class="p1">Самочувствие на самом деле было дерьмовое, настолько, что я решила всё-таки присесть и ещё раз перевести дух. Ноги элементарно больше не шли, я была очень слаба, и начиналось самое страшное – я начинала хотеть есть. И если с водой всё более-менее было понятно, то где брать еду, я не знала. Ни кустов ягод, ни тем более плодовых деревьев – ничего.
К раскидистой густой ели я добиралась уже едва не ползком, сознание куда-то уплывало, и начиналось что-то похожее на галлюцинации. То я увидела какое-то пятно света впереди, то даже услышала где-то вдалеке своё имя.
"Аде-ель!" — шумела намокшая хвоя голосом, похожим на голос Найка.
Но это не мог быть он, он заперт в подвале. Я там его заперла.
Я забралась под ветки и свернулась в позу эмбриона, обняв плечи руками. Так было как будто немного теплее. Мне нравилась моя новая постель, пусть немного сырая и воняющая хвоей, но мне было так хорошо. И вот я уже не лежу в грязной одежде где-то в лесу, а плыву на белоснежной яхте по лазурному Карибскому морю. Я, словно Кейт Уинслет, стою на самом носу, раскинув руки, позволяя хулигану ветру играть моим струящимся парео. А сзади, по-хозяйски прижавшись бёдрами к моим ягодицам, стоит Найк. Я не вижу его, но знаю, что он тоже во всём белом. И ему так идёт этот цвет, он оттеняет его смуглую кожу.
Я откинула голову назад, на его сильное плечо, и довольно зажмурилась:
— Это похоже на рай, правда?
— Это и есть рай, — прошептал он, щекоча губами мочку моего уха. — Потому что мы оба умерли. Ты нас убила.
Убила? Умерли?.. Страшные слова, но мне не было страшно, я снова улыбнулась. Ведь если мне так хорошо, какая разница, где я? Где мы?..
Я была рада, что со мной рядом он. Лучшего рая было и не придумать.
— Адель! — сказал он уже громче, а затем зачем-то стиснул меня сильнее и потянул на себя. Его руки из теплых стали холодными и чуть влажными. — Адель, проснись.
— Я и не сплю. Это же рай, ты сам сказал, — ответила я немного обиженно. Вдруг впереди на ясно-голубом небе замаячила огромная чёрная туча, стало страшно и ужасно тревожно. Волны из мелких игривых барашков превратились в сокрушающе-мощные. Судно зашатало.
— Адель! Просыпайся. Подними голову, попей немного.
Я обернулась на него… почему так темно? Почему он в чёрном, испачканный грязью, и взгляд как у безумца… И никакой яхты нет.
Это был просто сон. Жаль...
— А я уже пила, — вяло улыбнулась я, облизав пересохшие губы. — С лопуха.
— С лопуха? — ошарашенно переспросил он, и прежде окутанный тревогой взгляд стал таким щемяще-тёплым.
— Да. Как в кино. Только названия я не помню. Что-то про необитаемый остров с Питером Хоффманом. Или не с ним…
— Чёртова мажорка, ты меня так напугала, — прошептал он и неожиданно притянул меня к себе. Обнял, прижимаясь своей колючей щекой к моей горячей. — Никогда так не делай, слышишь? Не смей меня так больше пугать!
— Я рада, что ты не умер, — воюя с тяжёлыми веками, я снова улыбнулась и провела грязной ладонью по иголкам его мокрых волос. — Как ты выбрался? Я же тебя закрыла.
— Всё потом, у тебя сильный жар. Тебе нужно срочно принять лекарство, — он вытащил меня из-под ели и как ребёнка понёс на руках, аккуратно огибая разлапистые ветки.
В коконе из его крепких рук было так уютно. Надёжно. И больше не страшно.
Я закрыла глаза и снова провалилась в лихорадочный сон.
* * *
Когда я открыла глаза, я уже не была в лесу – лежала в своей кровати, бережно укрытая одеялом. Хотя в "своей" – сказано громко, я по-прежнему находилась вдали от дома.
И снова я здесь. Замкнутый круг какой-то.
Почему он не отвёз меня домой? Он же видел моё состояние. А если бы я умерла? Ну вдруг?!
То есть какая-то дурацкая идея-фикс дороже, чем человеческая жизнь?!
Это эгоистично!
Я испытывала смешанные чувства, не понимая, что перевешивает больше – благодарность за спасение или злость. Когда он нёс меня на руках из леса, я была уверена, что он передаст меня папе. Уверена! Но нет. Свои интересы он всё-таки снова поставил выше.
Чувствовала я себя уже довольно сносно, что было странно после такой однозначно высокой температуры… А потом повернула голову и увидела на стуле блистер с какими-то таблетками и пустую кружку.
Всё ясно, он накачал меня какими-то колёсами, поэтому меня отпустило. Возможно, антибиотик. У него же были какие-то таблетки в сумке.
Сумка... Пистолет. Он же у меня!
Я сбросила одеяло и попыталась резко встать, за что тут же поплатилась головокружением. Выждав с минуту, уже более аккуратно поднялась с кровати, отметив, что на мне уже не было ни грязных джинсов, ни обуви, ни носков, только нижнее белье и удлинённая футболка оверсайз. Выходит, он меня переодел? Чу́дно. Но в данный момент было не до стеснений – я подошла к висящему на спинке стула худи. Там, в большом кармане по центру, был спрятан пистолет… и он до сих пор лежал на месте. Я просто глазам не могла поверить!
Неужели он не обыскал мои карманы? Или он просто не знал, что его пистолет исчез?
За спиной скрипнула дверь, и я резко обернулась, вытянув руки с оружием, предусмотрительно положив палец на спусковой крючок.
Найк стоял у двери, удерживая в руках тарелку с чем-то непонятным, и испуганным совсем не выглядел.
— Вижу, тебе уже лучше, — оценив мой вид, довольно резюмировал он и, войдя в комнату, поставил тарелку на стул. — Я рад, что ты отошла. Боялся, что температура так быстро не спадёт.
— Почему ты не отвёз меня домой? А если бы мне действительно стало хуже?
— Не стало бы, у меня хорошие лекарства. Не волнуйся, не твой отец их производит.
— Это всё из-за тебя! Из-за тебя я здесь! Из-за тебя заболела и чуть не умерла от переохлаждения.
— На дворе июль, мажорка, — мягко улыбнулся он, — какое, к чёрту, переохлаждение? Иди поешь. Честное слово, впервые в жизни варил суп.
— Какой ещё, нафиг, суп! — я разозлилась ещё сильнее, поняв, что он совсем не воспринимает
