У входа в театр толпились репортеры, но Ласло растолкал их локтями. Если бы Белла не так сильно его ненавидела, она бы восхитилась тем, как уверенно он при этом матерился.
В гримерной ее ждала Рози Хэссел в нижней юбке и вне себя от возбуждения.
— Белла, дорогая, какая драма! Как это ты так быстро выбралась.
— Вот эта змея нажала на какие-то клавиши, — Белла указала на стоявшего за ее спиной Ласло.
За пять минут до звонка зашел Роджер Филд.
— Белла, дорогая, слава Богу, что ты пришла.
— Как себя чувствуешь?
— Крайне отвратительно, — сказала Белла, стуча зубами. — Меня только что вытошнило.
— Это все от копченого лосося и коньяка, — вздохнул Ласло. — Такая трагедия!
Пропустив его замечание мимо ушей, Белла сказала Роджеру:
— Меня в любой момент может стошнить.
— Скоро твой выход, — сказал Ласло. — Роджер, у тебя есть виски?
Перед началом спектакля на сцену вышел Роджер и сказал публике, что Беллу освободили и сняли с нее все обвинения. После ее первого появления послышалось несколько отдельных хлопков. Потом началась настоящая буря аплодисментов, публика неистовствовала. Белла с трудом сохраняла самообладание.
К концу представления ей устроили самую большую овацию за всю ее карьеру. Но она чувствовала себя как выжатый лимон и готова была расплакаться. Как в полусне выслушивала она поздравления от всей труппы, а едва закончила переодеваться, как в гримерной появился Ласло.
— Постучать не мог? — сердито сказала она.
— Не дури, — он взял ее за руку. — Пошли, теперь уже отогнать прессу мы не сможем.
— Я сама поеду домой, — заявила она, вырвав от него руку, и сбежала вниз по лестнице. Когда она распахнула входную дверь театра, ее тут же ослепил залп фотовспышек. Жужжали телекамеры.
— Это она! — заревела сотня голосов.
— О, нет! — в ужасе взвизгнула Белла и ретировалась, захлопнув дверь.
Кончилось все тем же, что и раньше. Ласло ограждал ее локтями, а Роджер Филд расталкивал толпу. Ласло кое-как усадил ее в машину, и не успела она перевести дух, как они выкатили на дорогу в сторону Оксфорда.
— Куда мы теперь? — вяло спросила она.
— К моим друзьям за город.
— Я не хочу гостить ни у кого из твоих проклятых друзей, особенно если они вроде тебя.
— Они не такие, — спокойно сказал он. — Она певица, он пишет. Они тебе понравятся.
— Мне на себя надеть нечего.
— Ничего и не понадобится. Касс одолжит тебе бикини.
Он включил приемник, и теплую летнюю ночь заполнил Моцарт. Белла слушала эти чудные льющиеся аккорды, похожие на соловьиное пение, и вдруг на нее накатилась жуткая мысль: Стив больше не любит ее. Она была не в силах сдержаться и разрыдалась. Ласло сделав вид, что ничего не замечает, дал ей выплакаться. Под конец, когда она уже начала глотать слезы, он сказал:
— Там в ящичке есть губная помада. Возьми сама.
— Спасибо, не надо.
Бессердечная тварь, свирепо подумала она. Подстроил мне ловушку, выдал себя за Стива. Если бы Крисси не подняла визг, он наверняка довел бы дело до конца, заправил бы меня. Горячая волна стыда окатила ее при мысли о том, как ей тогда это понравилось.
Они свернули с шоссе на глухую деревенскую дорогу. Трава стегала машину по бокам, в небе огромная луна ныряла между прозрачными обрывками облаков. Наконец они подъехали к большому, нескладному на вид дому, покрытому глициниями. Почти сразу же из него выбежала женщина.
— Дорогой, — закричала она. — Что так поздно? Рада тебя видеть!
— Это Белла, — сказал Ласло. — Она ничего с собой не взяла, так что ты ей одолжи что-нибудь. Я только отгоню машину.
Женщина обняла Беллу и сказала:
— Меня зовут Касс. Ласло сказал, что у вас были жуткие неприятности. Я терпеть не могу прессу, когда они за кого-нибудь принимаются.
Они вошли в большую неопрятную комнату с крошками по всему полу, висячими горшками и двумя большими роялями, заваленными книгами и нотами.
Мужчина в очках, поднятых на лоб, отложил в сторону книгу и вышел навстречу Белле.
— Я гонял в Лондон на ваш спектакль. Вы были великолепны. Садитесь, я вам чего-нибудь налью.
Касс плюхнулась на диван напротив Беллы и вытянула докрасна обожженные солнцем ноги.
— Гренвил уже несколько лет влюблен в вас, с тех пор, как впервые увидел вас по телевидению.
Гренвил покраснел.
— Кажется, у нас нет льда, дорогая!
— Ни кусочка, — спокойно подтвердила Касс. — В морозильнике так наросло, что я не смогла засунуть туда блюдо для льда.
Когда он вышел, она сказала:
— Я не знаю положения дел и поэтому отвела для вас и Ласло разные комнаты, но у него большая двухспальная кровать, так что вы всегда можете к нему присоединиться.
— О, нет! — сказала Белла, ужаснувшись. — Я скорее буду спать с коброй, чем с Ласло.
— Как дети? — спросил Ласло, войдя в комнату с охапкой бутылок.
Белла сделалась пунцовой. Расслышал ли он ее последнюю фразу?
— На эти выходные, слава Богу, уехали, — сказала Касс. — Я люблю их, но когда их нет, — я блаженствую. Это мальчики, — пояснила она Белле, — одиннадцати и семи лет.
— Я им принес джина, — сказал Ласло, — я знаю они его любят.
Касс рассмеялась.
— Где вы собираетесь играть после «Отелло»? — спросила она у Беллы.
— В «Чайке». Репетиции начинаются в понедельник.
Впервые за эти дни она почувствовала себя как дома. Она освоилась настолько, что уже через час спросила, можно ли ей пойти спать.
Проспала она до обеда. Встав, приняла ванну и помыла голову. К ее огорчению, оранжевая краска так и не сошла с волос, и к тому же они стали невозможно пушистыми, вроде сахарной ваты. Ласло она нашла в саду. Положив ноги на стол, он читал сообщения со скачек, пил шампанское и раздирал цыпленка. На нем были только грязные белые брюки, а его смуглая кожа уже совсем потемнела от загара.
— Где все? — спросила Белла.
— Работают. Хочешь цыпленка?
— Спасибо, не надо. Не хочется.
Она солгала. Ее мучил голод.
Он налил ей бокал шампанского и сказал:
— Надеюсь, ты не будешь все время дуться. Я собираюсь позвонить своему букмекеру. Так, интересно: Свобода Бенгалии, Булавка, Счастливчик Гарри. Поставить на них по пятерке за тебя?
Белла взяла газету, бегло просмотрела ее и холодно сказала:
— Нет, я предпочитаю Веселую Крестьянку, Утреннюю Зарю и Гордость Кемпбела в четырехчасовом.
— У них никаких шансов. Но если тебе не жалко денег, пожалуйста.
Когда он зашел в дом, она перелистала всю газету. На первой странице был снимок, где они с Ласло выходят из театра.
«Кто украл бриллиант?» — кричал заголовок. — «Тайна Энрикесов сгустилась после того, как Белла признана невиновной».
