— Ха… да, он хорош.
Одеваюсь и смотрю на себя в зеркало. Мои волнистые волосы ниспадают на плечи, делая меня похожей на влиятельного блогера моды Instagram. Мое лицо, однако, выглядит скучным по сравнению с моей роскошной одеждой.
Я перебираю образцы косметики и выбираю тонированный увлажняющий крем, немного бронзатора, тушь для ресниц и блеск для губ. Не помню ни одного случая в своей жизни, когда я прилагала столько усилий, чтобы просто покинуть здание. Это будет самая гламурная прогулка позора, которую я когда-либо совершала.
Вся прошлая ночь была лишь удобным сексом между двумя одинокими людьми, которые ничего не знают друг о друге. Какие бы чувства, как мне казалось, ни возникали между нами, они явно были односторонними.
Сворачиваю свою грязную одежду и выбрасываю ее в мусор, радуясь, что больше никогда ее не увижу.
Когда выхожу из ванной, меня ждет женщина. Она отрывает взгляд от телефона и вежливо улыбается.
— Мисс Уайлдер, я доктор Дженис Оберман. — Она протягивает мне руку, и я пожимаю ее. — Мне сказали, что у вас есть старые травмы, которые, возможно, требуют внимания.
— Думаю, со мной все в порядке. Они заживают.
Ее голубые глаза сверкают на свету, а кожа буквально светится здоровьем и молодостью. Серьезно, как давно она работает врачом? Потому что она выглядит моложе меня.
— Если вы не возражаете, я бы хотела оценить их лично. — Она жестом предлагает мне сесть на мягкую скамью в изножье кровати.
Моя медицинская страховка по работе — дерьмо. И я даже не знаю, есть ли у меня еще работа. Было бы глупо отказываться от бесплатной медицинской помощи. Поэтому я послушно сажусь.
Я показываю ей все свои раны, от пореза на лбу, который теперь превратился в маленький красный шрам, до сломанных ребер и, наконец, заживающей раны под рукой.
— Должно быть много людей, которые будут рады видеть вас дома, — говорит она и слегка нажимает на чувствительные места.
Уверена, что Линкольн, Кортни и Дарин будут шокированы.
Она прижимает стетоскоп к моей груди.
— Ваши родители, должно быть, ужасно волнуются.
Я медленно вдыхаю и выдыхаю.
— Я не близка со своими родителями, так что, вероятно, нет.
— Мне очень жаль, — говорит женщина с грустной улыбкой, затем отстраняется и кладет свой стетоскоп. — Норт отлично справился с заботой о вас. Антибиотики, вероятно, спасли вам жизнь. — Она кивает на мою губу. — А когда произошел ушиб губы?
Я приоткрываю губы, пока она изучает укус.
— Я, э-э… должно быть, укусила её во сне.
Женщина отстраняется, ее небрежная улыбка исчезает.
— Уверены, что все было именно так? Вы больше ничего не хотите мне сказать?
Ты имеешь в виду, как богатый парень, с которым я занималась сексом прошлой ночью, укусил меня в момент страсти? Нет, спасибо.
— Нет.
Она грустно улыбается и отступает.
— Я собираюсь попросить вас сделать рентген, чтобы убедиться, что ваши ребра заживают должным образом. И дам вам рецепт на более мощный антибиотик, просто чтобы убедиться, что мы уничтожили всю инфекцию в этой ране. У вас будет несколько значительных шрамов на животе, где вы поцарапались, и рана также оставит след. Я пропишу какой-нибудь лосьон, который может помочь с этим. — Она набирает в свой телефон всевозможные вещи, пока говорит.
Я застегиваю рубашку и поправляю свитер.
— Я не знаю, покроет ли моя страховка…
— Об этом не стоит беспокоиться. Мистер Норт настоял, чтобы он покрыл все расходы. Вы знаете «Центр диагностики Картрайт»? Заходите в любое время на рентген. Я позабочусь, чтобы они знали, что вы придете. — Она кладет телефон в карман пальто. — Водитель заедет за вашими лекарствами по дороге, когда повезет вас домой.
— Вау. Спасибо.
— Не благодарите меня. — Она хватает свою сумочку. — Спасибо…
Александру.
— …Хейсу.
Я смотрю на свои ботинки.
— Хейс. Конечно.
— Желаю вам удачи, мисс Уайлдер. И добро пожаловать домой. — Она выходит из спальни, а я остаюсь на месте и смотрю в окно.
