Я решила, что разумнее всего будет поворачивать один раз направо, другой раз налево. В результате я доберусь так до конца лабиринта, даже если у меня уйдет на это в десять раз больше времени. Опустив голову, я побрела дальше. Несколько минут спустя до моего слуха донеслось щелканье ножниц. Я остановилась и прислушалась. Очевидно, это был один из садовников. Я пошла на звук и, сделав несколько поворотов, вышла на пожилого мужчину, подстригавшего зеленую изгородь. Я не хотела его пугать, поэтому стала ждать, в надежде, что он сам меня заметит. Но все равно, когда он обернулся и увидел меня, вид у него был такой испуганный, что он был готов броситься бежать.
— Подождите, не пугайтесь, — успокоила я его. — Это я, миссис Стоунуолл, Хевен. — Я не знала этого человека, наверно, его наняли после того, как я уехала в Уиннерроу, чтобы работать в школе.
— Ох, мисс, — только и смог выговорить он, — ох, Господи. — Мужчина стоял, держась рукой за сердце. — Как вы меня напугали. Я рад, что это вы, а не что другое.
— Должна признаться, я бродила по лабиринту и заблудилась.
— А это совсем не сложно. Даже я тут несколько раз терял дорогу.
— Вы давно здесь работаете? — спросила я, надеясь, что разговор его успокоит и он не будет ничего преувеличивать, рассказывая об этом происшествии другим слугам.
— Я работаю здесь несколько месяцев, мадам.
— И нравится?
— Вообще да, но несколько минут назад я бы этого не сказал, — и он весело рассмеялся. — Я уж решил, что мне явился один из призраков, которых видел Рай Виски.
— Ах, уж этот Рай Виски, — улыбнулась я. — Он способен кого угодно напугать своими рассказами.
— Тут вы правы, мадам. Но на днях я определенно слышал чьи–то шаги по другую сторону изгороди. Я пошел на звук и дошел до того места, где туннели сходятся, так что я должен был встретить того, кто шел по другому туннелю. Только…
— Только что?
— Там никого не было. Но я могу поклясться на Библии, что отчетливо слышал чьи–то шаги.
Секунду я молча смотрела на него.
— Знаете, мне кажется, что, если наслушаться рассказов Рая Виски, воображение может сыграть любую шутку, — сказала я. Садовник согласно кивнул.
— Я уж тоже так подумал, мадам. А если вы ищете короткий путь к дому, то сначала сверните направо, потом два раза налево и еще раз направо, вот и все.
— Спасибо. Мне как–то даже неудобно, что я заблудилась.
— И напрасно. Доброй ночи, мадам. — Он поднял голову. — Уже слишком темно, чтобы продолжать работу. Сейчас закончу здесь и тоже пойду.
— Правильно, — сказала я. — Еще раз спасибо.
Я сделала так, как объяснил садовник, и вышла на лужайку в нескольких ярдах от того места, где вошла в лабиринт. Идя к дому, я взглянула наверх: Джиллиан все еще стояла у окна.
Только теперь она медленно кивала головой, словно мое блуждание по лабиринту и возвращение оттуда, подтвердило какие–то мысли, тревожившие ее сознание. Как будто с моей помощью обрели форму образы, жившие в ее больном воображении. Джиллиан улыбнулась мне и, удовлетворенная, отошла от окна.
Я торопливо вошла в дом, чтобы скорее почувствовать его уютное тепло и обрести покой среди людей. Я была очень рада, что Тони и Логан еще не вернулись. Поднявшись к себе, умылась холодной водой, которая остудила мои горевшие щеки и вернула спокойствие… Вскоре приехал Логан.
— Куда вы оба ездили? — спросила я, когда он раздевался, собираясь принять душ.
— Тони хотел познакомить меня с человеком, занимающимся продажей игрушек за границу. Интересный человек. Рассказал обо всем очень подробно. Ему показалась привлекательной наша идея построить фабрику в Уиннерроу. По его словам, европейцы проявляют повышенный интерес к нашей «глубинке», так что нас ждет успех. Тони понравилось это предложение.
— Правда?
— Да, — ответил Логан и помолчал, внимательно глядя на меня. — Почему у тебя такой грустный вид?
— Я искала Тони, чтобы поговорить с ним о Джиллиан, но вы уже уехали. Она в очень тяжелом состоянии, а он, кажется, не обращает на это внимание. Марта Гудман очень встревожена и даже подумывает об уходе.
— Господи, да что ты говоришь.
— Да, дорогой, это так. Я пойду в гостиную, мне нужно поговорить с Тони.
— Хорошо, я тоже скоро спущусь.
Тони был у себя, он тоже принимал душ и переодевался к обеду, но спустился раньше Логана. Его голубая домашняя куртка из вельвета сидела на нем щеголевато. Глаза Тони светились, и выглядел он счастливее, чем обычно.
— Хевен, не хочешь ли выпить со мной аперитив перед обедом.
Я стояла у рояля, положив руку на полированную крышку.
— Не сейчас, Тони. Я хочу поговорить с тобой до обеда.
— Да? О чем же?
— Ты заходил к Джиллиан? Говорил с Мартой?
— Нет, я…
— Почему ты стараешься там не бывать? — Настаивала я, подходя ближе к Тони. Он промолчал, глядя на меня, но не успел ответить: к двери подошел Кур–тис, и Тони заказал виски с содовой.
— Хорошо, сэр, — ответил Куртис и вопросительно посмотрел на меня.
— Мне ничего не надо, Куртис, — сказала я. — Итак? — снова задала я свой вопрос, когда дворецкий вышел.
— Я не избегаю Джиллиан, просто был занят, а почему ты так разволновалась?
— Я беспокоюсь потому, что Джиллиан не такая, как раньше. Она стала совсем другой. Марта Гудман сказала, что просила тебя зайти и убедиться самому. Она очень расстроена всем этим и, мне кажется, собирается уйти.
— Марта?
— Да, Тони. Если бы ты был повнимательнее, то заметил бы это. Ты должен сейчас же пойти наверх, поговорить с ней и пригласить доктора для Джиллиан.
— А что с ней такое?
— Она очень изменилась, — объяснила я, поглаживая гладкую поверхность рояля. — Джиллиан не живет больше в прошлом, она переносит прошлое в настоящее.
— Не понимаю.
— Она думает, что видит призраки, которые преследуют ее за совершенные ошибки.
— Теперь ясно. — Голова Тони была повернута в сторону, так что я не видела его глаз.
— И тебя устраивает, что она берет на себя всю вину за смерть моей матери и даже… Троя.
— Что? — Тони резко обернулся, глаза его сверкали словно крохотные язычки пламени. Я чувствовала, как между нами растет напряжение.
— Я понимаю тебя. Я так же поступила не только по отношению к ней, но и к Люку. Когда другие берут всю вину на себя, нам становится легче нести собственную ношу. Но это несправедливо и неправильно. Марта Гудман права: Джиллиан становится хуже с каждым днем. Скоро она впадет в транс, станет равнодушной ко всему. Ты не можешь больше уклоняться от ответственности за нее.
— Это звучит странно, — сказал Тони, кривя губы. — Я не виню ее в смерти Троя, и моей вины в этом нет. Я сделал для брата все, что было возможно в сложившихся обстоятельствах, но ты же знаешь сама, как он был подавлен и несчастен. Трой был уверен, что ночные кошмары его погубят, они постоянно преследовали его, он даже видел во сне надгробную плиту со своим именем. Он знал, что делает, когда выбирал дикую лошадь Джиллиан. Я считаю, что он совершил самоубийство, — сказал Тони и вздохнул.
