кричи, сладкая, — Азат спокойно реагирует на мои эмоции, смотрит тяжело, но вполне разумно, — я не собираюсь тебя… принуждать.
— Тогда выпусти!
— Нет.
— Что? И это не принуждение?
— Чуть-чуть… — он делает паузу, усмехаясь , сладко и порочно, словно дэв из пошлой гаремной сказки, — я же помню, что тебе… нравится.
— Нет! Не нравится! Выпусти! Меня сын ждет дома!
— Я отвезу тебя к сыну. Потом.
Это “потом” жуткой оторопью бьет по сердцу. Потом… То есть, после всего? Да? После того, как…
Я не выдерживаю, бросаюсь на него, умирая от ненависти. И абсолютно все равно мне в этот момент, что мы не одни в машине!
Азат тут же легко перехватывает мои руки, чуть наваливается, прижимая их к сиденью по обе стороны от бедер. Смотрит тяжело, оказываясь близко, недопустимо! Дышит в губы, и его дыхание обжигает.
Невольно сглатываю, силой воли успокаивая неистово бьющееся сердце, и тихо, с ненавистью цежу сквозь зубы:
— Только попробуй… Я тебе язык откушу, клянусь.
— Ты… — он не делает попытки прикоснуться губами, просто держит, обездвиживает… И тихо говорит, обжигая меня дыханием, — ты… Стала другой. Совсем. Где моя сладкая Наира?
— Умерла, — отвечаю я, — ты ее убил.
— Чем же? — Азат сводит брови, и взгляд его теперь жжет гораздо сильнее, чем жар губ у моего лица, — чем? Ты же сбежала, обманывала… Чем я тебе был плох?
— Это… Бессмысленный разговор, — я невольно отклоняюсь на спинку сиденья, стремясь хоть чуть-чуть увеличить расстояние между нашими лицами.
— Да… Бессмысленный, — соглашается Азат и неожиданно отпускает меня.
Это и в самом деле — полная неожиданность, потому что я подспудно ждала его приставаний. Ждала, что будет опять целовать, сжимать в свох объятиях, прекрасно зная, насколько я беспомощна перед ним, насколько слаба. Насколько слабо мое тело перед его жадной властью.
Раньше мне удавалось его остановить, не иначе, как чудом. Но сейчас, в замкнутом пространстве, наедине, потому что чурбана-водителя я не собираюсь считать за человека, что ему может помешать? Что может образумить его?
Но, похоже, Азат держит себя в руках куда лучше меня, потому что он спокойно разваливается на сиденье, командует водителю трогать.
— Куда ты меня везешь? — опять спрашиваю я, отдышавшись немного и ососзнав, что сейчас меня насиловать никто не собирается. И это уже благо! — Ты же понимаешь, что будут проблемы? И Лаура…
— Насчет Лауры я бы не беспокоился, — усмехается Азат, и я леденею от ужаса.
— Что ты с ней?.. Ты что?..
Выговорить хотя бы одно предположение, из тех, что страшной тучей роятся в моей голове, не могу, а потому проявляю жуткое косноязычие.
Азат неожиданно весело улыбается, успокаивающе кладет свою горячую ладонь мне на руку:
— Не волнуйся, сладкая, твоя чересчур языкастая подружка сейчас просто сильно занята. И в ближайшее время тоже будет занята… Применением языка по прямому назначению.
— Что все это значит?
Я в самом деле не понимаю, о чем он, каким образом он угрожает Лауре, а нет сомнений, что угрожает!
Но Азат больше не желает про это говорить, жестом показывает, насколько вопрос несущественный и не стоит нашего внимания, а затем кивает на дорогу:
— Смотри по сторонам, сладкая. Тебе понравится.
Выдыхаю, понимая, что сейчас ничего не могу сделать, и… Послушно смотрю по сторонам, заранее уверенная, что мне НЕ понравится.
Азат
Мне очень тяжело сдерживаться. Настолько тяжело, что специально стараюсь смотреть куда угодно, только не на сидящую в такой манящей близости Наиру.
Все во мне бунтует, силой усмиряю дико бьющееся сердце и сжимаю руки в кулаки. Незаметно. Чтоб не напугать ее раньше времени.
И без того напугал…
Но здесь ничего не попишешь, когда внезапно женщина, которую ты искал целый год, по которой, чего уж скрывать, дико тосковал, не мог ни на кого смотреть даже, оказывается в доступности, практически на расстоянии вытянутой руки… Очень тяжело сдержаться.
И очень тяжело думать о том, что у нее теперь есть тот, кто с ней не сдерживатеся… Как ты когда-то. Совсем недавно!
В голове просто не укладываются мысли о том, что она чужая. Не моя. Это кажется диким. Неправильным.
Я много думал о ситуации, много смотрел на ничего не подозревающую Наиру по камерам видеонаблюдения… И пытался понять себя.
Сначала, из-за жуткой злобы на нее в первую очередь, я строил планы наказания. Такого наказания, чтоб сама приползла. Чтоб сама все сделала… О-о-о, сколько я фантазировал на эту тему! Больше, чем в подростковом возрасте, когда кровь кипит и приливает не к голове по сто раз на день.
Я ужесточал требования к Наире, даже не думая, как именно это выглядит со стороны… Да плевать мне было, как это выглядит! Мне нужна была месть! Мне нужна была она в моей постели! На какое-то время.
И я искренне считал, что Наира сдастся, причем, быстро. Огромное количество выматывающей работы, той самой, которую она могла бы и не делать… А просто согласиться на мое предложение. Щедрое! Очень щедрое предложение, учитывая ее предательство.
В бреду злобы я искренне считал, что она должна быть благодарна мне за такое! Что она уже все поняла, поняла, какую ошибку допустила, сбежав от меня!
Я же выяснил, на какие средства она живет, и одно это вызвало смех. Живя со мной, она бы тратила столько в день! В час!
Наверняка уже подумала, наверняка приняла правильное решение…
Наивный глупец!
Эта упрямая женщина даже не думала делать шагов мне навстречу!
Наоборот, с упорством ослицы шла в другую сторону, послушно выполняя все, что от нее требовалось! И выполняя хорошо!
Вагиз признавался, что ее проект очень даже жизнеспособен, что она учла многие вещи, касающиеся не только особенностей работы в нашей сфере, но и даже особенности разницы менталитетов! И умудрилась за такой короткий срок создать довольно гармоничную схему обучающего процесса в компании и слияния филиалов! Вагиз отметил, что, если б ему со стороны кто-то такой проект предоставил, он бы, во-первых, решил, что автор - мужчина, слишком уж все лаконично и грамотно, а, во-вторых, обязательно бы предложил автору оффер.
Я никак не прокомментировал его восторги, они в тот момент вызвали только раздражение. Хитрая русалка умудрилась изящно выскользнуть из расставленной ловушки… Ничего, прижмем качественней.
Я планировал давить по всем фронтам, но…
