— Ты знаешь ответ, — отвечаю тихо и смотрю ему в глаза. — У тебя был вполне реальный шанс, но ты предпочёл…
— С чего ты взяла, что у меня был выбор? — перебил резко.
Глаза изменились. И без того тёмные, карие, они стали почти чёрными, злыми.
— Расскажешь? — спрашиваю мягко, а он морщится:
— Это ни к чему. И к делу отношения не имеет. Залезай, я голодный.
Сажусь в машину, пристёгиваюсь, Ибрагим выезжает на дорогу и моё сердце вновь делает скачок в пятки. У входа стоит Тимур и провожает машину взглядом.
— Неловко вышло, — хохотнул Ибрагим, а я бросила на него гневный взгляд:
— Ты ведь видел его, да?
— Конечно. Я его практически слышал, он пыхтел, как бык на арене.
— Чего ты добиваешься, а? — устало тру глаза и не слишком-то рассчитываю на ответ, но он говорит тихо:
— Это очевидно. Тебя.
— Ой, перестань, — кривлюсь в ответ, — ни за что не поверю. Ты поспорил на меня, помнишь?
— Принять спор и участвовать в нём — разные вещи, душа моя.
— Разумеется… где ж ты был два года, а?
— Ты из двух мужиков выбрала третьего, — хмыкает в ответ, — я реалист и биться головой об стену считаю занятием довольно идиотским. Но, обстоятельства изменились, Артёмка наконец-то показал свою поганую внутрянку, взяв пальму первенства в соревновании «мудак года», и мы с Соболевым снова трёмся друг о друга в попытке завоевать твоё расположение. Не могу сказать, что кайфую с этого, он, конечно, красавчик, но я как-то больше по женщинам.
— Ты заговариваешь мне зубы, — ухмыляюсь, поворачиваясь к нему. — Не хочешь отвечать на мои вопросы, но вворачиваешь свои.
— Какая ты мнительная! — фыркает весело.
— Где Артём?
— Без понятия, Ди, — отвечает серьёзно, — реально, без понятия. Попробую выяснить на месте, самому край, как интересно.
— Почему ты так уверен в Али?
— Потому что знаю его с детства. И он ни разу не передал.
— Разочаровываться в людях тяжело, — говорю осторожно, — но не пора ли хотя бы допустить вероятность? Вы пытались выяснить что-то два года назад и, как я поняла, ничерта не выяснили. Но вот они вы оба, здоровы, даже зубы не вставные, бизнес в гору, ремонт в офисе свежий, много новых лиц. С чего бы, а?
— Интересный вопрос, — бормочет задумчиво, — и ответ на него был. После того, как я выкупил долю, барахтаться стало бессмысленно.
— Я, конечно, в ваших делах не шарю, но самый простой вариант — просто убить тебя. Нет человека — нет сделки.
— Мило, спасибо, — отзывается весело, но лицо напряжено. — Но Али это не нужно, понимаешь? Вставлять мне палки в колёса. Мы связаны, тесно, неразлучно, годами. Нет меня — его жизнь летит в трубу, он остаётся ни с чем.
— Дружбой тут и не пахнет… — бормочу себе под нос, а Ибрагим морщится:
— Ты не понимаешь.
— Я вижу со стороны, с твоих же слов. Может, ты его другом и считаешь, а кто для него ты? Кормилец? Если без тебя он пустое место, как ты считаешь он себя ощущает? Равноправным? Значимым? Посмотри с его колокольни, оттуда совсем другой вид. Всё равно что приехать в один отель, взять одинаковые номера, но ты просыпаешься и видишь море, а он — стену соседнего отеля и контейнеры с мусором внизу.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь! — повторил упрямо, нервно.
Я понимала, что смогла зацепить его чувства, что удалось подселить в его голову маленький, но настырный червячок сомнения, и следовало бы на этом остановиться, но я продолжила.
— Да, прости, — вздохнула, положив свою ладонь на его руку на рычаге передач, — ты лучше его знаешь. Но ответь мне на один вопрос, это касается лично меня. Зачем ты закрыл меня с сыном в том доме? Зачем приставил этого урода, Анисимова? Али прекрасно видел, как он смотрел на меня, его дальнейшие действия были очевидны и предсказуемы. Или женщин ты не обижаешь сам, но если кто-то другой, то и ладно? Артём сбежал по каким-то своим соображениям, ты решил обезопасить меня, спасибо большое, попросил Али всё организовать до выяснения обстоятельств… я даже не пытаюсь понять, какие у вас с ним дела, похер, мне интересны только твои мотивы. Зачем? Почему сам не приехал?
