Сорайя закатывает глаза, прежде чем посмотреть на меня.
— Что ж, спасибо, Антониа. За то, что придется пострадать еще неделю с этим парнем, — дразнит она с ухмылкой.
— Без проблем, — смеюсь я, чувствуя, как смущение заливает лицо.
— Мне пора, — говорит Марко. — На улицах полно плохих водителей и старушек-пешеходов, от которых нужно спасти Нью-Йорк.
Если у меня пока не возникало желания заползти в яму и умереть, уверяю, что оно появилось в тот момент, когда Марко схватил меня за задницу и запечатлел смачный поцелуй на моих губах.
* * *
Сначала я была ошеломлена поцелуем, но в течение последнего часа размышляла, стоит звонить Марко или нет — ну, просто чтобы убедиться, что какой-нибудь сумасшедший байкер не похитил его или что-то в этом роде.
Вдобавок ко всему, я никак не могла решиться позвонить своему отцу.
Если повезет, Ритмо не похитит Марко и не убьет его. Вместо этого он сообщит папе, что я в целости и сохранности. Меня все равно допросят с пристрастием, когда я вернусь в клуб, но, по крайней мере, шансы на то, что отец появится здесь с половиной членов клуба, ничтожны.
Звук, с которым Пенелопа прочищает горло, прерывает мои мысли, и я перевожу на нее внимание. За то короткое время, что я ее знаю, ни разу не видела ее улыбку, и, судя по хмурому выражению Пенелопиного лица, сегодня тоже не увижу.
— Чем-нибудь помочь? — спрашиваю я.
— Я знаю, что ты делаешь, — шипит она.
Перевожу взгляд с нее на экран компьютера.
Притворяюсь, что отвечаю мужчине, который хочет получить совет о том, как правильно спросить свою бывшую жену, станет ли она его любовницей.
— Я вижу тебя с этим парнем каждое утро, и вижу, как ты уходишь с ним каждый вечер.
Хм. Судя по всему, Пенелопа сумасшедшая. Может, именно поэтому не улыбается.
— Парень с татуировками, — уточняет она. — Бандит.
Впитывая ее оскорбления, пытаюсь укротить гнев, пульсирующий под кожей. Я могу ненавидеть то, за что выступает клуб моего отца, но, в конце концов, «Восставшие из ада» — моя семья. Нам не всегда нравятся члены этой семьи, но мы, бля*ь, защищаем их от недалеких людей вроде Пенелопы.
Пристально глядя на нее, встаю со стула. Инстинктивно она делает шаг назад.
Умная девочка.
— Ты ни хрена не знаешь, — выплевываю я.
— Я знаю, что Марко — хороший, и он не заслуживает того, чтобы его обводили вокруг пальца такие, как ты.
— Не то, чтобы это было твое дело, но я его не обманываю.
— Тогда кто тот парень?
— Не твое дело, — выдавливаю я, тыча пальцем в лицо Пенелопе. — Может, я здесь и новенькая, но советую уяснить, я не люблю, когда лезут в мою жизнь. На себя посмотри сначала, прежде чем мне что-то предъявлять.
— А то что?
— Сделай это, и узнаешь. А теперь, если закончила совать свой нос куда не следует, мне пора работать. Может, пойдешь ответишь на звонок или еще что-нибудь?
— О, пожалуйста, не притворяйся, что ты делаешь нечто большее, кроме как играешь с бумажками и скрепками! Ты еще не познакомилась с Идой. Как только ты ей надоешь, сразу вылетишь за дверь!
— Это мы еще посмотрим.
— Держись подальше от Марко.
— А то что?
— А то расскажу ему о твоем маленьком друге с татуировкой в виде слезинок под глазом.
Черта с два она это сделает.
Глава 16
Антониа
Сказать, что ссора с Пенелопой испортила мне настроение, было бы преуменьшением эпических масштабов. Очевидно, девушку влечет к Марко, но обвинять меня в чем-то, не зная всей истории, просто неправильно, и именно по этой причине у меня мало терпимости к женщинам.
Звук звонка моего мобильного отвлекает от мыслей, и я отрываю взгляд от электронных писем, над которыми притворяюсь, что работаю. Роясь в сумке, достаю телефон и съеживаюсь при виде имени моего отца. Провожу большим пальцем по экрану и принимаю вызов.
— Да?
