я спешу, — сказал я.
— Куда же Вы так торопитесь, Кирилл Андреевич. Мы могли бы с Вами поболтать немного, пока у меня нет пациентов. Кстати, я Лика, — ответила она и начала перевязывать мне руку.
— Послушайте, Лика. Я только что попал в аварию вместе с братом. Он сейчас при смерти в реанимации. Вы в серьез думаете, что мне есть дело до дешевых подкатов? — не собирался на нее кричать, но на вопросе мой тон сам собой повысился.
Ее улыбка сошла с лица.
— Разумеется. Простите.
Оставшееся время она молча выполняла свою работу.
— Спасибо, — сказал я, когда она закончила.
— Пожалуйста, — ответила девушка и потянулась к столу за визиткой. — Если будут какие-то жалобы, вопросы или просто будет нужен собеседник для поддержки, можете звонить мне в любое время.
Я проигнорировал ее вытянутую руку с визиткой и направился к выходу.
Сейчас я бы хотел поддержки совершенно от другой девушки. Только вот вряд ли она ее окажет, даже в моем нынешнем положении.
Я подошел к реанимации и стал ждать врача. Операция займет какое-то время, поэтому я просто ходил от стены к стене. До тех пор, пока не появилась Лера и заплаканная не наскочила на меня с объятиями.
Сердце сжалось внутри.
Боже, как ей сказать, что я — не Макс.
Почему не я разбился насмерть в этой аварии? По мне бы никто не скучал, в отличие от Макса.
Я обнял ее здоровой рукой и горько прошептал ей в волосы:
— Не хотелось бы тебя расстраивать, но я — не Макс.
— Я знаю, глупый. Я знаю, — всхлипнула она мне в грудь. — Я просто рада, что ты в порядке. По телефону мне сказали, что вы попали в аварию и состояние критическое. Я не знала оба или один из вас.
Она знает, что это я и все равно рада.
Я крепче обнял эту прекрасную девушку. Теперь я не один. Пусть она здесь и не ради меня, но она все равно стала мне близка. Как младшая сестра. Рядом с ней будет легче пережить это время неизвестности.
— Кир, — родители Леры подошли к нам. — Как ты? Как Макс? — спросила тетя Наташа.
Даже ее родители здесь.
Я отпустил Леру и сел на стул. Их присутствие подарило такое облегчение, что у меня подогнулись колени. Я думал, что буду здесь в полном одиночестве. Вариться в собственной боли, пока Макса оперируют. Но вот они здесь, милая семья Новиковых, и одно их присутствие дарит небольшой покой.
— Даже спрашивать не буду, как Вы поняли, что я — Кир, у вашей семьи явно дар к этому, — растерянно сказал я. И я действительно не понимаю, как они умудряются нас различать, зная меня и Макса всего ничего. — Я в порядке, рассекло лоб осколком стекла и сломана правая рука, потому что я пытался удержать Макса, так как этот говнюк не пристегивается, но, очевидно, я хреново справился с задачей. На лбу всего два шва. Ничего серьезного. У Макса все намного хуже — раздробленное бедро, трещина в ребрах, сломана правая рука, но самое хреновое черепно-мозговая травма, — меня снова накрыла тревога, и я посмотрел на Леру. — Прогнозы неутешительные. Он может остаться хромым, а может вообще никогда не очнуться. Он в коме, Лера, — по дороге в больницу, мне озвучили приблизительные прогнозы, но лишь один из них был хорошим, а еще, маловероятным. — Это я виноват, — я опустил голову, и слезы навернулись на глаза сами собой. Я с детства не ревел. Даже на похоронах родителей мы с Максом держались стоически. Но тогда нас было двое, а сейчас я один.
— Не вини себя, сынок, — дядя Дима положил руку мне на плечо.
— Но это моя вина! Я ехал на высокой скорости, у меня не было подушек безопасности, я был зол и взвинчен, — закричал я, смотря на него.
Нервы сдавали, его отеческий жест полностью вывел меня из подобия контроля.
Лера подошла ко мне, села передо мной на корточки и обхватила руками мое лицо.
— Послушай меня. Макс — сильный, молодой и здоровый мужчина. Он выкарабкается, ты меня понял? Неужели у тебя совсем нет веры в собственного брата?
Хотел бы верить, но я видел его состояние.
— Ты не видела его. Он был весь в крови. Обмякший, как тряпичная кукла. Его образ будет преследовать меня всю жизнь во сне и наяву.
И это правда. Скорее всего я никогда больше не смогу спать без кошмаров.
— Милый, давай я схожу тебе за чаем или кофе и какой-нибудь едой? Тебе нужно поесть и успокоиться, — сказала тетя Наташа, а я еще больше расклеился от ее заботы.
Ее родители такие замечательные люди. Беспокоятся обо мне, как о родном.
— Не уверен, что мне кусок в горло полезет, но кофе был бы кстати.
— Мне тоже, мам, пожалуйста.
— Хорошо.
— Я помогу донести, — предложил дядя Дима.
Они ушли искать буфет. А мы остались вдвоем в пустом коридоре, наполненным лишь болью и отчаянием.
— Я не знаю, как буду без него. Он вся моя семья. Он частичка меня, — прошептал я.
— Все будет хорошо, — убеждала меня, но не очень-то убедительно.
— Кирилл Андреевич, — окликнул мужчина в медицинской форме. — Мы прооперировали Максима Андреевича. В бедро вставили титан, но мы все еще не можем дать никаких гарантий, как пройдет его восстановление, будет ли оно 100 % или нет. Он все еще в коме, но состояние стабильное. Следующие сутки будут решающими. Если спадет опухоль, то возможно скоро он придет в сознание.
— К нему можно? — спросила Лера.
А у меня внутри все похолодело. Не знаю, хочу ли я видеть его таким.
— А Вы?
— Его невеста.
— Только если ненадолго и по одному. Возьмите на посту у медсестер халаты и бахилы. Вторая реанимация.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Мы сделали все возможное. Теперь все зависит от него самого, — с этими словами врач ушел дальше по коридору.
Мы взяли на посту у медсестер все, что было сказано, оделись и вошли в реанимацию № 2. Несмотря на требование врача, я пошел с Лерой, не смог бы сделать это один.
Макс был на аппарате искусственного дыхания, из здоровой руки торчала капельница. Комнату пронизывал пищащий звук машины, замеряющей пульс.
Грудь сдавило. Стало трудно дышать.
— Я не могу… не могу его таким видеть, — сказал я, и отвернувшись помчался прочь.
Я выбежал из палаты и, оперевшись на стену в коридоре здоровой рукой, опустил голову.
С ним все будет в порядке. С ним все будет в порядке.
Я пытался думать