— Пора домой. — И все же дом больше не чувствуется прежним. Когда эта пыльная деревенская хижина стала больше походить на дом, чем что-либо еще?
Я медленно выхожу из спальни, стараясь рассмотреть каждую деталь пентхауса, зная, что никогда больше не окажусь в таком прекрасном месте. Я нахожусь наверху винтовой лестницы, когда слышу приглушенные голоса, доносящиеся снизу. Наклоняюсь и сосредотачиваюсь, пытаясь уловить голос Александра.
— …на этот раз удалось увернуться от пули. — Это, похоже, Хадсон или, может быть, Хейс.
— Надо признать, ей повезло, — говорит другой мужской голос, на этот раз более ровный, громкий и немного ленивый. — Не могу дождаться встречи с ней. Она горячая штучка?
— Тише, — говорит другой голос. Несколько секунд тишины, а затем: — Тебе нужно подстричься.
— Ой, не порть совершенство.
— Ты просто не можешь удержаться, чтобы не нажать на кнопки старика, не так ли? — Это определенно Хадсон. Я слышу улыбку в его голосе.
— Он слишком занят поклонением вам троим, ему плевать на меня.
— Выплачь мне речку из своего годового жалованья в двести тысяч штук.
Очевидно, Александра там нет, иначе я бы услышала, как он огрызнулся на кого-то или, по крайней мере, фыркнул. Я спускаюсь вниз, делаю последний поворот и почти спотыкаюсь на последних двух ступеньках, когда замечаю мужчину, стоящего рядом с Хадсоном. Он высокий, как и все остальные, но полная противоположность Александру. Там, где Гризли громоздкий, грубый и с жестоким лицом, этот парень худой, одетый так, как будто сошел с подиума в Милане, и смотрит на меня, как будто я десерт.
— Так, так, так… — Он неторопливо идет вперед, как будто плывет. Единственным доказательством того, что его ноги действительно касаются земли, является звук его начищенных шнурованных ботинок. — Женщина часа. — Его взгляд пожирает меня от лица вниз, и, вернувшись к глазам, он одаривает меня похотливой улыбкой, которая обещает все виды грязи. — Ты великолепна. — Он дотрагивается до лацкана моего пиджака, разглаживает его на ключице и отрывает кусочек невидимой ворсинки. Золотое кольцо на его среднем пальце светится, и я читаю инициалы КН. — Должен отдать должное самому себе. Я бог моды. — Он протягивает мне руку, а когда я протягиваю ему свою, подносит костяшки моих пальцев к губам. — М-м-м, ты пахнешь божественно. — Он одет в вельветовые брюки цвета клюквы и застегнутую на все пуговицы рубашку черного цвета с принтом ярких роз. — Ты носишь эту одежду, как вторую кожу.
— Я должна благодарить тебя за то, что ты выбрал их?
— Да. — Мужчина берет меня за руку и велит покрутиться. — Но видеть тебя в них — уже достаточная благодарность.
Вырываю свою руку из его и пытаюсь улыбнуться, как будто его внимание не доставляет мне особого неудобства.
— Ты всегда такой прямолинейный?
Он убирает прядь волнистых волос со лба, приглаживая ее на макушке вместе с остальными.
— Ага.
Хадсон хватает мужчину за плечи и оттягивает его от меня.
— Джордан, это наш младший брат Кингстон.
Мы обмениваемся улыбками, и должна сказать, что мне больше всего нравятся эти два брата.
— Ладно, я должен отвезти тебя домой. — Хадсон предлагает мне локоть и любезно улыбается. — Мадам?
Я беру его под руку, и он ведет меня к двери. Отклоняюсь, чтобы заглянуть в длинный коридор.
— Александр здесь? Я хотела бы попрощаться. — И спросить его, что, черт возьми, происходит и как случилось, что я проснулась в его объятиях сегодня утром только для того, чтобы быть отброшенной в сторону.
— Боюсь, он уже уехал в офис. — Хадсон открывает передо мной двойные стеклянные двери. — Представь себе, сколько работы накопилось за последние пять недель.
— Пять недель?
Мы останавливаемся у лифта, и он нажимает кнопку.
— Он вернулся на неделю раньше. Обычно он предпочитает получать шесть.
Дверь лифта открывается, и мужчина жестом приглашает меня войти первой. Вместо того чтобы прислониться спиной к стене, я поворачиваюсь и задыхаюсь от вида за стеклянным окном.
