Что, бл*дь, мне теперь делать? Ей нужен врач? Должны ли они проверить ребенка? Она ведь упала в обморок… Черт, мне нужна информация о беременности. Я понятия не имею, что делать, как ей помочь.
Мы слушаем все эти «можно и нельзя», о которых нам сообщает врач, — ну, я слушаю, а Холли отключилась, делая вид, что слушает. Нужно записаться на прием. После того как я поблагодарил пожилого мужчину и заверил его, что мы будем наблюдаться у лучшего акушера-гинеколога, которого можно купить за деньги, он ушел. Тогда я поворачиваюсь к жене, которая явно все еще в шоке.
Холли
Беременность. Одно слово, которое все меняет, постоянно мелькает у меня в голове. Это то, чего я всегда хотела. То, о чем я всегда мечтала: выйти замуж, остепениться, завести детей. Пусть у меня нет белого забора и безопасного, скучного мужа, но я не променяю Ти ни на кого в мире. Я хочу его детей. Конечно, я хочу его детей.
Почему тогда, черт возьми, я не на седьмом небе от счастья? Я смотрю на Тео, который не может стереть улыбку со своего лица с тех пор, как мы узнали о нашей неминуемой гибели. Нет, не так… нашем ожидаемом комочке радости. Это благословение. Мне нужно начать думать об этом именно так. И перестать думать, что это конец жизни, какой я ее знаю.
Надо позвонить Райли. Она всегда знает, что сказать, чтобы вытащить меня из моих мыслей. Я застряла в своем собственном негативном мышлении. Я люблю детей. Я учитель, конечно, я люблю детей. Но я не могу понять, что меня так беспокоит. Я люблю своего мужа, и я знаю, что он любит меня. И я знаю, что он будет отличным отцом.
— Вот, выпей это. — Я бездумно беру у Ти горячую чашку с кофе и делаю глоток, который очень быстро вылетает обратно из моего рта.
— Что это, черт возьми, такое? — спрашиваю я, осматривая чашку. Она выглядит, как кофе, пахнет, как кофе. Но это точно не кофе.
— Это кофе без кофеина. Я только что прочитал, что во время беременности нельзя употреблять кофеин, поэтому я выбросил весь кофе в доме, — гордо говорит Ти.
— Ты что? О, Господи. Пожалуйста, скажи мне, что я попала на какое-то шоу розыгрышей и ты шутишь. Ты ведь шутишь, да?
— Нет. Я пройду весь этот путь с тобой. Если ты не можешь пить кофе, то и я не могу.
— Ти, у тебя буквально полный дом итальянцев. Итальянцев, которые чертовски любят свой кофе.
— Они могут пить его в другом месте. — Он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего страшного.
— Нет. Я не могу отказаться от кофе. Не могу. Ни за что.
— Мы сделаем это вместе, Dolcezza.
— Тебе легко говорить. Это не ты будешь размером с дом и выталкивать из своего влагалища нечто размером с арбуз.
Он заметно вздрагивает и кривит лицо.
— Что ты думаешь о кесаревом сечении?
Я посылаю ему свой лучший взгляд «не шути со мной».
— Шучу. Все будет хорошо. Твое тело рассчитано на это, Холли.
— Аргх, пристрели меня сейчас! — стону я. Это будут самые долгие девять месяцев в моей чертовой жизни. Я смотрю, как Ти подходит к бару и наливает стакан виски. Я улыбаюсь от боли, которую собираюсь причинить ему. Встаю, забираю у него стакан и наливаю виски обратно в графин. — Тебе нельзя пить алкоголь. Мы беременны, помнишь? Беременным нельзя пить алкоголь.
Он несколько раз моргает, прежде чем улыбнуться.
— Ладно, мне это все равно не нужно. Девятимесячное очищение пойдет мне на пользу.
Я падаю на диван и откидываю голову назад.
— Что случилось? Ты хорошо себя чувствуешь? Тебе нужно что-нибудь поесть? Я принесу тебе поесть.
— Ти, прекрати! Ты сводишь меня с ума, а прошло всего три часа. Просто перестань парить надо мной, иди и займись тем, чем ты обычно занимаешься. Я уверена, что у тебя есть работа, — кричу я на него.
Он садится, берет меня на руки и усаживает к себе на колени.
— Я понимаю, что ты не в восторге от этой новости, Холли. Я очень стараюсь понять, почему ты не хочешь от меня детей. Но ты не можешь просить меня не заботиться о тебе. Ты можешь пытаться отгородиться от меня; ты можешь кричать на меня сколько угодно. Но я все равно буду здесь. С тобой. Я все равно буду любить этого ребенка, частичку меня и частичку тебя. Я всегда буду любить тебя всеми фибрами своего существа.
Я начинаю рыдать, уткнувшись ему в грудь.
— Прости меня. Я люблю тебя. Я не знаю, что со мной не так. — Я делаю вдох. — Дело не в том, что я не хочу от тебя ребенка. Я хочу. Я просто… я не знаю, что со мной не так.
— Dolcezza, с тобой все в порядке. Тебе позволено чувствовать то, что ты чувствуешь. Я знаю, что для тебя это шок. Мы не планировали беременность. Но мы и не слишком старались предотвратить ее, хотя дело и не в этом. Суть в том, что если тебе нужно время, чтобы смириться, то, я бы сказал, у тебя есть около семи месяцев… плюс-минус.
— У нас будет ребенок, а у нас даже нет дома. Не совсем. Пока нет, Ти. У меня нет работы. У меня нет здесь ни сестры, ни мамы. Райли должна была быть рядом. Мы хотели, чтобы наши дети росли вместе. Кто придет и посидит с ребенком, когда я захочу принять долгую ванну или сделать что-нибудь еще?
— Поверь мне, тебе будет трудно удержать ребенка в руках, Холли. Ты знакома с моей мамой? Она будет такой сверхзаботливой, что тебе захочется на нее накричать. Кроме того, когда тебе захочется несколько часов покоя, я возьму его с собой на стрельбу или еще куда-нибудь. Ну, знаешь, научу его с малых лет.
Я сажусь. Он возьмет его пострелять. О, черт, почему я не подумала об этом раньше? Наш ребенок пойдет по стопам Тео. Он родится в преступной семье.
— Я шучу, Холли. Это была шутка. Очевидно, неудачная. Я обещаю, что не буду учить ребенка стрелять.
— А что будет, когда он подрастет? Придется ли нашему ребенку присоединиться к семейному бизнесу, как это сделал ты?
— Нет, абсолютно нет. Я бы солгал, если сказал, что не хотел бы иметь преемника. Но ни один мой ребенок не будет втянут
