– Вот и правильно, девочка! – одобрила Грапа, наблюдая от дверей за развернувшейся сценкой. – Не лотоши, сейчас не время.
– Что у вас на щеке? – неожиданно вырвался у Анны вопрос, и она мысленно обругала себя за бестактность.
–Жареницына метка. Я девчонкой любила возле печки играть. Вот она и озлилась за это, шлёпнула легонечко.
– Мне бы подышать…
– Одну не отпущу. Оня! – крикнула в глубину комнаты Грапа. – Где бусы? Мы пройтись хотим.
Баба Оня засуетилась и вручила Анне длинную связку ярких красных бусин.
– Возьми, деточка. Носи теперь с собой.
– Мне их что, на шею надеть?!
– Зачем на шею? В кармане держи. Так сподручнее будет, – посоветовала Грапа.
– Для чего они? Тоже оберег?
– Чтобы святочницы не заколупали. Уж очень они до украшательства охочи. Тем и откупиться можно.
Медленно побрели Анна с Грапой по деревне.
Опять принялся снег, разыгрался ветер, всё норовил растрепать волосы Анне, засыпать крупкой глаза.
Мимо проскользнула изломанная тень – то ли ветка, то ли сучок на ножках. Покосившись на Анну с Грапой, тут же сгинула в густой пелене. Безликие словно призраки существа крутились рядом, ловили на лету снежинки, кувыркались среди них, носились друг с дружкой на перегонки. Зашевелилась у забора темнота, обернулась нахохленной птицей. Завидев женщин, потянулась к ним крыльями, захохотала, защёлкала острым клювом.
На дальней крыше завизжали в ответ, заверещали неразборчивое вертлявые козлоноги. Сцепившись хвостами, прыгнули вниз, утонули в сугробе, затихли.
– Вишь, сколько этаких крутится? Мелкота, а вреда принести может много. Но тебя они тронуть не решатся. Ты теперь вроде как своя.
– Что это значит? – не поняла Анна.
– Кто на той стороне побывал и вернулся, того они сразу чуют. И не трогают.
– Почему?
– Таков обычай.
– Не понимаю. Не могу понять!
–Ты, Анна, совсем не простая. Думаешь, отчего Марьяша сюда тебя зазвала да девчата враз приняли? Оне ты вообще по сердцу пришлась, за внучку тебя считает. Есть в тебе скрытая сила. Видишь то, что не каждому покажется, принимаешь всё спокойно. Точно сила есть!
Анна попыталась возразить, но Грапа не дала, продолжила:
– Знать, из детства всё тянется. Оня-то со мной поделилась про бабушку твою. Потому говорю сейчас – ты должна найти и забрать стригушку. Должна! Сложится тогда картина, откроется то, что предначертано.
– Тимофей мне оберег передал. Только зачем?
– Что сразу скуксилась? Заботу о тебе проявил. На свой лад, конечно, но как может. Нарвёшься, ежели, на кого страшного – пригодится его оберег. Нечисть нечисти рознь.
За разговором забрели далеко, туда, где возле крайнего двора, в глубине за деревьями слышалось жалостное пение. Неразборчивое, заунывное, надрывающее душу.
– Никак святочницы заявились… – выдохнула Грапа.
– Кто это?
– А вот сейчас покажу, – она осторожно двинулась к старому сарайчику, поманив за собой Анну. – Бусы приготовь. Как скажу – разорви да бросай вперёд. Поняла?
Анна кивнула. Её внезапно охватил охотничий азарт – до дрожи, до трепета захотелось взглянуть на тех, кто пел в развалюшке.
Скрипнув дверью, они заглянули внутрь. Пение стихло, и сразу завозилось, зашлёпало что-то в темноте, кинулось под ноги.
Грапа хлопнула в ладоши, вызывая к жизни крохотный огонёчек. И Анна различить рядом с собой худую да мохнатую фигурку, невысокую и такую безобразную, что хотелось зажмурилась. Лишь когда та сунулась ближе и мазнула когтем по щеке, Анна опомнилась, рванула снизку красных бусин. Посыпались камешки, застучали по доскам, а из углов показались ещё две страшилы, завертелись, начали с жадностью хватать добычу, даже задрались меж собой за неё.
Грапа быстро отступила, потянув Анну за собой.
– Что ж ты зевнула? – упрекнула уже после, на улице. – Я думала, мне придётся свои отдавать.
– От неожиданности! Уж очень страшная эта святочница!
– Щёку-то протри снежком. Теперь долго заживать будет, видала, какие когти?..
Вернулась с прогулки Анна задумчивая. Гостьи разошлись, а баба Оня всё ждала её, дремала за вязаньем.
Встрепенувшись, как водится разулыбалась да расспрашивать принялась, как погуляли.
Анна рассказала про святочниц, показала и царапину.
– Сейчас её специальной мазью промажу. Пощиплет маленько, зато быстро заживёт.
– Я про святочниц только у вас узнала. Раньше не читала, не слышала. Откуда они берутся?
– А я за чайком расскажу. Садись, деточка, а я похлопочу.
Баба Оня засуетилась, приложила к щеке Анны пахучую мазь, прикрыла поверху чистой тряпицей.
– Помнишь дом пустой, где букарицу гоняли? Там их видали раньше. Любят святочницы заброшенные строения. Мою баньку не трогают, баенник их гоняет. А у Матрёши в старом сарайчике раз прятались. Давненько уже. Она девчоночкой была
