Мы втроем смотрим на него. Он облизывает губы и торжествующе улыбается.
— Один из моих клиентов спонсор фестиваля Outside Lands. Сегодня он расщедрился и дал мне пять VIP билетов на фестиваль в следующий уик-энд.
— Хороший бонус, — комментирует Брэм.
— Само собой я дам их вам, — говорит Линден.
— Но нас шесть, вместе со Стеф и Николой, — говорю я. — Получается, пойти смогут не все.
— Все в порядке, — говорит Лаклан. — Идите без меня.
Я шлепаю по столу разочарованно.
— Не глупи, — говорю я ему. — Ты здесь гость, так что определенно пойдешь. Это непременный атрибут Сан-Франциско. Я не пойду. Уверена, Линден бы все равно меня не пригласил.
И когда я смотрю на Линдена и вижу вспышку робости в его глазах, я знаю, это правда. Когда он составляет план действий, иногда он очень кстати не учитывает меня. Пока Стеф не начинает сердиться. Но не могу сказать, что не делаю то же самое.
— О, мать вашу, — говорит Брэм. Я куплю себе собственный VIP билет. Вот. Проблема решена.
Лаклан качает головой.
— Не беспокойся, приятель. Так или иначе, я не поклонник музыкальных фестивалей.
— Тебе не нравится музыка? — Спрашиваю я.
Он хмурится.
— Я люблю музыку. А вот людей не очень.
Не могу не улыбнуться.
— Может, мы похожи больше, чем я думала.
Клянусь, что вижу тень улыбки на его губах.
— Ауч, но на Outside Lands приходят едва одетые цыпочки, литрами глушащие вино и танцующие в бикини под музыку, даже если она не играет, — говорит Линден. — Удачное место чтобы подцепить парочку, что скажешь?
Какого хрена? Я таращусь на Линдена. Я знаю, он предлагает подобное дерьмо только чтобы разозлить меня.
— Нет, — Лаклан быстро отмахивается от него. — Не моя компания, не в моем стиле.
— Элтон Джон будет хедлайнером в воскресенье, — добавляет Брэм, и я могу сказать, что он пинает Линдена под столом, потому что Линден посылает ему этот «что я сделал?» взгляд. — Ты не можешь пропустить легенду.
Лаклан хмыкает в ответ. Думаю, это означает «посмотрим».
Остальная часть вечера проходит под разговоры о музыкальных фестивалях и группах. Столько много шотландских акцентов сразу. Лаклан, как и я, не особо участвует в разговоре, мы просто сидим и слушаем Линдена и Брэма, которые спорят какая группа лучше, Massive Attack или Portishead. Отчасти это хорошо. Их непрекращающаяся болтовня обеспечивает фоновый шум, и гарантирует, что они оба находятся в своем братском мире. Это означает, что Лаклан и я в своем собственном.
Не то чтобы мы даже разговаривали друг с другом, и не то чтобы он знал, что находится со мной в моем частном мирке. Просто так приятно сидеть с ним рядом и наслаждаться его присутствием, чувствовать его тепло, вдыхать аромат его кожи. Нахождение в тени этого зверя действует странным образом успокаивающе. Он волнует мое сердце и успокаивает нервы, и я не могу не думать о том, что Брэм прав. И я думаю, что для него это плохо. Действительно очень плохо. Я чертова влюбленная кошечка. И я начинаю думать, что не только на физическом уровне. Я совершенно не знаю этого парня – и кажется, никто не знает – но я чувствую, как меня тянет к нему, будто наша кровь сделана из магнитов, тянущихся друг к другу.
Грустная часть же состоит в том, что все эти сумасшедшие чувства лишь у меня в голове. И вероятно там они и собираются остаться.
Когда вечер продолжается, и Лаклан уходит домой, я чувствую себя потерянной. Не думаю, что когда-либо грустила из-за парня, но стоит этому шотландцу уйти, и я сразу же начинаю скучать по нему. Может, я просто скучаю по взглядам на эти губы, когда я задаюсь вопросом, каково бы было зажать их между зубами, каково будет ощущать их напротив моих губ. Может быть, я скучаю по разглядыванию его татуировок, придумывая для них истории в своей голове – лев на его предплечье символизирует гордость, крест на бицепсе в память о времени, когда он работал как монах-траппист, варя крепкое пиво в Альпах (я не знаю, может это и правда) (прим. пер. католический монашеский орден, основанный в 1664 г. Монахи некоторых северных монастырей зарабатывали на жизнь изготовлением ликёров, а в Бельгии — известного траппистского пива). Может, я скучаю по борьбе с желанием пробежаться пальцами по его бороде, носу, прикоснуться к каждому бледному шраму на его лице
Или может, я просто скучаю по односторонней игре в кошки мышки, в которую он даже не знает, что играет. Эти острые ощущения от погони, то, как каждая маленькая улыбка, которую он мне дарит, каждое произнесенное слово, сама по себе победа. Это словно вызов для меня, попробуй и выиграй. И если есть что-то, что я недавно узнала, так это то, что мне нравится, когда мне бросают вызов.
Когда позже в ту ночь я лежу в постели и смотрю на уличные фонари, я понимаю, что в первый раз моя кровать ощущается пустой. Будто кого-то не хватает. И не того, кто уходит в середине ночи или утром следующего дня. А того, кто остается.
Правда расползается, словно пятно нефти.
Я Кайла Мур, и я одинокая, очень одинокая девушка.
***
Когда в понедельник утром я иду в офис, нет никаких сомнений, что в моей походке чувствуется легкость, я практически парю. Даже если моя статья не выйдет до пятницы, я чувствую себя хорошо. Даже фантастически. Вот оно. Моя новая жизнь. Я отбросила все грустные мысли уик-энда и сосредоточилась на позитиве. После того, как статья выйдет, она поможет (надеюсь) не только Брэму и Лаклану, но и скажет миру: Эй, придурки! Вы все, кто во мне сомневался! Посмотрите на меня! Посмотрите, что я с собой сделала.
Но когда по пути на обед я иду мимо Нила, он выглядит так, будто несет дурные вести.
— Кайла, — говорит он, потянув меня в сторону. — Мне надо с тобой поговорить.
Я никогда не видела, чтоб он был так серьезен.
— Что? — спрашиваю я, заламывая руки. — Все в порядке?
— Более или менее, — говорит он. Он минуту рассматривает свои ногти, потом смотрит на меня и вздыхает, прося взглядом прощения. — В статье будут изменения.
Я выпрямляюсь.
— Какие изменения?
— Она в печати, не переживай, — быстро говорит он. — Просто там, ну, сладкие щечки, Джо не выпустит ее под твоим именем. Он указал в качестве автора меня
— Что?! — вскрикиваю я, достаточно громко, чтоб на нас стали смотреть.
— Извини! — резко шепчет он. — Я не хотел этого, но Джо сказал, что тебя никто не знает. Но хорошая новость в том, что он её напечатает. Ура. — Он делает небольшой, отчаянный прыжок от радости. — Правильно?
Не могу с ним даже разговаривать. Я отталкиваю его, разворачиваюсь и марширую к офису Джо. Слышу, как Нил орет позади меня.
