— Ты можешь остаться здесь, — это прозвучало как случайный комментарий, но все равно заставило ее тело отреагировать.
— Думаю, я рискну с дорогой.
Он провел ее на кухню, и она села за барную стойку.
Черт, как здесь вкусно пахнет.
— Что ты готовишь? — спросила она, когда он открыл холодильник и налил им обоим по стакану воды.
— Говядина, тушенная в вине, — он передал ей стакан и сделал длинный глоток из своего. — С зеленью и жареным картофелем.
Холли моргнула.
— С нуля?
— Да.
— Так ты умеешь готовить?
— Похоже, ты удивлена этим, — пробормотал он, подперев подбородок рукой и улыбаясь ей.
— Наверное, я думала, что ты будешь слишком занят захватом мира, чтобы научиться основам жизни. Большинство парней, которых я знаю, предпочитают еду на вынос.
— Мне тридцать два года. Это была бы грустная жизнь, если бы я питался только едой на вынос, — он моргнул, его густые ресницы опали вниз и снова взметнулись вверх.
Неужели он должен быть таким чертовски красивым?
— В любом случае, я люблю готовить, когда у меня есть возможность.
Она наклонила голову набок.
— И часто ты готовишь для женщин?
Джош посмотрел вниз, улыбаясь.
— Нет.
— Значит, ты не приглашаешь их в гости и не соблазняешь запахом тушенной говядины? — Холли подняла бровь. — Жаль, потому что это бы точно сработало.
— Я не приглашаю женщин в свой дом, как правило, — его глаза переместились на нее.
— Почему?
— Потому что это дает им неправильное представление, — сказал он осторожно.
Она наклонилась вперед, ее взгляд все еще был захвачен его взглядом.
— Что за неправильное представление?
— Что я буду хорошим парнем, — в его голосе прозвучала легкость. — Ненавижу разочаровывать людей.
— Ты пригласил меня к себе домой, — заметила она, оглядывая современную белую кухню.
— Технически, это не мой дом, — он сделал еще один глоток воды.
Холли переместилась на своем стуле, принимая его спокойную мужественность. В нем была легкость, которая располагала людей.
Ей было интересно, сколько женщин составили о нем неверное представление, несмотря на все его усилия.
— Ты очень любишь прятаться за формальностями, — заметила она, ее голос был непринужденным.
— Правда? — он снова медленно моргнул, полуулыбка мелькнула на его губах.
— Театр формально твой, но ты все равно позволил нам провести там встречу. Этот дом формально твой, пока ты его арендуешь, но пригласить меня сюда — это не то же самое, что пригласить меня в свой дом.
— Я этого не говорил, — он поставил свой стакан, проведя пальцем по ободку.
— Так ты не прячешься?
— О, я думаю, мы оба прячемся, Холли. Мы просто выбираем разные вещи, за которыми прячемся.
— Думаешь, я прячусь? — она наклонила голову в сторону.
— Думаю, ты боишься быть слишком открытой, — он улыбнулся еще шире, как будто для того, чтобы его слова не звучали грубо.
— Может быть, я научилась на прошлых ошибках.
Запищал таймер духовки. Джош подошел и открыл ее, чтобы проверить блюдо, затем снова закрыл.
— Еще пять минут, — пробормотал он. — Хочешь еще воды? Или бокал вина?
— Вода подойдет, — она опустила взгляд на свой полупустой стакан. — Но налить вина было бы замечательно.
Он достал бутылку из холодильника, на этот раз обойдя барную стойку, чтобы наполнить бокал. Как только он приблизился, она почувствовала, что ее тело реагирует на него. Нервные окончания запульсировали под ее кожей, когда она вдохнула его терпкий, глубокий одеколон.
— Почему ты солгала, что не помнишь меня? — спросил он ее.
Холли сглотнула. Она и сама не была уверена, что знает ответ. Но была так рада, что перестала играть в эту игру. Ей стало легче с тех пор, как она рассказала ему правду в старом домике.
— Наверное, я не хотела, чтобы ты думал, что я тосковала по тебе все эти годы.
Как только эти слова прозвучали, она поняла, что это правда. И ей не понравилось, что она почувствовала себя уязвимой.
