и даже не старший брат.
Я — это я. Я совсем другой.
И она, моя женщина, тоже совсем другая.
И именно она показала мне, что я могу быть таким. Не жестко давящим свое, а пытающимся посмотреть на ситуацию с разных точек зрения.
До встречи с ней я был мальчишкой, инфантильным и обидчивым.
Теперь я становлюсь мужчиной. По крайней мере, я очень на это надеюсь…
Оказывается, для того, чтоб быть мужчиной, мало просто брать свое, требовать. Надо еще уметь искать компромиссы. Особенно с теми, кого любишь.
— Может, открыть вакансию маркетолога там? — предлагаю я, — возьмешь ее в штат…
— Она не хочет, — брат кривится , поднимает на меня взгляд, неожиданно беззащитный и больной. Я удивляюсь, но не слишком.
Женщины… Они способны на многое… И убить, и воскресить…
— Азат! — голос Наиры звучит взволнованно настолько, что я тут же, забыв обо всем свете, срываюсь с места. Брат бежит следом.
Напряженные и готовые ко всему, мы выбегаем на лужайку у бассейна, и видим Наиру с Адамом на руках.
Она удивленно раскрывает рот, видя нас с Адилем, ойкает.
— Что случилось? Что-то с Адамом? — спрашиваю я, выдыхая уже с облегчением, потому что, по крайней мере на первый взгляд, с сыном все хорошо.
— Нет… Просто… Просто… — Наира поудобней усаживает Адама, воркует ему, — ну, сынок, повтори, что сказал, повтори…
Мы с Адилем как по команде переводим взгляды на Адама.
Тот улыбается очаровательной , так похожей на мою, улыбкой и радостно кричит, протягивая ко мне ручки:
— Па! Па! Па!
Я, ощущая внезапную дрожь в ногах, иду к нему, падаю перед лежаком, где они сидят, на колени и забираю сына у Наиры.
Он цепляется привычно за мою порядком отросшую бороду и продолжает:
— Па-па-па-па-па-па…
— Папа, да… Папа… — я ловлю себя на том, что улыбаюсь, как сумасшедший, и мне немного неловко, что это видит мой брат.
Оглядываюсь на него и замечаю странно блестящие глаза.
Адиль торопливо отворачивается:
— Светло тут очень… Ладно… Я пойду…
Наира, ничего не понимая, переводит взгляд с меня на Адиля, и тому, видно, очень хочется скорее уйти.
Я не препятствую, впервые, пожалуй, за все время , что знаю брата, видя его в таком состоянии.
— Я позвоню тебе, брат… — кивает на прощание Адиль, а затем, помедлив, добавляет, — счастливый ты…
В его голосе столько горечи, что становится не по себе.
Но сделать я ничего не могу, помочь ему тоже никак не могу. Остается надеяться, что Адиль в свои тридцать пять тоже, как и я, поймет, что мужчина — это прежде всего тот, кто умеет брать на себя отвественность за принятые решения. И поступать так, как велит ему сердце, а не так, как требуют обычаи предков.
Потому что предки уже умерли. А мы живые.
Я смотрю на свою женщину, вижу дорожки слез на ее гладких щеках, тянусь, провожу по ним пальцем:
— Спасибо тебе, сладкая.
— За что? — она улыбается сквозь слезы, ласкаясь ко мне, как маленькая доверчивая кошечка. Это невероятно приятно и сладко, — за него? — кивает она на Адама.
— За меня, — отвечаю ей коротко.
Наира удивленно распахивает ресницы, наверно , желая что-то спросить, но молчит в итоге.
И в этом ее главное преимущество передо мной.
Каким бы ни был сильным мужчина, его всегда сможет положить на лопатки женская мудрость. И, самое интересное, что он не будет чувствовать себя побежденным.
Это и есть счастье. Это и есть любовь.Мои хорошие, вот и завершилась история Наиры и Азата, одна из самых непростых для меня, самых эмоционально напряженных.Я очень надеюсь, что вам понравилась эта книга, надеюсь, что вам будет, что сказать после ее прочтения.Спасибо вам, что были со мной!Спасибо за поддержку!За ваши комменты и эмоции!Это бесценно для меня!Приглашаю вас в свою новинку, веселую , дерзкую и горячую историю НЕ СМЕЙ МЕНЯ... ХОТЕТЬ Здесь будут страсти, горячие парни, особенно один, ну очень плохой засранец... Все, как мы любим)))Жду вас в своей новинке!И помните, чтоЯ пишу для вас!Я люблю вас!
