красивые, подернутые волнением лица и руки, сжатые в кулаки… Эти парни имеют так много, впереди их ждет успешное и счастливое будущее, и они ставят на кон все это ради того, чтобы быть вместе со мной.
Меня качнуло.
– Я… я… не могу, – едва выдавила из себя.
– Мия… Просто послушай свое сердце. – Голос Тэхо был глубоким, с хрипотцой, и у меня мурашки по телу побежали.
Послушать свое сердце?
Я не привыкла опираться на решения, подсказанные этим непостоянным и регулярно сбивающимся с ритма органом. Чем дольше я смотрела на них, тем сложнее мне было держаться заранее продуманного поведения, поэтому, выдохнув, я сказала то единственное, что могло позволить мне уйти:
– Я не хочу выбирать между вами, потому что вы оба мне абсолютно безразличны. Мир перевернете ради меня? Отлично! Переверните, чтобы я уже сегодня оказалась на другой стороне от вас!
Мой голос прозвенел как порвавшаяся струна. Он заполнил все вокруг, пронзая насквозь и впечатываясь в кожу. На какое-то время в мире остался только он, а потом я слышала звук своих шагов, срывающихся на бег, бешеный стук сердца и крик, застрявший в горле.
Плакать нельзя. Лимит я исчерпала пару дней назад. Дышать. Надо дышать…
В фойе меня почти подхватил Максим. Его лицо было бледным, а руки сильно дрожали.
– Черт! Я думал, что упустил тебя! Ну и влетело бы мне от твоего отца! С тобой все в порядке? – осматривая меня со всех сторон, спросил он.
Я кивнула.
– Пожалуйста, пойдем домой! – Мне хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, не быть, не чувствовать, не вспоминать.
Макс на мгновение задумался:
– Хорошо. Идем.
Он выпустил меня, и мы быстрым шагом направились к парковке, на которой стоял его серебристый «вольво».
Дома я скинула кеды и, зайдя в свою комнату, грохнула дверью перед самым носом ни в чем не виноватого парня. Он оказался не таким уж тупым и не предпринимал попыток зайти ко мне.
Я упала на кровать и закрыла глаза. Разве я не должна была почувствовать облегчение? Нет? Заносчивый Дэниэл – принц всех блондинов – больше не будет зажимать меня при каждом удобном случае, а семья Тэхо, хотя бы на время, отстанет от парня и даст ему спокойно жить. Вспомнились искаженные болью лица парней, когда я сказала, что они ничего для меня не значат. Я солгала.
Еще как значат!
Но насколько много – поняла только сейчас.
Поздно вечером пришел отец. Я слышала, как он о чем-то негромко поговорил с Максимом, после чего мой телохранитель попрощался и уехал домой.
– Еще не спишь? – Дверь тихонько приоткрылась.
Я села на кровати, где последние несколько часов то лежала, разглядывая потолок, то проваливалась в беспокойный сон.
– Максим рассказал, что ты поговорила со своими женихами. – Папа улыбнулся.
Это привычное, часто употребляемое в русском языке слово «женихи» совершенно не вязалось с образами идеальных и лощеных Яна Тэхо и Дэниэла Этвуда.
Согласна. Смешно.
– Поговорила, но они на редкость тупые. Совсем не способны воспринимать важную информацию.
Снова улыбка.
– Возможно, дело вовсе не в них, а в том, как ты объясняешь?
Я обожгла отца возмущенным взглядом.
– Я очень надеюсь, что наша жизнь вернется в привычное русло. Мне удалось замять эту неприятную ситуацию с Ким Юри, но твоя репутация в школе испорчена. – Отец вздохнул. – Хотя бы последние месяцы побудь обычной ученицей, пожалуйста.
Он стоял в дверях, опустив плечи. Выглядел уставшим. И из-за меня тоже.
– Что у тебя случилось с отцом Ким Юри? – спросила я, не надеясь, что отец ответит.
– Моя работа предполагает не только налаживание торговых и промышленных связей, но и отказы, выбраковку компаний, изживших себя. Компания Кима Ынсона была такой. – Он помолчал. – Мия, жизнь гораздо более жестокая, чем тебе может казаться.
Я усмехнулась. Мне казалось, что моя жизнь и так не сахар: безотцовщина, частые лишения, смерть мамы на моих руках, детский дом, буллинг, появление отца – как подачка, новые требования, постоянные переезды. Если все еще жестче, тогда стоит ли вообще взрослеть?
– Завтра выходной. У меня будет несколько свободных часов. Давай съездим на смотровую площадку башни Намсан, посмотрим на Сеул?
Я подняла глаза на отца. Он впервые предложил куда-то вместе сходить. Я едва заметно кивнула. Отец вышел, а в моей голове вспыхнуло воспоминание о Дэниэле и его приглашении на свидание на эту самую башню Намсан.
– Как выходные? – Максим, судя по всему, всегда пребывающий в каком-то пугающе приподнятом настроении, снял с моего плеча сумку с учебниками и открыл пассажирскую дверцу «вольво».
– Сойдет, – совершенно нелюбезно буркнула я в ответ.
Я заметила, что для общения с ним у меня выработалась уже особая недовольная интонация. Но моего защитника-надзирателя это совсем не огорчало.
– Сегодня у тебя после уроков занятия с профессором Мином, а после давай я полчасика погоняю тебя по корейским иероглифам? – выруливая из двора моего дома, рассуждал Макс.
Мне не хотелось ничего отвечать. Хотелось помолчать, но с этим парнем это непросто.
На школьной парковке по понедельникам всегда людно. А сегодня еще и день был солнечный. До начала занятий оставалось еще минут двадцать, и ученики не торопились в классы, обсуждая прошедшие выходные и разговаривая о чем-то своем. Некоторые курили, перед тем как зайти на территорию школы, где подобное жестко пресекалось.
Центром самой многолюдной и громкоголосой компании был Дэниэл Этвуд, восседающий на капоте идеально чистого джипа «чероки» и потягивающий энергетик. Он, как всегда, был прекрасен: стильно уложенные светлые волосы, форма, словно на него шитая, белые кроссовки. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, оголяя идеально накачанные грудные мышцы…
Куда я пялюсь?!
Наше появление не осталось незамеченным. Не успел Максим открыть мне дверцу, как раздалось дружное посвистывание и намекающий на природу наших отношений гул.
– Эй, Макс! Не обольщайся сильно, через пару недель она тебя бросит, так что слюнки подотри и ширинку держи застегнутой! – крикнул какой-то парень, тут же раздался дружный хохот.
Я встретилась с полным безразличия взглядом Дэниэла. Он смотрел на меня так, словно мы никогда не были знакомы: холодно и равнодушно. В области сердца кольнуло. Я отвернулась и направилась к школе. Сердиться я не имела права – я сама попросила об этом, а он в кои-то веки послушался.
Во время первого урока я то и дело ловила на себе вопросительный взгляд Ян Су, но старалась не обращать на это внимания. Перипетии запутанной корейской истории середины двадцатого века не помогали мне сосредоточиться, поэтому я не
