— Снимай трусики. Я хочу чувствовать эту сочную задницу напротив себя.
Я наклоняюсь, чтобы стянуть их, и слышу, как он снимает джинсы. Я пытаюсь обернуться.
— Нет, — шепчет он мне на ухо, — я люблю твою красивую круглую попку. Позволь мне продолжать делать то, что я делал, без одежды между нами. Ты такая мягкая в моих руках, это некое предвкушение того, каково это будет находится внутри тебя.
Сама мысль ощущать его прикосновения захватывает. Я снова кладу руки на перила и сжимаю пальцами серебристую перекладину. Жар от обнажённого тела Питера лихорадочный, а его отчётливо мужской запах опьяняет меня. Я откидываю голову назад, приглашая его поцеловать меня, и он соглашается. Когда его обнажённый, твёрдый член прижимается ко мне, он просовывает руку мне между ног, и я не могу сдержать тихий стон.
Его поцелуй остаётся нежным, но становится более настойчивым, когда он ласкает моё любимое место. Его губы отрываются от моих, и его рука тянется к моему корсету, единственному предмету одежды, оставшемуся на нас обоих, когда он обхватывает и ласкает мою грудь.
— О боже, Питер. Это так приятно, — говорю я ему, нуждаясь в участии. Я немного наклоняюсь вперёд, толкая свои бёдра обратно к его, вращая ими по кругу напротив его ствола. Он отстраняется всего на секунду, а затем оказывается между моих ног, а не внутри меня, просто скользя своим огромным членом вперёд и назад по моим складочкам.
Он убирает руку, но, он такой большой, кончик головки трётся об то же место. Его руки находят молнию на моём корсете, и кружево падает на пол. Моя пышная грудь свободна, и я полностью голая на балконе в Нью-Йорке на грани оргазма.
— Ты такая красивая, — бормочет Питер, проводя руками по моей заднице, бёдрам и, наконец, останавливаясь, чтобы обхватить мою грудь. Медленное поддразнивание тем, что он у меня между ног, но не внутри меня, продолжается.
— Пожалуйста, вставь этот твёрдый член в меня, — прошу я с придыханием. Боль превратилась в острую потребность.
Одним умелым движением он медленно входит в мою сердцевину. Я чувствую себя наполненной до предела, и это великолепно. Медленные, осторожные толчки мучительно приятны.
Руки Питера продолжают блуждать по моему телу, вверх по моей голой спине, вниз по рукам, а затем снова возвращаются к моим соскам, деликатно пощипывая их, чтобы вырвать из меня новые стоны. Он поддерживает тот же медленный, устойчивый темп движений. Это сводит с ума, и я пытаюсь увеличить темп, но он не даёт мне скользить по нему вперёд и назад быстрее.
— Я же сказал, что буду дразнить тебя сегодня вечером, Уитни. Каково это?
— Кажется, я больше не могу выносить эти подразнивания, — выдыхаю я, отстраняясь на мгновение. Затем я поворачиваюсь к нему лицом. — Кажется, что я ждала целую неделю, чтобы достичь кульминации с тобой внутри меня, а не просто во снах. Я хочу испытать первый из множества оргазмов, которые ожидаю получить сегодня вечером. Сейчас же, — сообщаю я и толкаю его обратно к шезлонгу в патио.
Поддразнивание придало мне смелости, поэтому я рассказываю ему, что мы будем делать дальше.
— Сядь на шезлонг, чтобы я могла оседлать тебя. Я обожаю, когда ты берёшь меня сзади, но я хочу видеть твоё лицо, когда достигну оргазма.
Питер не говорит ни слова, но делает то, что ему велено. Если это возможно, он кажется ещё более возбуждённым, чем раньше. Я принимаю его внутрь себя и опускаюсь вниз по дюйму за раз. Он огромный, и мне требуется время, чтобы привыкнуть к его полной длине внутри. Но достаточно скоро я оседлала его, принимая всю его длину. Небольшой изгиб его эрекции касается всех моих нервных окончаний, и теперь я блаженно осознаю, что точка G не воображаемая вещь.
Его головка потирается об это место внутри меня и посылает волну эйфории по моему телу. Это кресло для отдыха — идеальное место для секса, и, когда мои ноги твёрдо стоят на твёрдой поверхности, я могу использовать их как рычаги, которые мне нужны, чтобы скользить вверх и вниз сильнее, и быстрее, стимулируя мифическое место, которое вот-вот вознесёт меня на мой первый пик удовольствия.
