— Это звучит странно, — сказал Тони, кривя губы. — Я не виню ее в смерти Троя, и моей вины в этом нет. Я сделал для брата все, что было возможно в сложившихся обстоятельствах, но ты же знаешь сама, как он был подавлен и несчастен. Трой был уверен, что ночные кошмары его погубят, они постоянно преследовали его, он даже видел во сне надгробную плиту со своим именем. Он знал, что делает, когда выбирал дикую лошадь Джиллиан. Я считаю, что он совершил самоубийство, — сказал Тони и вздохнул.
Куртис принес виски, и мы прервали наш разговор. Тони сел на кушетку, а я осталась у рояля.
— А теперь о Джиллиан, — продолжал Тони. — Я сделал все, что может сделать человек в подобных обстоятельствах: о ней заботились, никто ее не беспокоил, даже желания ее удовлетворяли, насколько это было возможно. Но это не значит, что я должен ради нее пожертвовать собственным рассудком. За ней двадцать четыре часа в сутки смотрит профессиональная сиделка. И я не вижусь с ней не из–за какого–то нелепого чувства вины, а потому, что я занят. И все дело только в этом.
— Ты так занят, что не замечаешь, что происходит в Фарти. Все слуги потеряли покой из–за Джиллиан, — сказала я. Тони холодно улыбнулся и положил ногу на ногу. Аккуратно расправив складку на брюках, он пристально посмотрел на меня.
— А ты не думаешь, что Джиллиан беспокоит в первую очередь тебя? Ее присутствие раздражает тебя, да?
— Конечно же нет, я забочусь только о ней самой.
— Ясно, — ответил Тони и отхлебнул виски. — Хорошо, завтра я приглашу доктора. А что мне делать, если он посоветует поместить ее в лечебницу? Мне что же, надо отправить ее туда, чтобы слуги перестали рассказывать нелепые истории?
— Мы должны сделать то, что будет лучше для нее, — сказала я. Меня била дрожь, и я ничего не могла с собой поделать.
— Конечно.
— Тони, — начала я, усаживаясь на стул у рояля, — этот коттедж Троя…
— Что там еще с этим коттеджем? — нахмурился Тони.
— Ты там все сохранил, как было при Трое. Это словно настоящий мемориал.
— Ты была там? — в глазах Тони мелькнул страх, но он быстро подавил его. — Понятно. А что, по–твоему, я должен был с ним сделать? Сжечь?
— Нет, но…
— Ты права в одном, Хевен, — сказал Тони. С лица его исчез гнев и разочарование. — Все мы должны примириться с нашим чувством вины, с собственными призраками. А для Троя я сделал все, что мог, я был сердит на него, за то что он ушел из жизни… но это не означает… не могу сказать, что мне его не хватает.
Я прикусила губу, стараясь проглотить стоявший в горле ком. Глаза мои стали наполняться слезами.
— В какой–то степени мы все немного эгоистичны в своем горе, — продолжал Тони. — Каждый считает, что только он может глубоко страдать, а другие на это не способны. Не думай, что только у тебя разбито сердце.
Наше затянувшееся молчание нарушил приход Логана.
— Я просто умираю от голода, — заявил он. Он посмотрел на Тони, потом на меня и снова на Тони. — Что–нибудь случилась?
— Нет, — поторопился ответить Тони. — Ничего такого, с чем нельзя было бы сразу справиться. — Он повернулся ко мне: — Ведь так, Хевен?
— Да, — подтвердила я, потом поднялась со стула и провела легонько пальцами по клавишам. Тони и Логан вышли из комнаты, я последовала за ними. Постепенно мелодия, которую когда–то играл Трой, стихла; мы приступили к обеду.
На следующий день приехал доктор, чтобы обследовать Джиллиан. Он сделал заключение о ее очень хорошем физическом состоянии, но отметил, что смятение души и отсутствие четкого восприятия реальности уступило место повышенной нервной напряженности и неуравновешенности. Доктор прописал Джиллиан успокаивающее средство. Марта Гудман была полностью удовлетворена, она согласилась остаться и продолжать присматривать за Джиллиан.
На следующий день после визита доктора Тони и Логан отправились в Уиннерроу вместе с архитектором Полом Грантом. Они намеревались осмотреть место, выбранное для строительства фабрики. Я присоединилась к ним через неделю, чтобы вместе ознакомиться с эскизами и обсудить предварительные предложения, касающиеся самого строительства и обустройства прилегающей территории. Пол произвел на меня хорошее впечатление, и мне сразу понравились все его предложения. Он изготовил в масштабе модель будущей фабрики с прилегающей к ней зоной. Сам макет походил на одну из искусных игрушек фирмы Таттертонов.
— Мне бы хотелось сохранить в этой части лес, — сказал Пол, указывая на участок справа от фабрики, — и проложить по кругу подъездной путь с необходимыми ответвлениями. Конечно, само здание будет выполнено из древесных материалов. Металл и камень в таком роскошном обрамлении были бы… — он поднял на меня глаза, — совершенно неуместны. Как по–вашему?
Я не ответила, но Пол почувствовал, что его работа одобрена, и, улыбнувшись, продолжал объяснение. Задуманное им сооружение напоминало жилой дом, который хорошо вписывался в окружающий пейзаж. Цеха были просторные, для мастеров предусматривалась столовая. Много места отводилось под складские помещения, значительную площадь занимал упаковочный цех. В здании фабрики для Тони и Логана был запланирован кабинет. Пол предусмотрел даже зону отдыха.
— Мне бы хотелось взглянуть на макет, когда вы его полностью закончите, — сказала я.
— Конечно, миссис Стоунуолл, я лично привезу его вам. — Я видела, что Пол явно пытался со мной флиртовать, но ни Тони, ни Логан, казалось, ничего не замечали.
С этого времени Логан стал часто наведываться в Уиннерроу. Тони несколько раз присоединялся к нему, но чаще Логан ездил один. Он действительно стал всем руководить. Для себя же я решила, что до завершения строительства фабрики в моем присутствии в Уиннерроу не было необходимости.
Спустя месяц после начала работ Логан занялся поиском в Уиллисе мастеров–резчиков для будущей фабрики. И каждый раз, когда после очередной поездки он рассказывал мне о людях, с которыми встречался, передо мной всплывал образ дедушки. Некоторые из имен все еще хранились в моей памяти. Логан хотел, чтобы я сопровождала его в этих поездках, но мне казалось, что для меня это будет очень тяжело: слишком ярки были воспоминания, связанные с тем, что я потеряла навсегда.
Моя жизнь в Фарти постепенно вошла в спокойное русло. Когда Логан бывал в отъезде, я обедала с Тони. Он часто говорил со мной о театральной жизни Бостона, предлагал взять билеты на тот или иной спектакль или представление.
— Когда обсуждается вопрос о показе какой–либо вещи в Нью–Йорке, наше мнение в конечном итоге становится решающим. В театральном мире мы играем не последнюю роль, — постоянно говорил Тони. Он всячески старался уговорить меня пойти вместе с ним на одну из премьер. Я же занимала свое время чтением, иногда ездила верхом и помогала Марте Гудман ухаживать за Джиллиан. Успокаивающие средства возымели свое действие: она уже не находилась в таком напряжении и скорее напоминала послушную маленькую девочку. О призраках бабушка вспоминала теперь редко.
