Марина?
– Мне ничего не известно об этом, – шелестит она. – Я верю папе, а тебе нет, Зой. У меня больше никого нет, кроме него… Он и Кузя, вот мои близкие…
– Марин, а Кузьма он…
– У него прекрасные отношения с отцом, Зоя! – истерически бросает она. – Мы собирались пожениться, если бы не это все…
– Поженитесь, Марин. Все будет хорошо. Поговори с Виталием, передай ему мои пожелания здоровья. Он знает, что я не виновата. Пусть окружит себя охраной, преступник может напасть снова, и тогда…
– Без сопливых разберемся, – фыркает она и ступает к выходу.
– Марин, не говори, пожалуйста, папе, что я дома. Пожалей моего сынишку…
Голос предательски срывается и тонет в стуке ее высоких каблучков. Марина уходит, а в моем сердце поселяется странное подозрение… Я ведь совсем забыла, что Крест терпеть не мог парня Марины! Считал его лоботрясом и неучем… Во времена нашего общения он частенько жаловался на дочь. Стремился уберечь ее от ошибки, знакомил Марину с другими, более благополучными, по его мнению, парнями.
Кладу Мишутку на диван и хватаю телефон. Надо срочно рассказать об этом Шевелеву!
– Сергей Сергеевич, это Зоя. У меня есть новости. Ко мне сейчас приходила дочь Креста.
– Это плохо, Зоя. Завтра она расскажет отцу, что вы дома и…
– У Марины есть парень Кузьма Терещенко. Вы его допрашивали?
– Нет, а какое он имеет ко всему этому… Говорите, что вам известно?
– Крест его терпеть не мог. Мечтал, чтобы они расстались. Может, он причастен к покушению? Марина сказала, что они собирались пожениться. Уверена, узнав об этой новости, Виталий воспротивился.
– Спасибо вам, Зоя. Это ценная информация, – важно протягивает он.
Роберт.
Мне плевать, что шепчет Кира на ухо Рихарду. И его прищуренный взгляд не пугает… Я всеми мыслями в квартире. Там мой сын и моя жена… Всем своим существом я с ней, глупой Зойкой, ворвавшейся на мою помолвку и перевернувшей мою жизнь… Я женился на ней без раздумий. Привел в свой дом и попытался поверить… А теперь не знаю, что думать… Кому верить, если не ей? И кого спасать, как не ее?
– Рихард, я очень рад вас видеть, – произношу, прерывая их милый диалог с Кирой.
– Но… – опережает меня он. – Так говорят, если хотят улизнуть, Роберт. Я хотел пригласить вас на ужин, как ты на это смотришь? Можно выбрать твой ресторан.
Еще месяц назад я бы визжал от счастья, заслышав предложение Рихарда. Моя душа распахнулась бы от радости, а слова восторга против воли полились прямиком из сердца. А сейчас я говорю твёрдое «нет»…
– Вынужден отказаться. Дома маленький сын, жена с ним не справляется, – произношу твердо, встречая обескураженный взгляд Киры и понимающий Рихарда.
– Понимаю. Значит, ты молодой отец? Когда же родился ребёнок? – поднимает он бровь.
А я ловлю себя на мысли, что не помню точной даты его рождения… Я возил Зою в больницу, договаривался с врачами, но не удосужился ни разу заглянуть в его документы. Знаю лишь, что Мишка носит фамилию Зои… Уже и мою фамилию…
– Ему год и два, – потираю переносицу, словно это поможет мне вспомнить. – Завтра увидимся? Вы не хотите познакомится с моей семьей? – добавляю неожиданно.
– Хм…
– У нас куча дел, Рихард! – вмешивается Кира. – Завтра надо поехать в…
– Я с удовольствием, Роберт, – не слушая ее, отвечает Рихард. – У меня дома маленькая внучка. Редко ее вижу, очень переживаю по этому поводу… Может, твоя жена научит меня всяким играм или расскажет, какие книжки любят слушать такие малыши. У моей старшей дочери Софии годовалая дочурка. И отношения между нами… так себе, – грустно вздыхает он.
Сам того не ведая, я кольнул Рихарда в больное место. Заставил сопереживать мне, понимать… Чего не сказать о Кире – она выглядит разъяренной и сбитой с толку.
Прощаюсь с ребятами, жму Рихарду руку и прыгаю за руль. Как там Зоя? Чем занимается, о чем думает? Зря я вообще оставил ее одну…
Сворачиваю на узкую дорогу, ведущую к моей улице, и паркуюсь, издали замечая, что свет в окнах квартиры не горит.
Поднимаюсь и открываю двери своим ключом. Встречаюсь с тоскливой тишиной, воцарившейся после ее ухода… Как же так? Вещи на месте, но где Зоя? Неужели ушла насовсем?
Спешно набираю номер жены, тотчас заслышав ее голос в динамике.
– Роберт, я возле сгоревшего ларька. Мне не спалось, я решила проехаться по маршруту от берега до офиса Креста. Хочу найти зацепку, ну хоть что-то же должно быть?
– Я приеду к вам. Мишутка спит? – отвечаю, с трудом скрывая волнение. Ох, и напугала меня Зоя…
– Да, спит наш карапуз. Напился смеси и греется под теплым одеялом.
– А ты, небось, замерзла, Шнайдер? – улыбаюсь я, сбегая по ступенькам к машине.
– Вовсе нет. Я повзрослела, Роберт. И теперь ношу с собой кофту.
– Зайка, какого числа у нашего сына день рождение?
– Зайченко, ты с Луны упал? Разве ты не видел его документов?
– Так уж вышло…
– Пятого апреля. Запомни, папаша.
Мчусь по ночному городу к берегу моря, на мгновение позабыв, что возле ларька Зои располагается кафе родителей. В другой ситуации мы могли бы перекусить там, выпить горячий кофе с пенкой, поболтать… Попросить отца зажечь камин в банкетном зале и натопить помещение. Но теперь все изменилось… Отец принял сторону мамы и тоже не горит желанием общаться со мной, а мама… Мне почти каждый день звонят родственники, рассказывая о ее очередной неизлечимой болезни…
Берег кишит людьми. Одни запускают в небо фонарики, другие пьют пиво или лакомятся шашлыком навынос. Пропитанный парами жареного мяса, моря, керосина, красного разливного вина, воздух ложится на плечи ощутимой тяжестью. Перебираю взглядом людей, пока не цепляюсь за знакомую хрупкую фигурку… Зойка наврала мне про кофту – она стоит на берегу моря и потирает плечи. Зябко ежится и неотрывно смотрит куда-то вдаль…
– Ты врушка, Зайка, – шепчу, обнимая ее со спины.
– Да. Ничего с этим не сделаешь, – устало отвечает она. – Поедем? Может, что-то сможем понять? Я не хочу в тюрьму, Роберт. Я очень хочу жить… Быть свободной, контролировать каждый свой шаг, воспитывать Мишутку.
Ее глаза блестят в лунном свете, как сапфиры. Губы дрожат, а под глазами змеятся тени…
– Зайка, иди сюда, – прижимаю ее к груди и глубоко вздыхаю. – Давай, ты успокоишься, и мы поедем? Ты только не торопись, ладно?
– Давай. Ой, Роб, а там твоя мама…
Оборачиваюсь, замечая идущую прямо к нам маму… Не понимаю, как нас можно
