красными сердечками в глазах и странным желанием сговориться с Кираном, чтобы заставить меня позволить тебе готовить для них.
— О. Серьезно? Это странно.
Деклан продолжает медленно приближаться, как пантера, выслеживающая свою добычу.
Я прочищаю горло:
— На самом деле, он был довольно пугающим. Ну, знаешь, что-то в его молчании было зловеще пугающим.
— Так ты утверждаешь, что он молчал? Паук не произнес ни слова?
Я поднимаю подбородок и встречаюсь с его вызывающим взглядом.
— Да. — Вот что я хочу сказать.
Деклан останавливается всего в нескольких дюймах от меня. Он так близко, что чувствую исходящий от него горячими волнами гнев. Он смотрит на меня сверху вниз, скрежеща челюстью.
— Зачем тебе лгать ради него?
Либо здесь есть камеры, либо Паук раскололся. Попытка надуть его явно не сработает, поэтому вместо этого говорю правду.
— Не хочу, чтобы у него были неприятности.
Деклан медленно втягивает воздух через раздутые ноздри. Он очень старается не вцепиться мне в горло.
— Почему тебя должно волновать, будут ли у него неприятности?
— Я не хочу, чтобы у него были неприятности из-за меня. Кроме того, он кажется милым.
Он решительно повторяет:
— Милым.
— Ага.
— За последние семьдесят два часа он пришил шестерых человек.
— О. Хм. Это и правда кажется очень много, учитывая такой короткий промежуток времени. Но он — гангстер, так что, думаю, это связано с территориальными вопросами. Типа какая-то квота, которую они должны выполнить или что-то в этом роде?
Деклан снова делает медленный вдох и выдох. Когда он, кажется, уверен, что справился с желанием свернуть мне шею, говорит:
— Ты околдовала двух моих людей. Одному из них ты сломала нос. А в обществе другого ты едва провела пару минут. Киран вообразил себя твоим дворецким, а Паук решил, что втюхался в тебя. Я не смогу прислать сюда никого другого из-за страха, что они выйдут отсюда с мыслями о моем скорейшем убийстве.
Мне приходится подавить улыбку. Если Деклан увидит ее, то может взорваться.
— Только потому, что ты невосприимчив к моим чарам, это не значит, что все остальные невосприимчивы.
Его голос убийственно мягок, а глаза горят.
— Да, твое печально известное «обаяние». Должно быть, именно под его влиянием действовал твой сумасшедший бывший Ставрос, когда пытался пробиться в здание.
Удивленно приподнимаю брови.
— Ставрос пытался спасти меня? Уже?
— Ага.
Мое сердце замирает на мгновение.
— О боже. С ним все в порядке? Ты ведь не убил его, не так ли?
— Почему тебя так или иначе волнует это? Он тебе так надоел, что ты с ним порвала.
— Это не значит, что я хочу его смерти! И я просила тебя не причинять ему вреда, помнишь?
— Помню. И это единственная причина, по которой он все еще жив.
Облегченно выдыхаю и прижимаю руку к сердцу.
— Фух! Что ты с ним сделал?
— Посадили его на тихоходное судно до Китая.
Не могу сказать, правда ли это или он говорит с сарказмом, но знаю, что Деклан не причинял вреда Ставросу. По выражению его лица могу сказать, что он разочаровался в себе из-за этого.
— Спасибо. Я ценю это. Искренне.
Когда Деклан просто стоит и смотрит на меня своими горящими глазами, я чувствую необходимость защититься.
— Что на этот раз?
— Ты странная. И могущественная. И невероятно раздражающая. Я не могу решить, следует ли мне надеть на тебя намордник до конца твоего пребывания или натравить тебя на моих врагов. Думаю, они бы все ели у тебя из рук, еще бы даже вечер не наступил.
Через мгновение я говорю:
— Забавно, но это прозвучало почти как комплимент.
— Это был не он. Ты мне не нравишься.
— Как и ты мне.
Пространство между нами потрескивает от нарастающего жара. Пристальный взгляд Деклана осязаем, как будто к нему подключены электроды, пронзающие мое тело электрическими разрядами, бьющими меня прямо между ног.
Он смотрит на мой рот и облизывает губы.
Это последнее, что я помню перед тем, как очнуться в больнице.
Это субдуральная гематома. Маленькая, но опасная. Уровень смертности при таких типах черепно-мозговых травм крайне высок. Если тромб не рассосется сам по себе в течение сорока восьми часов, ей потребуется операция, чтобы снизить внутричерепное давление и восстановить поврежденные сосуды.
— Каков уровень смертности?
— Частота смертей в определенной популяции за определенный период времени…
Мне приходится физически сдерживаться, чтобы не выхватить пистолет и не выстрелить этому идиоту-врачу в лицо.
— Я имел в виду, каков уровень смертности при субдуральных гематомах?
— О, извините. От пятидесяти до девяноста процентов.
Статистика поражает меня.
— Хотите сказать, что большинство людей с этим заболеванием умирают?
— Да, по крайней мере, половина из них.
Когда я в ужасе смотрю на него, он тут же отступает.
— Но большинство этих травм наблюдается у пожилых людей или у пациентов, которые попали в автомобильные аварии или прочие передряги с высоким уровнем травматизации. Учитывая возраст и общее состояние здоровья этой пациентки, ее шансы намного выше среднего.
Явственно издаю рычащий звук:
— Лучше бы так и было. Если она умрет, то вам не жить, док.
Поскольку он знает, кто я такой, с его лица сходит краска. Я указываю подбородком на Кирана, который выпроваживает доктора из палаты, прежде чем тот извергнет на пол содержимое своего желудка.
Когда дверь закрывается, я говорю Кирану:
— Закрой всю эту гребаную больницу. Расставь людей у всех выходов и входов, а также снаружи ее палаты. Проверяйте каждого человека, который хочет попасть на этот этаж, включая персонал. Позвони О'Мэлли в участок и скажи ему, что мы несем ответственность за массовую расправу до дальнейшего уведомления. Я не хочу вмешательства полиции и определенно не хочу, чтобы кто-то пытался похитить мою пленницу.
— Есть, босс. — Он поворачивается, чтобы уйти.
— Киран? — Он снова поворачивается ко мне в ожидании. — Я поручаю тебе это дело, потому что думаю, это то, чего бы она хотела. Не разочаруй меня.
Киран клянется:
— Не разочарую, босс. Никто не приблизится к нашей девочке.
Наша девочка. Господи, теперь она талисман команды?
Киран видит выражение моего лица, и поступает умно, покидая комнату без слов.
Когда я остаюсь один в пустой комнате, мне требуется время, чтобы взять себя в руки. Затем я вхожу в соседнюю комнату, где находится Слоан.
Бледная, но бодрая, она сидит в постели, играет с пультом дистанционного управления телевизором, переключая каналы. Однако, увидев меня, останавливается.
— О боже. Все плохо?
— Ага. Субдуральная гематома. Вероятность того, что ты умрешь, как минимум, пятьдесят процентов.
Помолчав, Слоан
