническую больницу, — поморщившись, продолжал Костя, глядя куда-то вперед, на сцену. — Экстренно госпитализировали, промыли желудок, привели в чувство. В общем, сделали все, чтобы спасти ее. Но потом перевели в психиатрическое отделение. Сказали, что пациентов с попытками суицида в обязательном порядке туда помещают. Врач дал мне понять, что у Алины типичное шантажно — демонстративно поведение. Убивать себя она не собиралась. Таким образом хотела меня вернуть. — Он поморщился, явно считая такой способ глупым. — Но Игнату-то этого не объяснишь. Он винит меня.
— А почему он говорит, что ты запер его мать в психушке? — спросила мама.
— Ее заперли в психиатрическом отделении. Но я договорился, и Алину отправили в частную клинику. При суицидальном поведении человеку нужна психиатрическая помощь. Сейчас она мне никто. Но она мать моего сына. Единственного сына. Я не могу бросить эту дуру на произвол судьбы, — с раздражением сказал Костя. — А если она снова что-нибудь решит сделать с собой? Мой пацан хоть и придурок редкий, но я не хочу, чтобы однажды он стал свидетелем смерти матери. После того, как он нашел ее в ванной, я отправил его на море. Чтобы расслабился. Думал, сегодня будет вести себя прилично. Но…
Глава 17. Обида и гнев
Ярослава в последний раз глянула на Игната с презрением и ушла. А он, разозлившись внезапно, вырвал у проходящего мимо официанта блюдо с подноса и швырнул его в стену. Ярость разрывала его на части, хотелось кричать от той боли, которая жила внутри и обжигала своим пламенем.
Официант испуганно отскочил в сторону. Один из администраторов, стоящих неподалеку за стойкой, со страхом замер. У стены валялись осколки тарелок и ставшая бесформенной еда. А Игнату и этого было мало — с рыком он ударил кулаком по стене. Тут же разбил костяшки, но боль отрезвила его. Он поднес кулак к губам и зализал кровь. Она металлическим привкусом отозвалась во рту.
Игнат все еще не мог поверить, что девушка, сидевшая к нему спиной, оказалась Ярославой. Его Ярославой.
И теперь уже чужой.
Это было двойное предательство — его предал и отец, и она, сама того не понимая.
— Вы в порядке? — раздался за спиной парня голос администратора.
Зная, кто такой Игнат, он не повышал голос и даже в этой ситуации обращался деланно вежливо. С ним почти всегда так общались — аккуратно, даже заискивающе, боясь гнева Елецкого-старшего. Исключением были Серж и эта проклятая Ярослава.
— В полном, — процедил сквозь зубы Игнат. Достал из кармана джинсов крупную купюру и небрежно бросил на стойку. — Компенсация за разбитую посуду.
С этими словами, ни на кого не глядя, Игнат покинул ресторан. Ненависть поутихла, но все еще жила в нем, затаилась глубоко в душе, обещая вернуться и проявиться новой вспышкой.
Он сел в желтый «Порше», припаркованный неподалеку, завел его, врубил на всю громкость клубную музыку, биты которой стучали по голове, отдаваясь в легких. И погнал по вечерней улице, видя перед собой лицо Ярославы, на котором было написано презрение.
Игнат сам не знал, зачем соврал ей. Сказал, не подумав, потому что его терзали эмоции. Игнат был слишком разъярен и обижен на отца и мать Ярославы, которая окончательно разрушила его семью. И сам того не осознавая, сорвался на девушке, которая так понравилась ему. Реально понравилась. У него от нее сносило башню в каждую встречу. Даже сейчас, в ресторане, когда он вдруг увидел ее, то первой мыслью было: «Хочу поцеловать». И только потом, запоздав на долю секунды, на него нахлынуло удивление напополам со злостью.
Ну почему именно она оказалась дочерью новой бабы отца?!
Это несправедливо!
Пошло оно все на хер.
Игнату отчаянно засигналил белый хэтчбек. Он так гнал, что едва не врезался в него — хэтчбек в последнее мгновение ушел от столкновения. Его окно открылось, и оттуда высунулся мужик. Он начал что-то кричать Игнату, но тот опустил стекло и показал мужику средний палец.
— Ах ты сосунок! — заорал мужик и попытался его подрезать, чтобы остановить и разобраться.
Но не получилось. Превышая скорость, Игнат лихо ушел вперед. Он гнал на адреналине, под жесткую музыку и ветер, который врывался в салон из открытого окна. Скорость помогала ему прийти в себя, а на правила… На правила было плевать.
Игнат лихо притормозил около ночного клуба «Аквариум», где часто тусовался с парнями после возвращения из Лондона. Это было одно из немногих достойных мест, на его вкус — после жизни в Англии родной город казался стремной дырой, из которой хотелось вырваться. В «Аквариуме» было весело, он считался элитным местом, куда не пускали пьяное быдло — вход только по клубным картам. Да и девочки здесь были что нужно — на любой вкус.
Клуб только открылся, и на входе была очередь, однако фейсконтроль многих разворачивал и выпроваживал тех, кто не подходил под дресс-код или просто не нравился охранникам, мощным мужикам в черных костюмах. Однако Игната они встретили дружелюбно — его знали. И даже пожелали приятного вечера.
— Отлично повеселиться, — басом сказал один из охранников, но Игнат даже не ответил. Направился в холл, полный решимости нажраться, оторваться на танцполе и подцепить хорошенькую куколку. Хотелось разрядки, и пьяный секс казался сейчас лучшим выходом из положения.
— Почему этого мажора пустили, а нас нет? — раздался выкрик какого-то пацана, которого развернула охрана.
— Не объясняем причин отказа в посещении заведения, — рявкнул охранник.
— Он что, избранный? — подхватил другой голос.
Игнат хмыкнул и скрылся за дверью, попав в полутемный холл, наполненный отзвуками энергичной музыки. Прошел мимо целующейся на кожаном диванчике обдолбанной парочки, спустился вниз и оказался оглушен музыкой огромного зала с двухуровневым танцполом. Всюду сияли огни, на светодиодном экране позади диджейской установки, вспыхивали неоновые узоры, по полу бежали разноцветные
