Его лицо мрачнеет.
Чья-то рука тяжело опускается ему на плечо, и мужчина, похожий на Хейса настолько, что мне приходится оглянуться, чтобы убедиться, что это не он, приветствует меня улыбкой.
— Ты, должно быть, Джордан. — Он протягивает руку. — Нет, у тебя не двоится в глазах. Я Хадсон, брат-близнец того засранца и младший брат этого сварливого придурка.
Александра, похоже, совсем не позабавило представление Хадсона.
Совершенно белая улыбка и добрые глаза Хадсона ни разу не дрогнули, когда он пожал мне руку.
— У Зандера куча дерьмовой работы, так что я имею честь доставить тебя домой.
Домой. Верно.
— Хорошо, спасибо. — Я поворачиваюсь к Александру, моему Гризли, и ищу в его глазах какое-то подобие нерешительности. Знак того, что он не готов попрощаться со мной навсегда.
Но он лишь смотрит на меня с холодным безразличием.
— Алекс, у тебя через тридцать минут конференц-связь, — кричит Хейс, прижимая телефон к уху.
— Какого черта мы здесь стоим, — говорит Хадсон и ведет нас обоих к большим стеклянным двойным дверям. — Уверен, что ты голодна и измучена, и хочешь оставить все это позади.
Он открывает двери, и Александр входит первым, а Хейс следует за ним по пятам. Хадсон остается рядом со мной, когда мы входим в красивый вестибюль, заполненный белыми мягкими диванами, столами из натурального дерева и полностью укомплектованным баром с барменом в галстуке-бабочке.
Лестница ведет вниз в другой вестибюль, похожий на тот, что выше, но бар заменен рядом стеклянных лифтов.
Хадсон ведет меня мимо лифтов и за угол к другим стеклянным дверям, покрытым матовым покрытием для уединения. На стене висит клавиатура с подсветкой, которая, как я полагаю, должна быть средством отпирания двери, но поскольку она уже открыта, я не вижу, чтобы кто-нибудь использовал ее, чтобы знать наверняка.
Пентхаус за дверью не похож ни на что, что я когда-либо видела лично. Я вхожу в гигантское открытое жилое пространство с современным черным секционным диваном, который больше, чем вся моя квартира. Кухня огромная и может похвастаться профессиональной техникой из нержавеющей стали и обеденным столом, который вмещает не менее двадцати человек. Я не могу себе представить, чтобы Гризли мог терпеть так много людей в своем пространстве.
Окна от пола до потолка выходят на просторы Центрального парка, а акценты из натурального дерева и комнатных растений придают тому, что обычно является стерильным пространством, тепло и уют.
— Сюда, — говорит Хадсон, указывая на винтовую лестницу, которая, кажется, практически парит на краю комнаты.
Я ищу Гризли, но он, должно быть, ускользнул, пока я любовалась его домом.
— Давай, иди сюда. — Хадсон машет мне рукой.
Я следую за ним в другую гостиную с более удобным диваном и огромным телевизором. Он ведет меня через еще одну двойную дверь в спальню огромных размеров. Кровать застелена стеганым одеялом и завалена белыми пушистыми подушками. Окно здесь такое же, с панорамным видом на парк. Я никогда раньше не видела парк с такой высоты.
— Там на столе еда. Ванная здесь, — говорит Хадсон, отрывая мой взгляд от вида. — Я взял на себя смелость принести кое-какую одежду, а также туалетные принадлежности, которые тебе могут понадобиться.
— Одежду? Откуда ты узнал мой размер?
— Хейс сделал предположение в вашем полете. На самом деле он действительно хорош в этом.
Это меня не удивляет. У близнецов такое лицо, которое привлекло бы внимание женщины с другого конца комнаты. А их высокий рост, худощавое, мускулистое телосложение и строгая одежда заставили бы даже самую скептически настроенную женщину поверить, что она нашла того, кого искала. Уверена, что у них была изрядная доля женщин. Я заметила, что ни один из них не носит обручального кольца.
— Не торопись. Когда будешь готова, спускайся вниз. Нас ждет машина, чтобы отвезти тебя домой. — Он запинается. — И еще кое-что, чуть не забыл. К нам едет врач, чтобы проверить, нет ли у тебя травм.
