вставая во весь рост, и отпила вино, чувствуя, как кожу жжет взгляд голубых глаз. Широкая грудь Аверьянова вздымалась все чаще, кулаки сжались, и он сунул руки в карманы брюк, которые натянули ткань и обрисовали точеные мужские бедра. Бедра, при виде которых пересыхало во рту, потому что бугор под молнией ширинки стал виден еще более отчетливо. Стальные Тиссо на мужественной руке блеснули в свете ламп.
Я постаралась не залипать, и подняла глаза выше к широкому торсу под темным свитером и кожаной курткой. Что за кощунство разрешать мужчинам ходить на работу в таком виде? Неужели у девушек, их коллег, получается работать рядом с такими самцами и не истекать при этом слюной и другими жидкостями?
– Боюсь, замерзнешь. На дворе не май месяц. – Произнес спокойно и сделал шаг ко мне, вставая почти вплотную. Жар его кожи облаком окутал, и я перестала замечать прохладу из-за мокрого в пене тела. – В обезьяннике не топят.
Сука. Вскипела так быстро, что не удалось скрыть этот проблеск в глазах. Аверьянов лениво повел уголком губ в намеке на хорошо завуалированную улыбку и мне захотелось ударить его по его довольной роже, потому что слишком по-скотски был красив сейчас. Самодовольно красив.
– Я подержу, – накрыл мои пальцы на бокале белого и мое тело зашлось дрожью. Кожу покрыли мурашки, и я выдернула кисть и торопливо сунула руки в рукава халата. Тот облепил тело и стал прозрачным, будто из гипюра, из-за воды на моей коже.
Вышагнула из ванны и оказалась рядом с Аверьяновым, но теперь уже значительно ниже его. Не так как прежде, пока стояла на возвышенном дне ванны.
– Нравится? – спросила, туго затягивая пояс халата, и Аверьянов отвел опустевший бокал от своих блядски красивых губ и облизал их.
– Неплохое. Только лёд портит. – Сам того не зная, процитировал слова Глеба, и я улыбнулась одними губами, не меняя мрачного взгляда. Взяла телефон с полочки, но аппарат тут же у меня отобрали, и он плавно перекочевал из моих пальцев во внутренний карман кожаной куртки Аверьянова.
– Изымаем в качестве улики.
– Сволочь, – произнесла себе под нос и зашагала к выходу из ванной, ощущая, как зад жжет короткий шлепок, который этот мудак отвесил, приглашая меня на выход.
Глава 22
Вышли из ванной, и Настя вопросительно ко мне повернулась.
– На выход. В машину, – произнес ровно, и она горделиво задрала подбородок и зашагала к лестнице. Её задница соблазнительно выделялась под тканью халата, который прилип к коже. Я шел сзади, размышляя, как она отреагирует, когда узнает, куда я ее везу. Как запоет тогда.
Настя была неплохой пешкой в игре между Ждановым и мной. И я собирался использовать ее по максимуму. Хотя досье на нее еще не читал, папка осталась на моем столе, потому что нашелся повод заглянуть к Жданову в гости, уверен, она не так чиста, как могло показаться.
Женька нарыла информацию о буйном прошлом ее хахаля. Оказывается когда-то давно в лохматых годах Жданов хлопнул на ринге своего партнера по спаррингу. Это дело быстро замяли, так как Глеб на тот момент уже вступил в партию депутатов и боялся огласки. Согласна заключению патологоанатома, у убитого остановилось сердце на фоне старой хронической болезни, данных о которой не было ни в одной мед карте покойного. История темная, и это не отменяет того факта, что в смерти замешан Глеб. И то, что с его счетов на регулярной основе перечисляются бабки в адрес семьи покойного – лишний повод задуматься, а не взятка ли это за молчание.
– Лев Игоревич, – Женька торопливо подошла к нам, когда мы спустились с лестницы в просторный холл, сейчас заполненный моими людьми. – Его самолет только что покинул аэропорт, мы не успели перехватить.
Она бросила короткий взгляд на мокрую Настю и смутилась, отметив как просвечивает на той легкий шелк.
– Работайте здесь, – окинул взглядом сотрудников и обратил внимание, что каждый из присутствующих открыто или украдкой глазеет на Ждановскую блядь голодными глазами. Да, под халатом на ней ничего нет, но она гребаный свидетель по делу, и в конце концов надо соблюдать какую-то ебаную этику! – Я допрошу и вернусь. У нас впереди вся ночь, Господа. И полный карт-бланш в действиях. Работайте!
Раздраженно изрек и стянул со своих плеч кожанку, накидывая на плечи Насте. Та утонула в моей куртке и бросила в мою сторону хмурый взгляд, который мог означать как проклятие, так и благодарность. Бестия сунула руки в рукава и запахнула куртку на груди, обламывая малину мужикам в холле. Те вспомнили, зачем сюда явились.
– Машина у крыльца, – Женька отчиталась и направилась куда-то в сторону лестниц, а я подтолкнул Настю к выходу, легонько шлепнув пониже спины, и та молча пошла. Её домашние тапочки, которые она обула на выходе из ванной делали шаги бесшумными на контрасте с моими, эхом отдающимися по всему холлу от мраморного пола.
Я толкнул массивную дверь, ветер тут же подхватил тонкие пряди из прически Насти и взметнул их вверх. Острые иголочки снега впивались в кожу, и мерзко обжигали, и бестия плотнее укуталась в мою куртку.
К машине шли молча.
Настя могла бы проныть, что ей холодно, я видел как ветер трепал полы халата, безжалостно обжигая морозом ее голые ноги. Но она сохраняла вид царствующей королевы и молчала.
Открыл для нее дверь машины. Она не споря села на переднее пассажирское, и я торопливо занял место водителя. Включил печку. Ветер, пока шли к машине, хлестал даже сквозь мой свитер и брюки, чего уж говорить о ее легком халатике. Она наверняка замерзла. Не зря же дрожит, правда старается это скрыть.
– Если ты будешь говорить, пойдешь как свидетель и мы тебя не тронем, – произнес, выруливая с подъездной дорожки. Настя фыркнула и отвернулась к окну, продолжая меня игнорировать. – Если нет, пришьем как соучастницу. Подумай, ты ведь неглупая девочка.
– Соучастницу чего?
– Фамилия Скворцов тебе о чем-то говорит? – назвал данные убитого на ринге боксера, понимая, что рискую. Настя может слить инфу. Рассказать о направлении, в котором роем. Но сейчас разговорить ее было важнее, чем опасаться утечки.
– Это был несчастный случай…
– За непреднамеренное убийство тоже положен срок. А твой хахаль не сидел. Почему же?
– Ты не под
