Нина Бодэн - Знакомые страсти

Жаркая волна ярости захлестнула Малышку, злость и зависть перевернули ей душу, и, как ни странно, она почувствовала нестерпимое желание переспать с мужчиной, отчего кровь бросилась ей в голову, а руки и ноги противно задрожали. Почти теряя сознание, она привалилась к стене и прижала кулаки к животу. Это должно пройти. От боли — сладостной боли — через минуту не останется и следа. Напрасная трата сил, промелькнуло в голове у Малышки, ужасно жалко. Подумать только, что это из-за ревности к собственной матери! Чудовищная безнадежность, беспомощность; к чему эти муки? Она прошептала: «Ей было тридцать восемь, дорогая, больше, чем тебе, значит, у тебя еще все впереди». Как Малышка ни старалась заставить себя посмеяться над своей глупостью, она едва сдерживала слезы. Разжав кулаки, она порылась в кармане куртки, достала носовой платок и громко высморкалась.

— Вам помочь? — услыхала она мужской голос.

Голос был как голос, вежливый, немного удивленный, но Малышка все равно вздрогнула от неожиданности. Кровь бросилась ей в лицо. Давно он тут?

— Да, если можно.

Двусмысленность фраз, которыми они обменялись, рассмешила Малышку, и она по-дурацки захихикала. В данную минуту ей мог бы помочь любой мужчина, если не считать чудовищ и стариков, а этот был к тому же еще очень молод. Почти ровесник Адриана, может быть, постарше. И уж точно опрятнее, ни с того ни с сего пришло ей в голову. Не очень высокий, ненамного выше ее, но очень аккуратно сложенный и аккуратно одетый в коричневый свитер и брюки из корда. Сообразив, что она не отрываясь смотрит на его ширинку, Малышка опять хихикнула. Прекрати, сказала она себе и, сделав над собой усилие, перевела взгляд на лицо мужчины. Голубоглазый молодой человек с прямыми гладкими светлыми волосами все еще вопросительно глядел на Малышку, очевидно не понимая (не желая понимать) ее похотливый призыв. Ну и отлично, подумала она, хоть в этом женщинам везет. Никому не дано знать, что они чувствуют на самом деле! Однако старенькая спортивная рубашка, которую она надела под блейзер, как будто села в последнюю стирку, во всяком случае стала тесной. Соски выпирали под тонкой шерстью, как круглые пуговицы. Малышка обхватила себя руками и торопливо заговорила, напрочь забыв о Генри и Дороти, не говоря уж об их троих детях:

— Прошу прощения. Я не хотела ничего нарушать. Просто ехала и, кажется, сбилась с пути. Вот и подумала: на ферме наверняка кто-нибудь есть и я узнаю дорогу. Но я никого не видела. Ну, до сих пор никого не видела.

Как ни странно, молодой человек принял ее объяснение.

— Куда вы направляетесь?

Из заднего кармана брюк он достал очки, надел их, поправил дужку и улыбнулся.

— Так лучше.

— Лучше? — переспросила она, ничего не понимая. О Господи, ему же надо знать, куда я еду, а у меня ни одной мысли в голове. — Знаете, я не совсем уверена, правда, — проговорила Малышка и мысленно застонала в отчаянии. Ну до чего же противный, пискливый девчоночий голос. Тут ей припомнилось название последней оставшейся позади деревни. — Я должна была ночевать в Касл-Стоук. Это где-то поблизости. Мне говорили, моя подруга говорила, что там симпатичный маленький паб. Не помню, как он называется. — Она сделала вид, что напрягает память. — Сейчас…

— «Валлийский барашек»?..

— Да. Да, конечно. Правильно. Ну и дура же я! Все забываю. Правда, я не звонила туда, не заказывала номер. Может быть, они не смогут меня принять.

— Сейчас у них наверняка есть свободные номера.

— Отлично! — Малышка просияла благодарной улыбкой. Похоже, надев очки, он стал смотреть на нее с большим интересом. Значит, он близорукий! Слава Богу, подумала Малышка с неподдельной радостью. — Это далеко?

— Около трех миль по шоссе. Вам надо вернуться по этой улице. Можно ехать и вперед, но так будет сложнее.

Они обошли сарай, пересекли двор и вышли к воротам. На улице рядом со старым «рено» стоял новенький зеленый «сааб».

— О Боже! — воскликнула Малышка. — Извините меня. Моя машина помешала вам въехать.

— Не беспокойтесь. Улица и в самом деле узкая, но я открою ворота, тогда вы развернетесь во дворе, и я смогу проехать.

Он открыл дверцу «рено». Малышка скользнула внутрь, стараясь не прикоснуться к нему, что было довольно трудно, так как между машиной и придорожной канавой оставалось совсем мало места. Она вдохнула запах его шерстяного, по-осеннему влажного свитера и, когда он закрыл дверцу, опустила окошко, после чего положила на него руку. Он положил свою руку рядом, и стоило им соприкоснуться мизинцами, как дрожь пробежала по ее телу.

— Прошу прощения, — сказал он и подвинул руку. Оба неловко рассмеялись. — Знаете, мы стоим так, что вам лучше въехать во двор не разворачиваясь, задом. Сможете?

— Наверно.

— Хорошо. Вернетесь на улицу и поедете по шоссе налево. Если в «Валлийском барашке» возникнут затруднения, скажите, что я прислал вас.

Малышка посмотрела на его руку, слишком маленькую для мужчины, с рыжими волосками на тыльной стороне, с короткими пальцами и блестящими розовыми ногтями. Если он фермер, то фермер, который делает маникюр.

— Вы — Джон или Чарлз Ньюхауз?

— Ни тот, ни другой. Это мои отец и брат. Я — Филип.

— А меня зовут Малышка. Малышка Старр.

Он улыбнулся, и она заметила у него между передними зубами щербинку.

— Очень симпатичное имя.

Смутившись, Малышка почувствовала, что опять краснеет.

— Вы ведь не фермер, правда? — торопливо спросила она.

Филип покачал головой.

— Нет. Помогаю в выходные, чем могу. Я ведь только и знаю, где у коровы голова, а где хвост. — Все еще улыбаясь, он не сводил с Малышки глаз. — Как вы управляетесь с ней?

— С ней?

— Со своей машиной. У меня была такая же — тоже «рено». Старенькая четверка. Незабываемая. Пробежала сто тридцать тысяч миль, прежде чем успокоилась навеки. Отправилась в гараж на небесах. — Малышка заметила, что Филип тоже покраснел. Наверно, это заразно. — Прошу прощения, сам не знаю, зачем об этом говорю. Обычно я не очеловечиваю машины.

— Вам нравится «сааб»?

— Очень. Отлично ведет себя на шоссе. Хотя в Лондоне я часто вспоминаю малышку «рено». Особенно когда надо парковаться. — Он убрал руку с окна. — Ладно. Думаю, вам не терпится ехать дальше. Уже темнеет.

— Да.

— Удачи вам в «Валлийском барашке».

— Спасибо.

— Там довольно вкусно готовят. Особенно домашние супы. И есть маленький бар. — Он помолчал, смущенно кашлянул. — Если задержитесь там, скажите хозяевам, что я, возможно, заскочу сегодня вечером. После ужина, — он неуверенно улыбнулся. — Я, как правило, бываю там по субботам, когда приезжаю сюда.