было увидеть? В толпе, да еще и ночью?
– Привет, мама.
– Здравствуйте, Гаяне Ивановна. Как ваше здоровье, что нового? – тараторит Зайка, словно ничего не случилось.
Мама ужасно выглядит – уставшая, сгорбленная, седая… Постаревшая от мнимого предательства сына, то есть меня…
– А вы чего приехали? Что вынюхиваете? – рычит она. – Что-то счастья не видать на ваших лицах. Эта худая, как щепка, заплаканная, а ты… – ее голос предательски садится. – А ты… Плохо она кормит тебя, да, сынок? Женился и что? Нравится тебе такая жизнь? Чего ты только добился, олух? Ее скоро посадят в тюрьму, и ты останешься с мальчишкой. Еще неизвестно, чей он сын? На тебе он, Робчик, совсем не похож, а вот… Ты теперь не наш – Шнайдер, и мальчик этот…
– Хватит, мама. Зой, идем. Зря мы сюда приехали…
Роберт.
Только бы она не сорвалась… Наблюдаю, как стремительно расширяются глаза Зайки, сбивается дыхание, пальцы сжимаются в кулаки… Нам еще скандала не хватает для полного счастья…
– Зой, идем. Зря мы сюда приехали…
– Ничего не зря, Роберт. Раз уж так вышло, что мы снова встретились, говорите, Гаяне Ивановна. Выскажите нам все, что так вас мучает. Не молчите! Вам станет легче, да и нам тоже. Покажите мне пример настоящей матери. Я же, по вашему мнению, не такая… Испорченная, гулящая, да и вашему сыну не подхожу, – надрывно говорит Зоя.
– Прекрати, пожалуйста. Нам сейчас не до того, Зой. Поедем и…
– Нет уж пусть скажет мне все! Да, я такая и есть. И ваш сын у меня не был первым. Увы… Наверное, Зара подошла бы ему лучше, но…
– А что же ты заявилась на помолвку и все испортила? – шипит мама, упирая руки в бока. В ее глазах загорается азартный блеск, плечи расправляются… Она, как боксер на ринге, готова идти в бой.
– Не скажу… Роберт запретил мне говорить о чувствах, ему они не нужны, а мне… Меня заботит лишь будущее нашего сына. Только и всего… Я поступила, как настоящая эгоистка. Да, я плохая, несовершенная, но мать я замечательная, а вы… Чем вы лучше меня, Гаяне Ивановна? Вы даже не пытаетесь понять сына. И вы совсем его не любите, наверное, вам его кто-то подбросил? Или Роберт приемный ребенок, а вы его усыновили, но так и не смогли полюбить?
– Зоя, что ты такое говоришь? Хватит уже! Я не хочу в этом участвовать, ясно? Что ты пытаешься доказать? Зой, прошло достаточно времени, но они… Родители не хотят меня прощать, ясно тебе? – легко сжимаю ее плечи и заглядываю в глаза. Воительница моя… Чего только добивается, вступая в схватку с моей мамой? Ей не понять, что Гаяне Ивановна – неприступная крепость… Они никого и никогда не прощает, не дает второго шанса даже самой себе.
– Но так же нельзя, – всхлипывает Зоя. – Какое она имеет право меня ненавидеть, судить меня за поступки, что я не совершала? Если сама…
– Я вообще-то еще здесь, – хрипло протягивает мама. Отворачивается, чтобы не смотреть на нас. Видимо мы разряжаем ее своим жалким видом.
– Мама, я полностью согласен с Зоей. Но оправдываться или что-то доказывать я не стану. Живите, как хотите, бог вам судья. Мы не планировали встречаться и… Мы здесь по делу.
– Роберт, ну что ты такое говоришь? – вспыхивает Зоя. – Разве это по-людски? Как можно так жить, скажи? Вы еще меня считаете бесчувственной и циничной дрянью, а сами… Вы…
– С чего ты решила, что я так считаю? – сухо произношу я, замечая в ее глазах обиду.
– С того, что он так всегда считал, – фыркает мама. – Потому и не предлагал женитьбу, а уж любовь… Роберт всегда считал тебя девушкой для удовольстия.
– Да, все так. Нет у нас любви, – надломлено произносит Зоя. Из ее глаз стремительно улетучивается блеск, подбородок начинает мелко-мелко подрагивать. – Вам хорошо от этого, да? Скажите, Гаяне Ивановна, вы счастливы, что ваш сын так живет?
– Нет, не счастлива. Я хотела ему лучшей жизни, с другой, а не с тобой… Он сам так решил, потому что мы воспитали его настоящим мужчиной. Он никогда бы не бросил своего сына. Я знала, что Роберт поступит именно так… Будет страдать, но ребенка не оставит… Так живите теперь, несчастные, изломанные судьбой и… Что ты можешь ему дать? Это пока ты молодая, а потом…
– Хватит, мама, прошу тебя. Зой, давай отойдем в сторону? Послушай, мне с тобой хорошо, все это неправда, слышишь? Я счастлив. Зой, ты мне веришь? – касаюсь ее лица дрожащими пальцами, чувствуя приближение чудовищной потери… Стираю с нежных щек слезы, мечтая только об одном – поцеловать ее, успокоить…
– Мне очень хорошо с тобой и нашим Мишуткой, ясно? Все это неправда, что мама говорит. Давай уйдем отсюда? Поедем домой, я угощу тебя чем-нибудь вкусным и…
– Берите коляску и пошли к нам в кафе, – неожиданно произносит мама.
– Что ты сказала? – выдавливаю хрипло. – Я правильно понял, ты…
– Бери мальчика, сынок. А то замерзнет дитя под тонким одеялом. Твоя жена не подумала, что ночи на морском берегу бывают холодными. Я его укрою, а вам сварю кофе. Папа затопит камин в банкетном зале и включит твой любимый джаз.
Мама бодрится, но в свете луны вижу, как в ее глазах блестят слезы. И Зойка плачет, прижавшись к моему плечу… Это все она, моя воительница… Моя… любимая.
– Зоя, идем? Ты как?
– Конечно, Роберт. Так будет правильно. Я никогда не стану для твоей мамы дочерью, но мечтаю, чтобы она вернула сына – тебя. Большего мне не нужно…
Зоя.
Слезы выжигают глаза, а душу наполняет восторг… Я сделала это. Все-таки пробила неприступную стену под именем Гаяне Ивановна. На мгновение я даже о своих проблемах забываю… Наблюдаю, как свекровь украдкой наблюдает за Мишуткой, и радуюсь за Роберта. Я сказала правду – Гаяне Ивановна вряд ли назовёт меня дочерью, но, видит бог, я сделала все, чтобы вернуть ее Робу.
– Коля! Заходите скорее. Кафе закрывается скоро, так что гостей мало, – тихонько произносит Гаяне Ивановна, взмахивая рукой в сторону зала.
– Гаяночка, чего ты кричишь? Ой… А чего это он… – надувается дядя Коля, но его гневная реакция пресекается на корню.
– Ну-ка, цыц! Ступай в банкетный зал и затопи камин. Невестка наша замерзла, ходит без кофты, бестолковая… И внук спит, так что музыку потише сделай.
– Роберт, сынок… Проходите. Проходите скорее, дети, – угадав переменившееся настроение