Я потираю больные ребра и заживающую рану.
— Я в порядке.
— Я в этом не сомневаюсь. Это просто мера предосторожности.
— Это Гри… — Я прочищаю горло. — Александр просил тебя сделать все это?
Его брови сошлись на переносице.
— Я имею в виду, почему бы просто не отвезти меня домой прямо сейчас? Почему такой первоклассный сервис?
Его улыбка исчезает, и на лице появляется оттенок жалости.
— Послушай, мисс Уайлдер…
— Джордан.
— Джордан. — Он наклоняет голову и засовывает руки в карманы брюк, что делает его похожим на модель дорого одеколона. — Могу я быть честным?
— Да, конечно.
— Я даже представить себе не могу, каково тебе было последние несколько недель. Хотел бы я сказать, что первоклассное обслуживание обусловлено только тем, что мы сочувствуем тому, что ты испытала, когда потерялась в лесу, сломала ребра и этот шторм…
— Я не знала, что кто-то знает об этом
Он наклоняется вперед.
— Слухи распространяются быстро. — Парень откидывается назад. — Что подводит меня к сути дела. Мы не можем допустить, чтобы ты покинула здание… — Мужчина окидывает взглядом мою грязную куртку, испачканные брюки и грязные ботинки. — В таком виде.
Чувствую, как горит мое лицо.
— Как бы нам ни хотелось сказать, что мы полностью доверяем каждому сотруднику «Скайлайн», мой брат не может рисковать тем, что его имя или его здание будут связаны с каким-либо негативом в прессе.
— Его здание?
Он кивает.
— Да. — Растерянность окрашивает его лицо. — Ты ведь знаешь, кто мой брат, не так ли?
— Нет, на самом деле нет. — И мысль о том, что я спала с мужчиной, который держал почти все о себе в секрете, вызывает у меня тошноту. — Еще несколько часов назад я предполагала, что он родился в дикой природе и вырос среди волков.
Хадсон поджимает губы и кивает, борясь с улыбкой.
— Понимаю.
— Я знаю, что его зовут Александр, и, судя по названию на борту вертолета, который доставил нас сюда, его фамилия Норт.
Мужчина поднимает брови, ожидая, что я сложу два и два.
— Александр Норт. Инженер-архитектор. — Я пожимаю плечами. — Что я упускаю?
Он отшатывается, ухмыляется, качает головой и смеется.
— О, это забавно. Ты действительно не знаешь.
— Не знаю чего?
Хадсон вздыхает, отступает и ведет меня в ванную.
— Теперь все имеет смысл.
— Рада, что хоть для кого-то это имеет смысл, — говорю я с раздражением.
— Не торопись, — говорит он. — Доктор будет ждать здесь, в спальне, а я буду внизу, когда ты будешь готова.
Я не торопясь сделала именно то, что предложил Хадсон. Я проглотила теплый сэндвич с бифштексом и жареным картофелем, выпила стакан воды со льдом и чай со льдом и с полным желудком направилась в душ. Многочисленные насадки для душа — полностью стоящие тех десяти минут, которые потребовались мне, чтобы понять, как они все работают — были именно тем, в чем нуждалось мое измученное тело. Я наполнила ванну такой горячей водой, что у меня закружилась голова. Затем вернулась в душ и стерла две одноразовые бритвы, чтобы убрать все волосы с моего тела. Я закуталась в теплый халат и с ног до головы намазалась разнообразными дорогими продуктами.
Я высушила волосы, и теперь смотрю на одежду, оставшуюся висеть в совершенно пустом встроенном шкафу. Выцветшие синие джинсы, очень мягкие и идеально растянутые, белая рубашка с воротником на пуговицах, подчеркивающая женскую талию, серый кашемировый свитер с глубоким V-образным вырезом и коричневое сшитое на заказ пальто. Я проверяю этикетки — «Том Браун», «Лулу студио» — я никогда раньше не слышала об этих брендах. Я беру коричневые замшевые батальоны и смотрю на этикетку. «Тори Берч». Этот бренд я узнаю. Еще есть лавандовые трусики из дорогого на ощупь хлопка и соответствующий бюстгальтер. Я проверяю размеры.
