На четвереньки.
– Нет!
– Да… Покажи мне свою попку, девочка.
Нет, не буду выполнять команды как собачонка, мотаю головой. Давид больше не приказывает, берет за талию и ставит так как ему хочется. Колени касаются шелковых простыней. Из открытых балконных дверей в комнату врывается бриз, который холодит разгоряченную кожу. Сильная ладонь бьет по ягодице. Хлестко, не щадя. Я вскрикиваю.
– Тебя давно пора отшлепать, девочка, – рычит Давид. – Кричи. Хочу слушать твои крики.
Стискиваю зубы. Ему хочется моих криков? Так вот не дождется!
Следующий удар приходится на другое полушарие. Невольно дергаюсь, закусываю губу.
Садист проклятый. Нарочно провоцировал меня, чтобы теперь издеваться!
Еще несколько ударов, пауза.
Палец касается поясницы, двигается ровно меж полушариями ягодиц, ниже… Скользит по промежности, я дергаюсь и вскрикиваю.
– Ты течешь, маленькая жертва тирана. Течешь как сучка, – рычит Ериханов, вдалбливаясь в меня одним движением, заполняя собой на полную, заставляя вскрикнуть от чувства растяжения. Начинает двигаться во мне, жестко, как неумолимый поршень, не забывая продолжать удары по ягодицам. И я уже ору во всю мощь легких, боль смешивается с кайфом в намертво слепленный клубок. Так же как слеплены сейчас наши тела.
Давид отстраняется, уходит в ванную, а я так и лежу на животе, поперек кровати, обессиленная и растоптанная тем что сейчас произошло. Так жестко и грубо, по-животному. Как это может заводить? Как? Но врать самой себе глупо, я сходила с ума под ним, все тело дрожало и трепетало от желания. Ериханов ничуть не ошибся, прочитал меня лучше чем я сама. Мне нравится его животная грубость…
Но такие отношения… без ласк, без любви, разрушают меня. Страсть проходит и на ее место приходит пустота. Что от меня останется после этих отношений? Ни гордости, ни самоуважения, ни надежды… И как сохранить лицо, не показать свою боль, не разреветься…
Кое-как поднимаюсь на ноги, оглядываюсь по сторонам. Спальня абсолютно безликая, не похожа на мужскую. Похоже Ериханов затащил меня в первую попавшуюся комнату.
Подхожу к высокому зеркалу, смотрю на себя с болью. Волосы спутанные. Платье перекошено. Лямка оторвалась. Жалкое зрелище. Даже не стал тратить время чтобы раздеть меня. Только трусы порвал…
Мне нестерпимо хочется пить, поэтому выхожу из комнаты. Стесняться наверное поздно. Так что нахожу кухню, без какого-либо труда, потому что помимо комнаты из которой вышла все остальное помещение – единое пространство. Гостиная, кухня. Холл отделен одной сквозной стеной.
Здесь стильно, красиво, но жилой квартира не выглядит.
– Проголодалась? – раздается голос за спиной. Он застал меня возле холодильника. Я собиралась поискать сок или минералку.
– Да, после животного секса всегда хочется есть, – отвечаю с горечью.
– Серьезно? Мне тоже. Интересно, в чем еще у нас похожие привычки, – не дает мне спуску Ериханов.
– Я очень пить хочу. Надеюсь ты не против?
– Нет конечно. Будь как дома, Лилиана.
Он и не думает уходить. Например, чтобы одеться. Голый, мокрый, по нему стекают струйки воды и горло пересыхает еще сильнее. Закусываю губу, отворачиваюсь. Надо сосредоточиться на поиске воды.
В холодильнике есть несколько пакетов сока, я выбираю апельсиновый. Из еды тут только яйца, несколько видов мясной нарезки, хамон, сыр.
– Если честно, я бы тоже поел что-нибудь, – неожиданно удивляет меня Ериханов. – Приехал в клуб прямо с самолета.
Интересно, что его заставило? Почему не поехал в особняк Дарины?
Но конечно не стану спрашивать. Он не должен знать что мне это не безразлично…
– Закажу еду. Ты будешь что-то?
– Тут полно еды, – отвечаю неожиданно для самой себя. – Я могу сделать яичницу.
Тут же ругаю себя за глупую инициативу. Ожидаю что в ответ в меня полетит очередная насмешка.
– Отличная идея, – говорит Ериханов.
Я настолько удивлена, что едва не роняю пакет сока, который держу в руках.
Начинаю готовить, руки дрожат. Я неплохо управляюсь на кухне, давно научилась помогать маме. У меня вкусно получается. Даже борщ умею варить. Но готовить для такого искушенного мужчины очень волнительно. Хорошо что Давид ушел. Иначе я бы наверное впала в панику.
Стоит так подумать, как Ериханов возвращается. На нем футболка и шорты. Влажные волосы зачесаны назад. Он благоухает свежестью.
– Я тебе помогу.
– Зачем? – пищу испуганно. – Не надо…
– Я тебя смущаю?
– Нет…
Конечно смущаешь! Еще как! Это просто невыносимо, когда он так близко, такой идеальный, свежий… тогда как я в порванном платье и без трусов. Надо было сначала тоже в душ сбегать… Все неправильно, я чувствую себя замарашкой. Поэтому все валится из рук. Но кое-как накрываю на стол.
Давид садится и с аппетитом набрасывается на еду. В груди начинает печь. Есть что-то невозможно трогательное в том, как мужчина поглощает приготовленную тобой пищу… Хотя раньше я о подобном не думала…
– Почему не садишься? – спрашивает Давид, пристально глядя на меня.
– Я бы сначала приняла душ…
– Хорошо, – кивает, не спорит. – Очень вкусно, Лилиана. Спасибо.
Боже, он меня с ума сведет своими перепадами настроения. То шлепает, ягодицы до сих пор ноют, то милашка настоящий, вежливый и покладистый.
Я специально провожу в ванной максимально много времени. Меня ужасно смущает эта дружелюбная атмосфера на кухне. Семейная. Ох, ну нет. Нельзя позволять себе думать в таком ключе. Мы с Ерихановым – противоположные полюса. Иного не дано!
Вернувшись вижу что Ериханов перебрался на диван, сидит перед выключенным телевизором. На журнальном столике перед ним пакеты с доставкой. Потягивает напиток из высокого бумажного стакана.
– Холодный латте, тебе тоже заказал, – произносит не глядя в мою сторону.
Я закутана в огромный черный халат, который обнаружила в высоком шкафу ванной комнаты. Это помещение настолько просторно, что там даже что-то вроде диванчика есть. Как и огромный шкаф с полотенцами, и разными принадлежностями, феном, и прочим. Там жить можно. Французы интересный народ, это точно.
Халат волочится по полу, так что мне приходится его придерживать, чтобы не наступить на подол и не упасть. Кое как, семеню к креслу напротив. Сажусь в него, подбираю под себя босые ступни.
– Спасибо.
Беру из пакета напиток.
– Очень вкусно.
– Еда остыла. Я заказал сладкое. Подумал, тебе понравится.
Заглядываю в другой пакет, там эклеры, пирожное Павлова, круассаны.
– Это все мне? Намек что я слишком худая?
– Ты и правда слишком
