нельзя, — пытается протестовать Ада Львовна.
— С сегодняшнего дня можно, — говорю я, наклоняясь через стол и приближая к ней лицо. — А еще не советую никому звонить, кроме лаборатории. Вы же меня понимаете?
— Да. Пойдемте, я вас провожу, — Ада Львовна поднимает свое пышное тело из-за стола, направляется к выходу, стараясь пройти максимально подальше от меня.
Мы идем по коридору, за нами следует Николай, который уже успешно переговорил с больничным охранником. Мне выдают белый халат и бахилы, а также заставляют одеть какую-то странную шапочку на голову и маску на лицо, и заводят в помещение реанимации.
То, что я вижу повергает меня в шок. Рая, еще недавно властная, бодрая, жизнерадостная, сейчас опутана какими-то проводами и трубками. Такая маленькая, сухонькая, беспомощная старушка. Никто и никогда не позволял себе называть ее так. А сейчас через бледную кожу просвечиваются все кровеносные сосуды, а морщинки превратили ее лицо в печеное яблоко.
Я беру ее прохладную руку в свою, и на меня накатывает такая волна боли и осознание того, что Рая единственная родная душа, которая у меня осталась. Она моя семья.
— Рая, ну ты чего помирать собралась? — тихо шепчу я. — А как же невыполненный план по моему окольцовыванию? Если ж ты не будешь меня в зад толкать, я ж так и останусь холостяком.
В палату входят медсестры в сопровождении Ады Львовны, и мне приходится отпустить Раину руку и отойти к окну. Я внимательно наблюдаю за всем, что делают с бабушкой, каждую готовый кинуться коршуном, если мне что-то не понравится.
— Анализы будут готовы через тридцать минут, — говорит одна из женщин и выходит.
За ней покидают палату и все остальные.
— Буду ждать вас у себя, — говорит Ада Львовна, останавливаясь у двери.
— Буду через двадцать минут, — я снова подсаживаюсь к кровати и беру Раю за руку.
Мне кажется, что если я буду ее вот так держать, она сейчас откроет глаза и скажет:
— Не дождешься, внучок. Не дождешься.
И все будет как раньше. Наши пикировки, споры, задушевные разговоры.
— Бабуль, — почему-то именно сейчас мне хочется ее так называть. — Ты долго-то здесь не залеживайся. Нам еще отравителя искать. А без тебя никак. Так что отдохни немножко и в строй.
Двадцать минут пролетают незаметно, хотя раньше такого не было. Я часто тяготился ее обществом. Наверное, сегодня так потому что она молчит, а говорю только я. Поднимаюсь, целую ее в щеку, стараясь не задеть все эти трубки, и иду в кабинет главврача.
Ада Львовна в недоумении рассматривает результаты анализов, когда я вхожу в ее кабинет.
— Ну что там? — мои мышцы напрягаются в ожидании информации.
— Ничего не могу понять. У нее в крови препарат, который повышает давление, его там лошадиная доза. А его ей никто не назначал, — женщина растерянно поднимает на меня глаза.
— Я хочу знать, кто имеет доступ в реанимацию, — грозно говорю я, приподнимаясь со стула. — Немедленно принесите личные дела всех, кто там работает.
— Но я не могу, — снова Ада Львовна пытается мне перечить.
— Зато я могу. Сейчас я позвоню во все инстанции, на телевиденье и сообщу, что в вашей больнице травят людей вместо того, чтобы лечить. А в департаменте здравоохранения нашего города у меня найдется оч-е-нь много влиятельных друзей. Не заставляйте меня это делать.
— Принеси личные дела всех, кто работает в реанимации, — говорит кому-то женщина по внутреннему телефону.
Через пару минут на столе лежит стопка из шести личных дел. Каждое из них я очень внимательно рассматриваю и откладываю в сторону, предварительно сфотографировав все данные. Позже передам Владиславу, пусть разбирается.
— Это все? — поднимаю глаза на женщину, принесшую документы.
— Нет у нас еще подменные есть, на случай если кто-то заболеет из основного состава, — четко почти по-солдатски отвечает женщина, у которой на бейджике написано “Старшая медсестра”.
— А сегодня замены были? — спрашиваю, продолжая еще раз, пролистывать папки.
— Да. Сегодня работала Кристина Колобова, — снова получаю четкий ответ.
— Сейчас принесу. Простите, как-то сразу не сообразила, — женщина пулей вылетает из кабинета и возвращается буквально через минуту.
Открываю папку, и меня прошибает током. На меня с фотографии из личного дела смотрит моя пропавшая жена Анна. Теперь уже у меня сбивается дыхание, и впервые за время, которое я нахожусь здесь, я не знаю, что делать. Это замешательство длится считаные секунды.
— Она сейчас на работе? — спокойным тоном спрашиваю я.
— Нет. Она сегодня написала заявление по собственному желанию, — снова рапортует старшая медсестра. Как видно она больше в теме чем Ада Львовна.
— Понятно, — поднимаюсь и направляюсь на выход, прихватив с собой личное дело Анны-Кристины. — Это я забираю с собой.
Быстро выхожу, не желая выслушивать женские претензии. На ходу достаю телефон и набираю начальника своей службы безопасности.
— Влад, жду тебя у себя дома через час. Очень важное дело, — коротко говорю я и сразу же отключаюсь. Открываю папку для того, чтобы еще раз убедиться, что у меня не обман зрения.
Вхожу в опустевшую квартиру, с любопытством осматриваясь вокруг.
— Ты смотри, наверное, и отпечатки все стерли, и продезинфицировали, удаляя биоследы, — шепчу я, проводя пальцем по идеально чистым поверхностям. — Все чудесатей и чудесатей. Кто же ты похожая на меня незнакомка? Что же заставляет тебя так маскироваться?
Побродив по комнатам, позаглядывав по углам и шкафам, понимаю, что ничего интересного здесь я не найду. Еще раз посокрушавшись на свою сонливость, отправляюсь в сторону входной двери.
Звонок в заставляет подпрыгнуть от неожиданности. Всего пара шагов отделяет меня от двери, когда снова раздается требовательный звонок.
— Кто там так опаздывает? — мой вопрос зависает в воздухе, когда на пороге я обнаруживаю свою якобы пропавшую сестру. — Ты?
— Привет, Ян. Позволишь войти? — просто спрашивает Аня, а я пытаюсь найти подвох в е словах.
— Проходи. Как ты меня нашла? — я начинаю подозревать, что именно моя сестра является любовницей Артура. — Что-то забыла?
— В смысле что-то забыла? — недоуменно смотрит на меня моя копия только на несколько лет старше. — Хотя да забыла, какая ты непробиваемая ледышка, которую никогда ничего не волнует кроме собственного благополучия.
— Пришла снова меня оскорблять? — я уже жалею, что позволила ей войти. — Так как ты меня нашла?
— А разве ты не здесь живешь? — Аня удивленно вздергивает брови. — Отец же тебе эту квартиру оставил.
— А ты пришла снова предъявить на нее свои права? — меня уже начинает заводить этот бессмысленный разговор. — Тебе мало было денег мужа? Решила еще и картирку к рукам прибрать?
— Хорошо,