Глаза Питера прикованы к моим. Его взгляд наполнен обожанием, когда приливная волна экстаза обрушивается на меня, толкая меня вперёд, на его грудь. Мой темп резко сбивается, когда по моему телу пробегают небольшие конвульсии.
— О-о-о! — хнычу я, запрокинув голову. — О боже, да!
Пока я бьюсь в конвульсиях и дрожу, Питер садится и поднимает моё лицо к своему, нежно целуя меня. Мои веки отяжелели от огромной дозы эндорфинов, которую только что высвободил мой организм, но я вижу, как он улыбается.
— Позволь мне отвести тебя наверх, — шепчет он мне на ухо.
— Но ты ещё не закончил, — возражаю я. Мы идём спать? Он ухмыляется, читая мои мысли.
— О, ни один из нас не закончил, но я думаю, что ты заслуживаешь большую, удобную кровать для второго раунда.
Это заставляет меня улыбнуться.
— Я думаю, что кровать была бы идеальной прямо сейчас, — говорю я и позволяю ему выскользнуть из меня, чтобы мы могли голыми подняться по лестнице его пентхауса.
Он берёт меня за руку и ведёт к месту назначения, где я снова падаю на мягкий матрас, всё ещё под воздействием эндорфинов. Простыни откинуты, и я скольжу по хрустящей белой ткани из египетского хлопка. Мой красивый партнёр скользит рядом со мной, и моё сердце содрогается. Он огромный и великолепный, и я вспоминаю, как мне повезло.
Он молча прижимается своими губами к моим. Я недостаточно поцеловала его сегодня вечером, и мои руки обвивают его шею, чтобы притянуть к себе. Я не могу насытиться им ни физически, ни эмоционально.
— Уитни, я хочу заняться с тобой любовью, — говорит он мне так тихо и беззащитно, что я едва узнаю его голос.
— Я почти уверена, что именно этим мы и занимались, — шучу я, не зная, как справиться с этой новой стороной Питера. Он качает головой.
— Нет, дорогая. У нас был потрясающий, жаркий секс, и я наслаждаюсь этим, но я хочу большего. У меня есть чувства к тебе, милая. Я ещё не разобрался в них, потому что это был целый вихрь, но занятие любовью отличается от жаркого секса. Для занятий любовью требуется более глубокая, эмоциональная связь, и я думаю, что она у нас есть, дорогая.
Я понимаю, что он говорит, и не могу ответить. Я боюсь, если я открою рот, мои губы выдадут меня, и я ляпну, что люблю его. Любовь? Внезапно я осознаю, что это правда. Даже если он не разобрался в своих чувствах, кажется, я разобралась в своих. Вместо этого я поворачиваюсь к нему лицом и беру его лицо в свои руки, сладко целую его и вкладывая в поцелуй все эмоции, которые я не могу выразить словами.
Он притягивает меня к себе, переплетая свои ноги с моими. Его руки крепко обвивают меня, так что моя грудь крепко прижимается к его широкой обнажённой груди, а его возбуждение между нами, терпеливо ожидает внимания. Интенсивность наших предыдущих сексуальных усилий прошла. На смену ей приходят медленные, неторопливые ласки и мягкие прикосновения губ.
Питер запутался руками в моих кудрях и не сводил с меня глаз, когда наши губы приоткрылись. Связь становится намного более интенсивной, и моя тоска по нему идёт гораздо глубже, чем простое желание, чтобы он заполнил пустоту внутри меня.
— Займись со мной любовью, Питер, — наконец удаётся мне прошептать.
Впервые я лежу на спине, а он на мне сверху, его локти поддерживают его вес, так что он всё ещё может смотреть мне в глаза. Он проскальзывает в меня, как лодка, рассекающая волны, плавно-плавно, смыкая свой рот с моим и двигая языком в том же ритме, что и его таз. Я парю в плоскости экстаза. Каждый нерв в моём теле покалывает.
Я оборачиваю одну ногу вокруг его талии, а другая переплетается с его. Я постепенно покачиваю бёдрами, чтобы не отставать от него. Я не спешу прекращать эту связь.
— Ты такая красивая, — говорит Питер мне, вытягиваясь и приподнимаясь на одно колено. — Эта чувственная шея ведёт к этим совершенно впечатляющим, огромным грудям, — рассказывает он, исследуя область ртом.
