Все приписали разборкам между сутенерами. Наши ребята хорошо поработали, улик на вас и девушку никаких нет.
— Отлично. Ты тоже молодец, я об этом не забуду.
Андрей кивает, благодарит, а я ухожу в дом.
Поднимаюсь к Соне. Давно пора поговорить. За последние два дня она изрядно потрепала мне нервы. Вспоминаю погром в квартире, драки с охранниками, попытку стащить телефон и многое другое. Капризная девчонка, зачем все эти скандалы, если я вижу, как она смотрит на меня? Неужели действительно верит, что можно не заметить долгий любопытный взгляд, смущение, когда я приближаюсь, восхищение, когда я застукал ее за подсматриванием у бассейна? На лице непроизвольно появляется ухмылка.
— Тук-тук, — стучу пальцами по двери. — Вечером съездим кое-куда. Тебе принесут платье и нанесут макияж, или делай это сама. Мне без разницы, главное к шести будь готова.
Она с силой захлопывает книгу и враждебно смотрит с кровати.
— Стучатся вообще-то прежде, чем войти. И никуда я не поеду.
— Брось вести себя как ребенок. Мне начинает это надоедать.
— Ах, правда?! — ее глаза расширяются, она вскакивает с кровати, начиная интенсивно размахивать руками. — Простите, пожалуйста, МАКСИМ ВИКТОРОВИЧ! Не угодила я вам, да? — смотрит щенячьими глазами. — Увольняйте меня! Увольняйте! Я не заслуживаю работать на вас. Когда мне собрать вещи?
Гневно фыркает и отворачивается. Я рукоплещу молодому таланту.
— Ладно, котеночек. Давай без истерик. Поговорим наконец по-взрослому.
Я сажусь на стул. Она нехотя оборачивается, замечает мой настрой и решает обернуться.
— Давно пора! — бросает высокомерно и садится напротив. — И так, когда ты поступишь как взрослый человек и отпустишь меня?
— Скажи чего ты хочешь.
— Я не продукт, Максим, чтобы себя за что-то продать. Я хочу уйти — вот мое желание!
— Я спрашиваю не про это. Скажи, чего ты хочешь на самом деле? От жизни.
Замечаю растерянность на ее лице.
— Решил пофилософствовать? — спрашивает недоверчиво.
— Нет, наоборот, говори конкретно. Допустим я отпускаю тебя. Ты уходишь. И что будешь делать?
Соня недоверчиво глядит, задумывается. Через пару минут размышлений произносит:
— У меня есть важные дела.
— Какие?
Допрос ее нервирует. Она встает, меряет комнату шагами.
— А зачем тебе знать?
— Черт, Соня. Давай-ка побыстрее, пожалуйста, — вскипаю я, попутно наблюдая за блеском ее глаз.
Девушка останавливается, возвращается на стул напротив и, закидывая ногу на ногу, говорит:
— Хочу узнать как дела у Леры — это первое. Мы не созванивались много дней, а телефон ты мне не даешь. Второе — хочу найти Кристину и Адама, узнать о том, кто за всем этим стоял. Третье — в борделе остались девушки. Я хочу удостовериться освободились ли они после случившегося.
Улыбаюсь.
— И как ты планируешь это сделать? Подружку ты допустим навестишь, но как ты найдешь своих бывших дружков? Даже если найдешь, высока вероятность, что они найдут тебя быстрее и грохнут. А в бордель планируешь возвращаться получается? Не знал, что тебе там понравилось.
Соня злится. Не на меня правда, а на несостоятельность своего плана. Она порывисто встает и отмахивается.
— Сама разберусь!
Тогда я встаю и направляюсь к выходу, попутно бросая:
— Раз тебе не интересна моя помощь, то хорошо. Съездим на вечер и можешь сваливать куда тебе угодно.
Секунда, две.
— Какая помощь?
Рыбка на крючке.
Разворачиваюсь, пряча руки в карманы спортивных штанов. Держу серьезное лицо, но внутри смешно с ее наивности. Ничему не учится. Лицо такое же недовольное, капризное.
— Скажем так. Мы можем заключить сделку. Договориться, как взрослые люди.
Она молчит, смотрит внимательно, с интересом. Я подхожу ближе.
— Я свожу тебя к Лере, отдам телефон, возможно, даже разрешу вернуться в университет, если ты захочешь. Также найду твоих дружков, точнее мои люди уже этим занимаются. Как только их найдут, ты получишь всю информацию о так называемой “организации”, в которую эти трое тебя втянули. Может позволю поговорить с ними лично. И третье — девушки не на свободе. Если не заметила, самый близкий человек Аварца — мужик, который стоял у дверей и провожал всех к своему хозяину, тогда не поехал за нами. Это почему? Конечно, он остался следить за самым ценным товаром. Так что третье я уже выполнил. Теперь ты удостоверилась?
Тень сожаления мелькает на ее лице. Она опускает его.
— Есть ли возможность их вытащить? — спрашивает вдруг. — Они ведь не виноваты. Они не хотят таким заниматься. Мне хватило и одного “переодевания” с Аварцем, чтобы понять насколько это отвратительно — находиться там.
— Что?
Поднимает на меня глаза. Я сжимаю кулаки, тело напрягается. Не контролирую больше свой голос, ставший грубее, требовательнее:
— Что за переодевание? Ты ничего не говорила.
— Зачем? Он все равно мертв.
Подхожу и хватаю ее за плечо.
— Что он заставил тебя сделать? Ты с ним трахалась что ли?
Она дергается, пытается вытащить свою руку, испуганно крича:
— Нет! Мне больно, Максим! Отпусти!
А у меня челюсть сводит.
— Тогда что за переодевание?
Внутри все клокочет от гнева. Если бы я знал, он бы не сдох так легко! Почему я не спросил? Не догадался, идиот!
— Он заставил меня переодеваться перед ним и все!
— И все?
— ВСЕ!
Отпускаю ее, она расстирает руку. Снова не сдержался. Блять! Провожу ладонями по волосам. Хотел же поговорить спокойно.
— Ладно, — звучу сурово. — Не будем об этом больше.
Она уже не смотрит на меня. Отошла, злится.
— Хочешь, чтобы я их вытащил?
— А ты можешь что ли?
— Могу.
— Тогда хочу. Только вот, что взамен?
— Немного, — говорю, направляясь к выходу. Останусь — снова взбешусь. Лучше пойду пообщаюсь с Кастетом. — Будешь жить со мной пока я хочу и слушаться, чтобы я не говорил. Всем необходимым я тебя обеспечу. Самое сложное — это появляться со мной в свете.
В ответ молчание.
— Полагаю мы договорились.
Я выхожу. Отсутствие ответа есть ответ. Замечательно. Одно дело решил.
Интересно, нахрена ей эти шлюхи? Громко вздыхаю. Угораздило же меня — влюбиться в такую…
Глава 22. Нравственный друг
Соня поглядывала в окно не без опасения. Поездки с Максимом ей дорого обходились. Так что в блестящем белом платье по колено, она сосредоточенно смотрела в окно, пока Максим пытался не глядеть в ее сторону каждые пять минут.
Совсем недавно, когда она вышла к нему со свежим легким макияжем, в утонченном, нежном платье, мужчина замер, разглядывая ее с головы до ног. Пусть он не сказал ни слова. Соня достаточно увидела в заблестевшем взгляде голубых глаз. “Никто на меня так не смотрел” — думала она сейчас, теребя инструктированные бриллианты на маленькой сумочке.
