Хейзл не разбиралась в финансовых и юридических тонкостях, да и они ей по большому счету были безразличны. Но Лерой задал прямой вопрос, и она не хотела отделываться короткими междометиями.
— А для бизнеса плохо, когда его забирает себе другая компания? — спросила Хейзл.
Лерой бросил на нее острый взгляд и спокойно ответил:
— Не всегда. Для бизнеса плохо, когда вокруг него ходят слухи — особенно ложные.
Хейзл понемногу тянула вино из бокала, раздумывая над очередным вопросом.
— А ты разве не можешь заявить во всеуслышание, что ложь это ложь?
Лерой подошел к корзине с овощами и стал внимательно рассматривать содержимое, выбирая что-нибудь для ужина.
— Ник пытался сделать это. К сожалению, пресса получает противоречивую информацию. Ты любишь жареные перцы или предпочитаешь картофель?
— Перец, пожалуйста. — Хейзл вдруг обнаружила, что разговор с Лероем стал ей интересен. — Твой коллега хотел об этом с тобой посоветоваться?
— Да.
Хейзл помолчала. Лерой отобрал несколько красных и зеленых перцев и принялся чистить их.
— Ну и что?
— Я предложил ему сделать пару вещей, — уклончиво ответил он.
— Не хочешь раскрывать свои профессиональные секреты? — поддразнила Хейзл.
Лерой порывисто провел рукой по волосам.
— Если честно, то я не хотел бы говорить о работе здесь. Как тебе вино?
— Нормальное, я думаю. — Хейзл с удивлением посмотрела на свой почти уже пустой бокал.
— Какая высокая оценка, — насмешливо сказал Лерой.
Хейзл пожала плечами и, сделав глоток, объявила:
— Приятное. И освежающее. И совсем не похоже на вино.
Лерой взорвался от смеха.
— Вот это, я понимаю, оценка!
Хейзл скорчила ему рожицу, но не удержалась и тоже рассмеялась.
— Мне простительно, я мало пью.
— Ты говорила.
— Да? — удивилась Хейзл.
— Сегодня днем.
О, она не хотела думать о сегодняшнем дне. Или скорее о той черте, к которой ее подвел разговор с Лероем, и о необходимости что-то делать по этому поводу. А она до сих пор ничего не придумала. Ее также волновало, как долго будет Лерой изображать джентльмена в ожидании ее решения.
У Хейзл от всех этих мыслей даже голова разболелась.
— Хорошо, что ты помнишь об этом, — сказала она.
Лерой усмехнулся.
— О, у меня прекрасная память. Я также умею хорошо слушать.
Последняя фраза вызвала у Хейзл непонятное беспокойство.
— Выходит, мне надо следить за тем, что я говорю тебе?
— Мне кажется, что ты только этим и занимаешься. — Лерой криво улыбнулся.
Хейзл насторожилась и подумала, что следует быть предельно внимательной.
— Так чем бы ты хотел заниматься? — спросила она и, наткнувшись на удивленный взгляд Лероя, поспешно пояснила:
— Я имею в виду, если тебе надоел твой бизнес.
— Я бы хотел вернуться к настоящей работе, в лабораторию. — Он положил порезанный перец на сковородку и полил его оливковым маслом. — Мне нравится исследовательская работа, и она хорошо у меня получается. Тем более что сейчас есть немало интересных проблем, которые ждут своего решения. Взять хотя бы космические технологии... Полеты на другие планеты... — Лерой поставил сковородку в духовку и отошел от плиты. — Ладно, не смотри на меня так, — усмехнулся он, — до этого еще далеко. — Он вручил Хейзл тарелку с оливками, а сам взял бутылку и бокалы. — Пойдем хотя бы посмотрим на звезды, — бросил он и, не дожидаясь ответа, направился на террасу.
Постояв немного, Хейзл последовала за ним. Нельзя сказать, что приглашение чересчур соблазнительно, с улыбкой подумала она.
Лерой сидел на верхней ступеньке, у его ног стояла бутылка. Хейзл опустилась рядом.
— Все женщины одинаковы, — заговорил Лерой, видимо продолжая какой-то внутренний монолог. — Исследовательский процесс не представляет для них интереса. Для женщин все должно иметь рыночную стоимость.
— Я не то хотела...
— Прости, — смутился он. — Старый спор.
— А кто здесь спорит?! — возмутилась Хейзл.
Лерой покрутил бокал в пальцах.
— Моя бывшая жена, — сказал он сухо. — Я не должен был выплескивать все это на тебя.
В лунном свете он казался тенью — теплой, дышащей тенью. Лерой не пытался обнять или поцеловать ее, но Хейзл почему-то почувствовала себя очень близкой ему. Днем она бы не решилась спросить, но сейчас была ночь, которая придала ей смелости:
— Ты скучаешь по ней?
Вопрос поразил Лероя.
— По Марше? Господи, конечно нет! Все это было давным-давно.
— О! — Хейзл переварила эту информацию. — Значит, ты не видишься с ней?
— Она звонит мне иногда по вопросам бизнеса. Марша получила акции моей компании в качестве отступного при разводе. — Лерой залпом допил вино. — Многие считают, что она вышла за меня замуж в первую очередь из-за этих акций. Если бы я знал об этом, то отдал бы их ей даром, чтобы только избежать этого фарса.
— Фарса? — недоуменно переспросила Хейзл.
Лерой снова наполнил свой бокал, пролив несколько капель на каменную ступень.
— Брак, — коротко сказал он.
У Хейзл сжалось сердце.
— Ты невысокого мнения о браке? — осторожно поинтересовалась она.
— Если ты хочешь, чтобы один человек запряг другого и погонял его, пока тот не свалится от усталости, то брак — самое гениальное изобретение для этого, — жестко ответил Лерой.
Хейзл промолчала. Подобные заявления она слышала от отца, но не считала себя вправе дискутировать на эту тему.
— Что касается меня, то я люблю свободу, — добавил Лерой после небольшой паузы.
Хейзл поджала губы и с грустью подумала: значит, и на наши отношения он смотрит с позиции свободного человека...
— Я понимаю, — тихо сказала она наконец.
— Ты обиделась?
Хейзл сумела взять себя в руки и даже рассмеяться.
— С какой стати? Женщина должна знать, на что может рассчитывать.
— Значит, теперь ты это знаешь, — с легкой иронией заключил Лерой, встал и посмотрел на Хейзл сверху вниз. — Но, как я уже говорил, решение остается за тобой.
Хейзл подняла к нему лицо. За его головой небо было усыпано звездами, и у нее вдруг появилась языческая мысль, что Лерой был могущественным не только физически.
Как будто прочитав мысли Хейзл, он наклонился и провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Хейзл едва успела почувствовать тепло его пальцев, как Лерой убрал руку и ушел с террасы.
Вскоре из окон зала послышалась мягкая музыка. Она звучала так тихо, что Хейзл подумала, не галлюцинации ли у нее. Однако серебряные звуки скрипки и флейты, а также ангельские детские голоса продолжали литься из окна.
