Вдруг дверь, ведущая в холл, которая, казалось, в тот вечер просто не могла быть закрытой, открылась вновь. Девушка, отворившая ее, даже не постучав, шагнула в комнату, держа одну руку на ручке двери и неуверенно заглядывая в комнату. За ней маячила еще одна фигура, при тусклом освещении холла напоминавшая тень. Но тень была в старой фетровой шляпе, сдвинутой на затылок, с похожей на коробку фотокамерой, повешенной через плечо, и с жадным взглядом на угловатом лице. Тень с любопытством хорька выглядывала из-за девушки.
Она была очень маленькой, похожей на эльфа. Темные кудрявые волосы спрятаны под невероятно дорогой женской шляпкой без полей, которая еще больше говорила о ее сходстве с эльфом. Ее огромные выразительные глаза устремились в сторону Дейла.
— Ты пострадал, — с нежностью выкрикнула она. Несмотря на присутствующую в ее голосе панику, он звучал по-ирландски живо и ритмично. — Женщина сказала, что ты пострадал.
Дейл быстро поднял голову. Ужас, охвативший его, мог бы подсказать Косиме, кто эта прелестная незнакомка, но Дейл, каркнув словно ворона, поставил все точки над «Пиджин!»
Страх овладел молодой женой, когда она заметила, что ее супруг не может встать с кресла. В ее голосе зазвучали обида и недоверие.
— Она сказала, та женщина по телефону, где тебя найти и что ты пострадал в какой-то драке из-за девушки.
— Все не так… — начала объяснять Косима. Но вспышка фотокамеры прервала ее объяснения. Фигура в дверях больше не была тенью. Мужчина, опустив злосчастный аппарат, победоносно ухмыльнулся:
— Клем Келлер, мисс Арнольд. «Бэннер». Мы — миссис Бэннинг и я — встретились внизу в холле и поднялись вместе. Дамочка, что сообщила ей о местонахождении мужа, позвонила и мне. Должен я зарабатывать на жизнь, а? Хотя бы врываясь в любовное гнездышко вместе с обманутой молодой женой?
Всю ночь бушевал ураган. Утром, по пути в госпиталь, Косима видела, что на улицах повсюду царит беспорядок. Сточные канавки залиты водой, которая не могла просочиться из-за скопившихся в них листьев банановых деревьев. На лужайках разбросаны обломанные ветви. Кимо Нухи наклеивал на треснувшее оконное стекло соседней с Косимой квартиры белую пластиковую ленту, что означало, что стекло должно быть заменено немедленно (хотя, закончив данную процедуру, вряд ли он сочтет это таким уж необходимым и, скорее всего, отложит замену окна на недели, а может, и на месяцы). На лужайках взъерошенные птички неуклюже выполняли утренний моцион.
У почтового ящика Косима остановилась, хотя особенно не надеялась найти там хоть что-нибудь в столь ранний час. Однако в ящике лежала копия утреннего выпуска «Бэннер». Не сложно было догадаться, кто заранее побеспокоился об Этом. Листки неприятной, желтой газетенки, так сильно полюбившейся гостям отелей, среди которых она распространялась бесплатно, кто-то аккуратно сложил так, чтобы Косима сразу наткнулась на некую статейку. Материал был подписан Клемом Келлером.
Прожженный репортер решил сочинить собственную историю, что доставило ему огромное удовольствие. Писака сделал вид, что стал свидетелем вечерних событий. Судя по намекам и предположениям, можно было сделать вывод, что это чистой воды вымысел.
Согласно Клему Келлеру, «невероятно очаровательная» Пиджин Бэннинг «ворвалась» в квартиру «златовласой фигуристой соперницы», таким образом застав своего «блудного новобрачного» на месте «любовного свидания». С отвращением просматривая статью, Косима заметила, что на самом деле ничего конкретного сказано не было. Все сопровождалось словами «предположительно», «якобы», «очевидно». За подобными оговорками терялись факты. Но как много читателей «Бэннер» поймут это?
Ничего не говорилось о том, что Пиджин со своим неуверенно стоящим на ногах супругом ушла спокойно, без скандала. Не упоминалось и о том, что именно сама «хорошенькая медсестра» вызвала такси и помогла новоиспеченной жене довести до машины ее в тот момент робкого мужа. Также не было ни слова сказано о том, что Дейл Бэннинг где-то уже «принял» хорошенько, а в доме Косимы он выпил только чашку кофе.
Косима механически сложила гладкие листы и, вздрогнув, выкинула их в ближайшую урну. Кончики ее пальцев, державшие газету, почувствовали острую боль, будто дотронулись до крапивы. Девушка уже подходила к автобусной остановке, когда заметила стоящего на лестнице, приставленной к своему окну, Нухи. Косима почувствовала невероятное желание сделать ему выговор за то, он впускает незваных посетителей в ее квартиру, но вдруг передумала.
Стоит ей только начать задавать головомойку тучному гавайцу, как она может потерять контроль над собой. А ее положение и без того неприятное, не стоит устраивать сцену для соседей. Сдержав гнев, она пошла дальше. Только она села в серебристый автобус, как ее взгляд упал на рекламный плакат, висящий напротив. Косима сразу забыла о Нухи. Прелестное подобие Марго Амброс улыбалось ей почти застенчиво, демонстрируя возможности салона красоты на Калакауа-авеню. На фоне белого имбиря, тропической листвы и мерцающего водопада красотка улыбалась той поразительной улыбкой, что благодаря мастерству фотографа превратилась в раннеапрельскую невинность. Фотограф позволил себе поэкспериментировать с настоящим цветом ее глаз, сотворив из них голубой пруд, отражающий безоблачное гавайской небо.
Пристально вглядываясь в подобие актрисы, Косима знала, что именно Марго расставила ловушку. И Пиджин, и Клем Келлер упомянули, что им позвонила женщина. И никто, кроме Перри, Марго и, естественно, Нухи, не знал, где можно найти Дейла. Мотив звонящего угадать было нетрудно.
Марго, конечно, заметила влечение двух сердец — Косимы и новоиспеченного певца. Но на Перри она поставила свое клеймо и не собиралась отступать. Марго прекрасно знала, что Косима привлекает Перри больше, чем она сама. А прошлой ночью впервые она смогла уловить ответное желание в глазах Косимы. Поэтому действовала актриса незамедлительно, причем со сногсшибательной результативностью.
Теперь дверь между Косимой и Перри была наглухо закрыта, возможно, на какое-то время. Нет, похоже, навсегда. Публичное оскорбление, какое Марго Амброс могла бы учинить, дав интервью, высмеивая обман, связанный с организацией «Совета блондинок», было ничто по сравнению со слухами о романтической связи певца с девушкой, замешанной в непривлекательных газетных историях.
Одной красочной сплетни достаточно, чтобы чиновники из кинематографического комитета по цензуре начали хмурить брови. Женские клубы могли бы втянуться в процесс запрещения фильма, где снимается подобная персона. Проповедники пустились бы в церковные рассуждения о грехе… А Феликс Гаас, скорее всего, пересмотрел бы контракт с Перри.
