— Я тоже верила. До тех пор, пока он не стал настаивать на том, чтобы я позволила ему избавиться от фотографий. Когда я отказалась их отдать, он очень расстроился. В тот момент я поняла, что отец врет.
«Или, по крайней мере, что-то скрывает», — подумал Ченс, снова посмотрев на фотографии, а затем на Дикси.
— Тогда ты и решила покопаться в семейной истории.
— Ты хорошо меня знаешь, — кивнула она.
Неужели? Ченс думал, эта женщина стала для него незнакомкой. Так сильно изменилась, что он ровным счетом ничего о ней не знает. И ошибся. Интересно, в чем же еще он ошибся?
— Значит, ты пыталась найти доказательства существования людей с фотографий.
Она кивнула и села напротив.
— И ты считаешь, что два типа, напавшие на тебя, пришли за результатами твоего генеалогического исследования? — осторожно спросил он, стараясь не разозлить ее, но в тоже время показать, насколько глупо это звучит.
— Когда бандиты обыскивали дом, они говорили о материалах моего исследования и дневнике.
Он вспомнил, что Дикси с детства вела дневник. Ребекка постоянно дразнила ее за это.
«Это записи о моей жизни, а не о том, кто из парней назвал меня симпатичной», — огрызалась Дикси.
«О, я тебя умоляю, — отвечала Ребекка. — И о чем же может писать двенадцатилетка?»
— Они нашли твой дневник? — спросил Ченс.
— Думаю, да. Оригиналы фотографий я всегда носила с собой в сумочке. Но и копии тоже сделала.
Умная женщина.
— А в твоем дневнике были записи об этом?
Она кивнула, прямо таки умоляя своим взглядом поверить ей.
— Почти все, что я нашла, было в дневнике.
— Почти все? — повторил он.
Казалось, она его не услышала.
— Как много ты знаешь о моей матери — Саре Уорт Боннер?
— Немного. Она умерла, когда ты была совсем маленькой.
— Мне было тринадцать месяцев. Ребекке — пять лет. Мне кажется, что я помню маму, но не уверена, что не выдумала это, понимаешь?
Ченс понимал. Его родители умерли, когда ему было девятнадцать, и он до сих пор не уверен в большей части своих воспоминаний: они настоящие, или лишь плод его воображения.
— На протяжении многих лет я расспрашивала отца, но он всегда отвечал, что не хочет говорить о ней, потому что это слишком больно. Предположительно по этой причине и не хранил ее фотографий.
Ченс подумал о своей собственной дочери и тех нескольких фотографиях девочки, которыми так дорожил. Он бы не расстался с ними ни за что на свете.
— Я начала с попыток найти все возможные сведения о маме через обычные документы: свидетельства о рождении и смерти, разрешение на вступление в брак, социальную страховку, — заговорила Дикси, сев на своего конька. — Нашла разрешение на брак и свидетельство о смерти, но никакого свидетельства о рождении. В отделе социального страхования тоже нет никаких записей о ней.
— Может, она никогда не работала, — предположил Ченс.
— У всех есть карта социального страхования, но даже если, по каким-то причинам, ее нет, свидетельство-то о рождении все равно должно быть. И это не все. Отец говорил мне, что мама росла сиротой без братьев и сестер.
— Ты думаешь, что женщина на фотографии — ее сестра.
Дикси кивнула.
— Понимаю, что это не должно никого интересовать, кроме меня. Вот только я нашла запись о Глендоре Уорт. Она должна быть старше моей матери. Я помню, что дядя Карл однажды сказал, что мама родилась на севере. Глендора Уорт родилась в Эштоне, штат Айдахо.
— Хорошо, — кивнул он.
— Есть еще кое-что.
— Так и думал.
— Как я тебе уже говорила, на напавших на меня в гараже были маски. Но когда я пыталась улизнуть, бандиты выбежали из дома и побежали за мной в гараж. К тому моменту они сняли свои маски и, спеша остановить меня, не удосужились надеть их обратно. Я узнала одного из них. Он работает на моего отца.
Ченс резко выпрямился.
— И ты говоришь об этом только сейчас?
— Ты не верил даже, что меня в принципе кто-то пытается убить. Я знала, как ты отреагируешь, если скажу, что за этим стоит мой отец.
— И я должен поверить, что Боригард нанял двух головорезов убить родную дочь ради сохранения секрета, что у его жены была сестра…
— Вот видишь… — Дикси горько усмехнулась и встала. Когда она проходила мимо, Ченс поймал ее за руку, но она вырвалась и направилась к стеклянным дверям, ведущим на террасу. — Неужели ты считаешь, что мое сердце не разрывается на кусочки от одной мысли, что отец замешан в этом? Но, Ченс, я пошла к нему, когда нашла фотографии. Показала ему все, что нашла. Он единственный, кто знал.
Ченс увидел, что она прислонилась лбом к стеклу, которое от ее дыхания начало запотевать.
— Дикси, ты должна признать, что это звучит безумно, — он удрученно вздохнул. — Просто трудно поверить, что, даже если у твоей семьи есть страшная темная тайна, кто-то захочет тебя убить, чтобы не дать заговорить.
Она не повернулась к нему, голос звучал приглушенно:
— Ты знаешь моего отца. Его ничто не остановит. Я надеялась, ты мне поверишь, коль уж знаком с ним и знаешь, на что он способен.
— Твой отец не причастен к нашему с Ребеккой разрыву.
— Нет, — произнесла она, отвернувшись от окна. — Но он был причастен к тому, что тебя отправили в Монтану, разве не так? Ты думаешь, что та первая вакансия на ранчо просто открылась, когда понадобилась тебе? Или стипендия в Государственном Университете Монтаны?
Ченс уставился на нее. Он всегда подозревал, что за этим стоял Боннер. Слишком уж хорошо все сложилось.
— Если ты намекаешь, что он избавился от меня…
— Я говорю, что он тебя обманул, — сказала Дикси, шагнув навстречу и взглянув на него своими большими синими глазами. — Папочка очень хотел, чтобы Ребекка вышла за Оливера. И мы все знаем почему.
— Это неважно. Мы бы с Ребеккой все равно никогда не поженились, даже если бы я остался в Техасе, — сказал он, зная в глубине души, что это правда.
— Согласна, — кивнула она. — Но это лишь показывает, как низко падет отец, чтобы достичь желаемого. Он продал Ребекку во имя будущего семьи Боннеров. Ты думаешь, он позволит кому-нибудь опорочить фамилию после всего, что сделал ради успеха? Особенно учитывая то, что папочка собирается удариться в политику.
Ченс покачал головой. Разве Боннер не предупреждал его, что словам Дикси нельзя доверять?
Дикси кивнула и улыбнулась, как будто чувствуя, что, даже не желая того, он начинает сомневаться.
— Я копалась в истории своей семьи, а теперь кто-то пытается меня убить. Ну как, ты все еще думаешь, что эти два события не связаны между собой, и мой отец тут вовсе не при чем?
