не дергал меня, улыбался, пил чай и только подмигивал. Но не пытался завести разговор. Какое-то время мы молча отдавали должное ужину. Впрочем, нам особо и говорить-то не требовалось. И без этого было хорошо. Как-то прямо совсем по-домашнему.
– Фсе фофчень фкусно! – не переставая жевать, восхитился мой сорванец.
Я потрепала его по растрепанным вихрам и даже не стала ругать за то, что говорит и ест одновременно. Слишком все хорошо складывалось, чтобы добавлять эту ложку дегтя в бочку меда нашего вечера…
Медведев усмехнулся, но тоже ничего не сказал.
Максим развел руками и смачно откусил от куска пирога с капустой.
И мы дружно расхохотались… Даже сынишка прожевал и присоединился.
…После ужина Медведев молча проводил нас до наших комнат.
– Ма-ам! Можно я посмотрю фильм о динозаврах перед сном? – спросил Максим и покосился на Медведева. Тот немедленно прояснил ситуацию.
– Мы установили большой телевизор на стене в детской и компьютер. Теперь Максим сможет смотреть любые передачи и фильмы. Кроме недетских. Поставили родительский контроль.
Я усмехнулась и покачала головой.
Все-таки какой же он основательный и предусмотрительный! Просто поразительно!
– Так можно? – нетерпеливо уточнил мой сынуля.
Я кивнула и метнув взгляд на большие старинные часы на стене, в виде домика с башенками, добавила:
– Не больше часа. Потом спать!
– Есть! – Максим картинно отдал честь, обнял меня, чмокнул и отправился в свою комнату.
Мы же с Медведевым остались наедине. Я посмотрела в его глаза и… вдруг сердце толкнулось сильнее. А потом так припустило, словно я опять несусь по морозной улице, торопясь спрятаться от снежинок. И, что самое поразительное, внутри снова разлился тот странный пьяный коктейль совершенно детского задора, ребячества и уже взрослого понимания радости жизни, настоящих ее ценностей в этих мгновениях.
– Все нормально? – тихо спросил Медведев, не сводя с меня внимательного взгляда. Глаза его светились как-то по-особенному и мне чудилось – в уголках губ прячется улыбка. Только дай ей волю – и расцветет на все лицо. Улыбался Дмитрий заразительно, светло, как Гагарин. Это выглядело, на самом деле, притягательно и тепло. Не чета голливудским приклеенным улыбкам «от Корнеги».
– Спасибо, – только и смогла сказать я, потому что ничего другого на ум не шло, а слабость в ногах не способствовала концентрации. Я ощущала себя юной девушкой, к которой вдруг, неожиданно, без всякого повода обратился первый красавец класса.
Вначале она смотрит по сторонам – хочет убедиться, что зовут именно ее, а не кого-то за спиной или сбоку. Затем ощущает, как дыхание резко обрывается и воздух переполняет грудь. Так и рвет на части, распирает… А потом… потом они разговаривают… И не могут остановиться…
Медведев еще немного постоял, то слегка подаваясь ко мне, то снова возвращая телу прежнее положение, будто никак не мог на что-то решиться. Пару раз открыл рот и снова закрыл. Словно искал нужные слова и не нашел их.
Наконец он усмехнулся и осторожно положил руку мне на плечо, провел вниз и убрал.
– Все будет хорошо. Я обещаю! – сказал твердо, как воинскую клятву принес. Посмотрел серьезно, сурово. И вдруг расплылся в улыбке. В той самой, гагаринской.
Я инстинктивно тоже улыбнулась. Медведев еще раз положил руку мне на плечо, как-то неловко пожал его и рукой указал на дверь моей комнаты.
– Ну иди, отдыхай.
– А-а-а… Как и когда я узнаю о своих делах… Ну я про бандитов и прочее, – было неловко требовать от Дмитрия отчета. Но я не могла просто так находиться в неведении.
Медведев кивнул: мол, я все понял, не волнуйся. И, заметив, что я все еще в каком-то оцепенении показал знак Ок.
– Думаю, завтра выясним больше. Пока отдыхай. Считай, что вы с Максимом в эксклюзивном зимнем санатории…
Он снова помолчал и кивнул на дверь.
– Спокойной ночи… – посмотрел на часы, которые показывали без трех минут восемь вечера и добавил: – В смысле, хорошего вечера и спокойной ночи.
Я кивнула и еще раз выдавила из себя только «Спасибо». А потом юркнула за дверь.
С минуту приводила в норму дыхание. Потому что волнение подкатило к горлу и продолжало надувать грудь воздухом.
Затем мой взгляд упал на то, чего прежде в комнате не было… Большой телевизор на стене, стол для работы и компьютер. Мой ноутбук тоже появился, но он притулился рядом, на тумбочке. На столе же расположился большой компьютер с плоским новеньким монитором. Клавиатура, мышка, даже коврик для нее были совершенно нулячие. Словно только что из магазина. Однако уже все работало. Было подключено и готово к использованию.
О подарках Медведев умолчал. Скромняга он, оказывается. Я поневоле улыбнулась и двинулась к компьютеру, чтобы посмотреть новости. Судя по значкам внизу монитора интернет здесь работал. Значит я вполне могу порыться в сети. Заодно поискать какие-нибудь мелодрамы, чтобы отвлекаться пока «отдыхаю в эксклюзивном зимнем санатории».
Медведев
Попрощавшись с Аленой, Дмитрий понял, что просто не может идти в свою комнату. В груди будто взрывались петарды, все тело было одновременно легким и каким-то не таким, непривычным. Казалось – Медведев слегка навеселе, хотя ничего крепче чая он за ужином не пил. Хмельные мысли не отпускали. Ее губы, такие яркие после мороза и маленького пиршества, ее щеки, как спелые яблочки и глаза – сияющие, светлые…
Стройное, подтянутое тело под лосинами и домашней полосатой туникой…
Мать же твою! Медведев ощущал такое давление гормонов, что даже поразительно – как они еще из ушей не лились. Как вообще ширинка не лопнула. Но при этом он чувствовал такой душевный подъем, будто то ли слегка выпил, то ли завоевал полмира, а оставшиеся государства сами пришли на поклон. Ну правда, было так… Дмитрий никогда еще себя так не чувствовал.
Он немного постоял возле двери в комнату Алены, все еще ощущая ее запах – запах дегтярного мыла и яблочного шампуня. Такой настоящий, совсем непохожий на искусственные парфюмерные ароматы бывших любовниц Дмитрия, замешанные на запахах их тел. От них всегда, всякий раз тянуло синтетическим, навязчивым желанием соблазнить и выглядеть лучше, чем они есть. Алена к этому не стремилась. Но она так притягивала взгляд, даже совсем без косметики, чисто умытая… Что хотелось пялиться на нее постоянно. Именно – пялиться во все наглые глазищи.
Медведев сделал несколько глубоких вдохов и двинулся вниз по лестнице. Спустился на первый этаж, кивнул Маргарите Тимофеевне, которая явно ждала одобрения за сегодняшнюю «дебютную» работу в роли домохозяйки. Вышел в парадную, набросил пуховик, сунул ноги в валенки и без шапки вышел наружу.
Вечер накрыл поселок