— У тебя пять минут, чтобы притащить свою задницу на парковку, или я поднимусь в твой шикарный маленький офис и представлюсь твоим коллегам.
— И тебе привет, папа, — усмехаюсь я. — Похоже, ты в отличном настроении.
— Я серьезно, Антониа. Пять гребаных минут.
Линия обрывается, и я смотрю на часы. Не слишком рано для ланча, поэтому я быстро отправляю Сорайе электронное письмо, так как она на телефонной конференции с Идой, а я ограничена во времени. Понимая, что по пути к двери мне придется пройти мимо Пенелопы, я засовываю наушники AirPods в уши и увеличиваю громкость, чтобы меня не посадили по обвинению в нападении, если эта ведьма попытается меня спровоцировать.
Появляюсь на парковке с минутой в запасе. Не то, чтобы это принесло мне какую-то пользу, это ведь дополнительные шестьдесят секунд, в течение которых меня буду отчитывать за то, насколько все опасно и насколько я безрассудна… и бла-бла-бла.
Сразу же замечаю отца, разумеется, он приехал не один. Его вице-президент Кэш возвышается справа от него, а рядом стоят Ритмо и Хаунд. Все смотрят на меня с отсутствующим выражением лица, но, подходя ближе, замечаю разочарование в глазах Кэша и отвращение в глазах Хаунда. Ритмо я никогда не могу прочитать. Полагаю, потому что он постоянно похож на социопата. А вот отец… выглядит так, словно собирается совершить убийство.
Прекрасно.
— Привел подкрепление? — спрашиваю я, останавливаясь перед ним. — Что я сделала на этот раз?
— Кто твой гребаный парень? — усмехается Хаунд.
— Что, прости?
— О, точно, ты ведь просто трахаешься с ним.
Отрываю взгляд от Хаунда и смотрю на своего отца, ожидая, что он поставит этого сукина сына на место, но тот не двигается ни на дюйм.
— Ты не вернулась домой, — говорит Кэш. — И не отметилась.
— Я была на свидании, — шиплю я, стиснув зубы, и машу рукой в сторону отца. — Он в курсе.
— Ты забыла уточнить одну деталь, — говорит папа.
Он издевается надо мной?
— На самом деле я не думала, что тебе захочется знать, что я проведу ночь в постели с парнем, но в следующий раз я позвоню тебе, пока мы будем заниматься этим, чтобы ты был спокоен.
— Следующего раза, бля*ь, не будет, Тоня! — кричит папа.
— Будет, и ты не имеешь права мне в этом указывать!
— Он гребаный коп! — орет отец так громко, что эхо отражается от стен парковки. Значит он знает, что Марко — полицейский. Я не рассказывала отцу ни одной детали о Марко. Ни о его профессии. Не называла имени. Ничего. — Нет ни единого шанса, что ты снова увидишь этого мудака! — продолжает папа, сжимая зубы с каждым словом.
Моргаю на секунду, прежде чем снова перевести взгляд на Хаунда. Тем вечером, когда он увидел нас с Марко, он никак не мог узнать, что тот полицейский.
— Откуда информация, что он коп? — спрашиваю я отца.
— Это не важно, — кипит он, сжимая и разжимая кулаки. Он не единственный, кто пытается контролировать свой гнев. Мои руки трясутся, и мне требуется каждая унция самоконтроля, чтобы не наброситься на него.
— Ты следил за мной!
— Конечно, я следил за тобой! — кричит папа. — Ты не оставила мне гребаного выбора! Когда я говорю, что все небезопасно, я не преувеличиваю, Антониа! — он делает шаг ближе ко мне. — Брось копа, или я буду действовать силой.
— Что это вообще значит?
— Это значит, что нам не нужно, чтобы какая-то гребаная свинья вынюхивала наши дела, — повышает голос Хаунд.
Мой взгляд скользит к нему.
— Пошел ты, — ухмыляюсь я.
— Он использует тебя, Антониа, — рычит папа.
— Ты сумасшедший, — бормочу я, не веря своим ушам.
— Может быть, и так, но я не вчера родился. Ты его не интересуешь.
Это последняя фраза сильно бьет.
— Что? — хриплю я.
— Я вроде не воспитывал тебя такой невежей, — шипит отец, грубо проводя пальцами по волосам. — Копы работают над арестом Бендетти, а этот экземпляр, что увивается за тобой — крысеныш. Он будет визжать, как свинья, и меня сдаст первым.