— Есть мне расхотелось, — скривился Ибрагим, — ты бываешь очень занудной, ты в курсе?
— А ты понятия не имеешь, нахрена Али это сделал.
— Уверен, его попросил Купреев.
— С какой стати ему скрывать это от тебя?
— С чего ты взяла, что он скрывал?
— Так ты знал? — хмыкнула, а он прорычал:
— Ты начинаешь раздражать.
— У меня отвратительный характер, — кивнула согласно, — так ты знал?
— Нет, не знал, — процедил сквозь зубы.
— И не узнал бы, если бы Соболев не разгадал мой ребус. Али очень хотел чтобы всё выглядело так, будто уехала я сама.
— Диана, к чему ты ведёшь? — вздохнул и припарковался у ресторана. — Я очень хочу понять, правда, но у меня от твоих вопросов начинает кипеть кровь.
— Да я не знаю, — вздохнула покаянно, — но вы с Соболев на пару ведёте себя глупо. Один с одним гудрон жрал, второй со вторым делится всем, что имеет, а лично я убедилась, что дружба существует лишь до того момента, пока не пересекаются интересы.
— С Татьяной разговаривала? — слегка поморщился, а я кивнула.
— И я тоже не хочу есть, но мне надо. Покормишь?
— Выставлю Соболеву счёт, — буркнул недовольно и вышел.
16
Ибрагим лениво и молча жевал, думая о своём, я уткнулась носом в тарелку и видела перед глазами только лицо Тимура. Как он хмурился, провожая нас взглядом. Вот он говорит о серьёзных отношениях и вот она я — уезжающая с Ибрагимом. Завуалированные признания и мой последующий плевок. Н-да…
— Отвезу тебя в дом, — говорит Ибрагим, когда я откладываю вилку, — сделай нам всем одолжение, не шатайся одна. Про Анисимова я не шутил.
— А где Али? — спрашиваю уже в машине.
— А чёрт знает, — хмыкает Ибрагим, — должен быть в Турции, собирался навестить родных. Мы не созваниваемся перед сном пожелать друг другу спокойной ночи.
— На меня-то ты чего злишься? — бурчу недовольно.
— Да я всё никак понять не могу, нахера ты спала со мной, если было даже не по кайфу? — спрашивает зло. — Ради того контракта? Соболев сначала подложил, а потом решил, что самому нужна? Или Жанна? Самоотверженно ты трудишься, душа моя.
— Ты потрясающий любовник, Ибрагим, — отвечаю честно, — все остальное — оскорбительно, но я пропущу это мимо ушей.
— Почему он? Почему? — не унимался, а я понимала, что ответить придётся. И сделать это нужно крайне осторожно.
— Могу только ответить на вопрос, почему не ты.
— Валяй, я слушаю.
— Ты врал. С самого первого дня врал. И то, чем ты занимаешься… тебя это устраивает, меня — нет.
— Во-первых, ты узнала об этом только сейчас, причём, от меня же, — ответил едко, — во-вторых, ты понятия не имеешь… ладно, я понял. Нет, так нет. Соревноваться с его очередным детёнышем в тебе затея точно пустая.
Он замолчал, а я, напротив, напряглась. Кто этот человек рядом со мной? То он милый и добрый, то нахальный и язвительный, то подлец, то мерзавец, то влюблённый, то циничный ублюдок, то жертва обстоятельств. Говорит, обрывает сам себя на полуслове, намекает, но не рассказывает. Оговорки или манипуляция? Тимур уверен — он мразь. Да, наверное, так и есть. Но во всех ли аспектах? Да и сам Тимур далеко не бел и пушист, я просто старательно игнорирую ту часть его, как будто её не существует. А между тем, мужик на скорости выбросился из машины, лишь бы не встретиться с ним. И он не будет разбираться в потёмках души Ибрагима, ему это не надо. А мне? Почему-то крепла уверенность, что, пока не пойму его мотивы, дело не сдвинется с мёртвой точки.
Думала, высадит меня у ворот, но он вышел вместе со мной и довёл до двери.
— Не ходи одна, — повторил почти по слогам.
— Да, мам, — состроила рожицу в ответ, он не смог сдержать улыбки, а из гостиной появилась мама с ненавязчивым:
— Дорогая, ты меня звала? — наверняка услышала голос Ибрагима и вышла из любопытства. Я закатила глаза пока он меня не видит, а мама продолжила сахарным голоском: — А, Ибрагим, здравствуй. Давно не виделись. Как мама?