Джош усмехнулся.
— Уверен, что ты не сидела восемь лет у телефона в ожидании моего звонка. В конце концов, ты почти вышла замуж.
— Значит, ты слышал, как моя мама это сказала.
Конечно, слышал.
Еще одна правда, которую она не хотела признавать.
— Да, но я узнал об этом раньше.
Она перевела взгляд на него. Когда она сидела на барном стуле, а он стоял, разница в росте между ними была значительной.
— Когда ты узнал?
Он пожал плечами.
— Я ответила на твой вопрос, — заметила она. — Может быть, ты сможешь ответить на мой?
— Услуга за услугу, — он кивнул, его глаза не отрывались от ее лица. — Думаю, мы могли бы сыграть в эту игру. Но только, если ты обещаешь быть открытой и честной.
— Как Кларисса и Ганнибал (отсылка к фильму «Молчание ягнят»), — пробормотала она.
— И кто же из них ты? — его глаза сверкнули.
— Я еще не уверена.
Он поднял бровь.
— Я предлагаю сначала съесть тебя.
Она покачала головой, забавляясь.
— Ты любишь играть в игры, не так ли?
Его улыбка была разрушительной.
— Да, люблю. И, думаю, что ты тоже.
— Тогда ладно, — она кивнула. — Начинаем. Ответь на мой вопрос.
Он поймал ее взгляд.
— Я узнал о твоей помолвке, когда она состоялась. Но не знал, что ты не прошла до конца через это, до недавнего времени.
Что? Он знал об этом все эти годы?
Она открыла рот, чтобы задать еще один вопрос, но он поднял руку.
— Моя очередь, — сказал он. — Почему ты не вышла за него замуж?
— Потому что поняла, что не люблю его, — она тихо вздохнула. Она ненавидела думать о том времени своей жизни. Казалось, что она была другим человеком, жила другой жизнью. — Моя очередь.
— Давай, — он наслаждался этим.
— Почему ты не связался со мной после того, как покинул Винтервилл? — спросила она его.
Он поморщился, как бы смущаясь.
— Я сразу же полетел в Англию, и это был дерьмовый проект, который подразумевал работу по восемнадцать часов в день в течение года. И я решил, что, если не могу быть хорошим парнем, то мне следует оставить тебя в покое, пока я не стану более доступным.
— Иногда писать по электронной почте было бы неплохо, — пробормотала она.
— Знаю. Я был идиотом. Молодым, одержимым собой идиотом, который думал, что ему есть что доказывать. И я был готов пожертвовать всем, чтобы доказать это.
— Даже мной.
Их глаза встретились.
— Мне жаль, — он покачал головой. — И если тебе станет легче, то со мной ты уклонилась от пули. Я все еще одержим работой. Все еще провожу слишком много часов в офисе. Я не подхожу на роль парня.
Он как будто предупреждал ее.
— Еще одна формальность, — сказала она
Он положил руку на стойку рядом с ее рукой. Ему нужно было только протянуть ее, и они бы соприкоснулись.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, его улыбка была озадаченной.
— Это еще одна вещь, за которой можно спрятаться. Ты говоришь, что не подходишь на роль парня, потому что боишься.
— Боюсь чего? — его голос был хриплым.
— Боишься близости. Быть уязвимым. Сыграть в игру и проиграть.
Он смотрел на нее минуту, его взгляд был задумчивым. Его губы были расслабленными, но челюсть напряженной, и она почувствовала, как свежий поток тепла охватил ее тело.
— Почему ты думаешь, что я боюсь этого? — спросил он.
— Потому что я тоже боюсь этих вещей.
Он переместил руку, переплетая свои пальцы с ее.
— Я забыл, чья очередь задавать вопросы, — сказал он, над его бровями образовались три крошечные морщинки.
— Может быть, тогда стоит закончить с вопросами, — она сжала его руку, поражаясь тому, как сильно возбудилась от одного лишь легкого прикосновения.
— Не думаю, что с тобой у меня когда-нибудь закончатся вопросы, — свободной рукой он потянулся к ее лицу и наклонился так, что их лбы соприкоснулись. — Если мы сделаем это, кто-то пострадает. Возможно, мы оба.
