пятый год я с этим живу, — вздохнула Сима.
— Так что у тебя? — осведомилась Полина Андреевна. — Вид такой, словно на свиданку собралась.
— Боюсь, что да, — призналась Сима. — Помните, вы шутили, что я влюбилась, и еще спрашивали, в кого?
— Ну-ну?
— Так вот, кажется, именно влюбилась. Только тогда я не знала, кто он, собственно. Художник он, — выпалила Сима. — Я позировала в студии, и он там тоже рисова… писал. Меня. А теперь позвал к себе домой — снова позировать.
— Ну, не думаю, что только для этого, — кивнула Полина Андреевна. — И что, не знаешь, что надеть?
Сима вздохнула:
— Чувствую себя как девчонка. То ка-ак накроет. То ничего.
— Секрет хочешь? — Полина Андреевна смотрела на нее с доброй усмешкой.
Сима кивнула. От Полины Андреевны она рада была впитывать любую информацию, тем более «секретную».
— Возраст ни черта не значит, — сказала та. — Помнишь, сколько мне было, когда ты у меня поселилась? Восемьдесят пять. А сейчас сколько? Столько не живут.
— Ох… да, мы же справляли ваше девяностолетие, — пораженно сказала Сима.
— Какой же ты мне шикарный букет подарила… — мечтательно протянула Полина. — Не везде ведь еще и найдешь то, что я люблю.
— Для меня было удовольствием искать нужный оттенок, — улыбнулась Сима. — Надо же ведь. Время идет, идет себе, а я не замечаю даже…
— Вампирю я, — серьезно сказала Полина Андреевна. — Не кровь твою пью по ночам, конечно. А научно доказано, что рядом с молодыми такие вот старухи, как я, набираются сил и жизненной энергии. Так что, получается, ты мне и продлеваешь жизнь, потому что рядом находишься.
— Живите как можно дольше, — вырвалось у Симы.
— Благодарствую, — усмехнулась та. — Так вот, секрет-то. Мне через несколько месяцев девяносто один, аж произносить страшно. А чувствую я себя как вот и ты. Как девчонка. То ка-ак накроет, так и полетела бы. А то вспоминаю, что ножки-то не те, да и ползаю в твоем креслице. А внутри-то, думаешь, мне столько лет, сколько по паспорту?! Дудки! А снится мне мой Мишенька всегда, как мы с ним молодые были. Он, несмотря на то что старше на одиннадцать лет, всегда для меня будет моим мальчиком. Вот и снится… Так что возраст — это ерунда все.
— Вы, как я вижу, были очень счастливой парой, — заметила Сима.
— Не то слово! Знаешь, что я тебе скажу? Вот говорят, что в паре один любит, а другой только позволяет себя любить. И тот, кто позволяет, всегда в выигрыше. Так вот, девочка моя, это неправда. Счастье — это когда любят оба. Тот, кто не любил никогда, не может быть счастлив. Он ущербный. У него жизнь убога и неполна. Как слепой или дальтоник — лишен возможности насладиться всеми красками мира.
Вздохнула, явно вспомнив о чем-то, помолчала и продолжила:
— Теперь про одежду, отвлеклись мы. Иди-ка вон к большому шкафу, пошарь на верхней полке слева, где шарфы да платки. Там палантин есть, сиренево-розовый такой… Да, этот. Неси сюда.
Сима развернула тончайшую расписную шелковую ткань с переливами цвета — от розового до сиреневого с золотым.
— Винтаж, пятидесятые-шестидесятые, — сказала Полина Андреевна. — Мишенька мне привез из Китая, одевал, как куколку. Бери себе.
— А вы как же? — обомлела Сима.
— С ума-то не сходи, я ж не хожу никуда, — отмахнулась лиловая дама. — Мы еще с тобой в моем тряпье покопаемся, напомни. Раньше надо было бы… Так вот. Одеться нужно следующим образом. Ты ж не знаешь, в чем он тебя собрался писать. У тебя, я помню, есть какие-то платья-футляры. Самый женственный вариант, фигуру подчеркивают. Надень любое. Белье непременно красивое — надеюсь, у тебя есть. И палантин возьми с собой. Если затеет писать обнаженку, завернешься в него, как нимфа. У него будет помрачение ума.
Полина Андреевна подмигнула.
— Спасибо огромное…
У Симы отлегло от сердца — хоть одну проблему решили, и она почувствовала себя гораздо увереннее.
Ну и наконец она, волнуясь не меньше, чем пригласивший ее Алекс, приехала в указанное место. Им оказался лофт в тихом центре, на Пресне — бывшее фабричное здание, а ныне элитный дом с закрытой территорией и охраной на входе, учинившей Симе строгий допрос, куда и зачем она идет.
«Принц датский» встретил ее у лифта — в серой рубашке, темнее по тону джемпера, в котором он был в «Четвертом месте», и в свободных черных брюках. «Невероятный», — подумала Сима и тут же внутренне одернула себя. Надо послушаться Полину Андреевну и учиться усмирять свои ничем не оправданные восторги. Ну, чем он невероятный?! Серой рубашкой и черными брюками?! «Глазами», — шепнуло что-то внутри ее, возражая ее неумелому цинизму.
— Здравствуйте, — сказал он. — Проходите, пожалуйста. Тут и обиталище мое, и мастерская…
В этот раз он показался Симе спокойным и доброжелательным, ни следа той нервности, которую он обнаружил в студии. И она тоже успокоилась.
Войдя в просторное — ей оно показалось просто огромным — светлое помещение, Сима огляделась по сторонам, не скрывая своего восторга.
— Вы знаете, я ни разу еще не видела такого, — простодушно призналась она. — Ну, разве что в фильмах про богемную жизнь… Можно, я осмотрюсь?
— Конечно-конечно, — заторопился он. — А давайте кофе выпьем. Вы не против кофе?
— Спасибо, было бы здорово, — улыбнулась она, оглядываясь по сторонам с большим удовольствием.
Там было так потрясающе. Строгая и невероятно стильная кухонная зона в сложных серых тонах. Обивка дивана с вкраплением лилового (она заметила, что он уважает эти цвета и разные их оттенки), мебель из серого же, тщательно отшлифованного дерева. Все вокруг было очень статусно и дорого, несмотря на то что это все-таки была больше мастерская, чем квартира, в которой просто живут.
Драпировки, которые придавали помещению элегантный и немного таинственный вид. Большая, но странно уютная область самой художественной мастерской, где стояли бесчисленные холсты, а в воздухе витали уже знакомые Симе запахи масляных красок. Лестница на второй уровень квартиры. Судя по всему, места там тоже было много, но от взглядов его отгораживала перегородка какой-то сложной архитектуры.
— Вы знаете, это бывшее здание фабрики, когда-то переделанное под элитное жилье, — начал рассказывать Алекс. — И этот вот лофт, то есть по-простому чердак, как нельзя лучше подошел под мастерскую. Много пространства, много света, понимаете?
— Понимаю, — покивала Сима.
— Вы какой любите кофе? — уточнил Алекс. — С молоком, может быть? Или с пенкой? У меня тут кофе-машина, так что можно приготовить совсем на любой вкус.
«Да мне попроще что-нибудь», — хотела сказать Сима, но вовремя прикусила язык, чтобы не показаться совсем уж деревенщиной. Она пробовала в кафе разные
