талию.
Вижу его решимость и понимаю, что если буду сопротивляться, то он просто закинет меня на плечо. В этом нет сомнений – этот мужчина всегда получает что хочет.
***
Давид тащит меня за собой, за руку, куда-то вглубь клуба, темный узкий коридор, очень длинный и темный. Начинаю паниковать.
– Отпусти меня! Я сейчас не хочу разговаривать, можем отложить это на утро?
– Нет, не можем, – отрезает коротко и продолжает тащить за собой.
– Что это за место? – продолжаю задавать вопросы, просто не могу молчать, потому что так паника растет еще сильнее.
– Выйдем через черный ход, – спокойно отвечает Ериханов.
– Но почему?
– Черт, Лили, ты невыносима сегодня. Потому что машину я припарковал именно с этой стороны. На улице льет дождь. Как тебе такое объяснение? Чего ты боишься? Что у меня проявятся задатки маньяка и я задушу тебя в темном переулке?
Сейчас Давид выглядит усталым и раздраженным, и я не решаюсь спорить с ним. Послушно иду следом. Но возле автомобиля, он и правда совсем рядом с дверью, из которой мы выходим, меня снова накрывает раздражение. Почему я должна как послушная марионетка выполнять его желания по щелчку пальцев?
– Давай поговорим, если ты хочешь, но я не поеду с тобой. Мне надо попрощаться с Кристианой…
– Она прекрасно проводит время и простит тебя, – холодно возражает Ериханов.
– Может быть. Но я не хочу ехать домой, – продолжаю сопротивляться только из чувства противоречия.
– Садись в машину, Лилиана. Не заставляй меня применять силу, – произносит Давид устало.
Конечно, наше противостояние я проигрываю. Да и когда у меня получалось выходить из схватки с Ерихановым победительницей? Тем более действительно на улице довольно сильно моросит, мы стоим под совсем маленьким козырьком, и в туфли мне брызжут капли воды. Сыро, раздражающе, некомфортно. Кристиана поймет, в этом нет сомнений… а Олег… Он наверное обидится на меня, но если уж совсем быть честной с собой, нам лучше держаться подальше друг от друга. По крайней мере пока не выясню до конца отношения с Давидом.
***
Мы едем около двадцати минут в молчании, пока до меня не доходит, что Ериханов направляется отнюдь не в особняк.
– Куда мы едем? – спрашиваю нервно.
– Опять страхи? Поговорить, я же сказал.
– Это надолго? Уже поздно, меня ждет сестра…
– София не ребенок, она прекрасно ляжет спать сама.
– Почему мы не можем отложить разговор наутро? – спрашиваю дрожащим голосом.
– Не вижу причины, – коротко отрезает Давид. И все. Ни слова больше. Я тоже молчу. Хватит выставлять себя истеричкой, все равно ничего не изменишь. Этому мужчине наплевать что я чувствую. Все делает только по своей прихоти.
Пусть. Главное сосредоточиться на том, чтобы не показать своих чувств. Такого удовольствия я ему не доставлю!
**
Проходит около получаса и Ериханов съезжает в подземную парковку какого-то жилого комплекса, выглядящего довольно дорого. Вылезает из машины, открывает дверь с моей стороны.
– Где мы?
– Тебе назвать адрес? У меня тут квартира. Идем, Лилиана. Хватит испытывать мое терпение.
Заходим лифт. Чувствую себя послушной собачонкой рядом с хозяином. Стараюсь держаться как можно дальше, но тесное пространство конечно это слабо позволяет. Звякает нужный этаж – последний. Тринадцатый. Идеальное число для наших отношений…
Квартира роскошная, двухуровневая, очень просторная, с панорамными окнами. Раз последний этаж – скорее всего есть и выход на крышу.
– Спорим тут на крыше бассейн? – говорю иронично.
– Угадала. Хочешь поплавать? – приподнимает бровь Давид.
– Нет. Домой хочу. Зачем ты привез меня сюда?
– Хм, тут есть два ответа. Для тебя, и для меня. Первый – чтобы ты могла сказать все что обо мне думаешь, что накопилось, о том какой я чертов сукин сын и так далее. Второй – то что я адски хочу тебя выебать, Лилиана. Хм, кажется я перестарался и сказал слишком много?
Он не может быть нормальным, не может не издеваться. Как же ненавижу его! Проницательный сукин сын! Но от его слов сердце бьется так сильно, что не могу говорить.
Давид в два шага оказывается возле меня, а я настолько дезориентирована, что понятия не имею что делать. Сгребает меня в охапку, стискивает и… проводит кончиком языка по моим губам. Меня точно горячей волной обдает. Собрав всю волю, отталкиваю, точнее делаю жалкую попытку… В ответ на которую Давид целует так, что дыхание перехватывает. Не могу сопротивляться, его язык проникает в мой рот и вся обида и злость испаряются. Влажные долгие поцелуи, как же я истосковалась по ним. Не хочу чтобы это заканчивалась… Как я тосковала по его вкусу… по терпкому аромату мужчины. По ауре властности… Упиваюсь всем этим, отвечаю с равной страстью. Мужская ладонь накрывает мою грудь, лаская через платье. Вторая рука ложится на талию, спускается ниже, под юбку. Дергает за резинку трусов и жалобный треск ткани отрезвляет меня.
Ведет себя со мной как со шлюхой! Снова!
Наверное, я такая и есть – ведь даже в эту секунду, несмотря на пронзившую боль и обиду, я возбуждена, покрыта испариной, я горячая, влажная, соски налились и отвердели.
Это ненормально. Это безумие.
Не понимая что делаю, замахиваюсь и бью Ериханова по лицу. Пощечина выходит громкой, и от этого звука я зажмуриваюсь.
Ожидаю чего угодно – даже ответного удара.
Давид зарывается ладонью в мои волосы. Оттягивает их назад, вынуждая запрокинуть голову. В его глазах плещется страсть… Это дает надежду, что наказания не последует. Но его слова ее разбивают вдребезги:
– Я давно понял, что тебе нравится боль, – голос звучит низко и хрипло. Давид сильно возбужден, это невозможно не заметить. По позвоночнику прокатывается дрожь. Мне становится по-настоящему страшно.
– Нет… Ты ошибся… Я просто не позволю вести себя со мной как со шлюхой…
– Все это в твоей голове. Предрассудки. Сомнения. Надо слушать свое тело, девочка. Оно откликается на меня. Вот что ты пытаешься отрицать. Глупо.
– Не надо больно, – всхлипываю. – Я не хотела.
– Я уже говорил, мне нравится. Можешь сделать еще. Я тоже хочу ударить тебя…
– Нет… нет…
– Тебе понравится.
Берет за руку, тащит за собой. Мы оказываемся в красивой просторной спальне. Сколько уже шлюх тут побывало? – спрашиваю себя с горечью.
Давид подталкивает меня к постели, одной рукой стаскивает покрывало, которое падает на пол.
–
