дочке, сильном сыне, красивой жене, строгом отце, доброй матери, давно умершем дедушке… Под монотонное свистящее шептание я даже немного задремала в ожидании ребят — разморило после сытного обеда. Все равно сейчас к Вязальщику Судеб не смогу сходить, раз мы торопимся спасти семью яцыка. Но потом обязательно навещу его.
Первым вернулся Зен, быстро перебирая ногами ступени, он спустился вниз и широким шагом направился к нам. Хорошая у него была походка, уверенная. Не зря наши старики говорят, что по походке можно узнать, как человек идет по жизни. Прямо, шатаясь, прогибая колени, семеня ногами… Вот я всегда спотыкаюсь о кочки, внезапно выскочившие половицы, маленькие пороги, даже пару раз туфли теряла, спасаясь от кого-то. Туфли терять мне надоело, и я стала носить длинные сапоги до колен, они точно не потеряются. Но вот спотыкаться о кочки не перестала.
— Сидим? — радуясь чему-то, спросил он. — Синица, он не пил?
— Нет, — медленно моргнул выпуклыми глазами яцык. — Мы сса жисснь рассговариваем…
Вслед за ним спустились Йер с Гаем, и мы не стали мешкать, покинули трактир.
До Кротона было полдня пути, но Гай, идущий впереди с яцыком, задал нам быстрый темп, заставив перейти на быстрый шаг, почти бег. Во всяком случае, мне пришлось бежать трусцой, у ребят ноги длинные, и я за ними еле поспевала, плетясь в самом конце нашей немногочисленной колоны.
Искандаров мы решили не брать, потому что путь, по которому нас вел яцык, был кривым и извилистым, в некоторых местах крупный четырехлапый не смог бы пройти.
Через два часа бега я, обливаясь потом, начала ненавидеть жаркое солнце. Ровной дороги не было, одни возвышенности, причем спусков было меньше, чем подъемов. Мы поднимались, солнце палило нещадно, редкие деревья, попадавшие нам на пути, были чахлыми, покрытыми пылью. Вскоре мы поднялись настолько высоко, что верхушки более малых гор показались перед нами как на ладони.
Обтирая лицо платком, я постоянно оборачивалась и шла задом наперед — красота вокруг нас были неописуемая. Горы, разной формы, толщины, и с разными изгибами вершин, простирались до самой линии горизонта, и уже не было видно долины с городом Уз, что мы покинули. Некоторые горы были покрыты зеленью, некоторые были голыми, как скалы в океане, а некоторые достигали облаков, разрывали их, превращая в кольца.
В результате моих дерганий у меня закружилась голова, а может быть, разряженный воздух повлиял, но в какой-то момент времени я споткнулась и упала на правое колено. Ничего опасного, коленку разодрала, обошлось без вывиха.
— Эй, Кото! — окликнул меня Зен, идущий впереди меня. — Может, тебя на руки взять? Как вампир?
— Спасибо, не надо.
Знай он, что я девушка, предложил бы рану залечить, а он еще и продолжил издеваться:
— Ты в курсе, что в этих горах есть жарты?
Жарт — разновидность ядовитых, хвостатых пауков размером с локоть. Смертельный для человека яд располагался у них в хвосте, которым они жалили в случае опасности. Я испуганно оглянулась по сторонам — противоядия у меня с собой не было. А Зен, злорадно рассмеявшись, пошел дальше. Убью его, гада. Когда-нибудь точно убью.
Вытерев кровь, я перевязала рану бинтом, прихваченным с собой, и догнала Зена, успевшего уйти далеко вперед.
Солнце стояло в зените, наступил самый пик жаркого дня. Ребята давно уже сняли свои камзолы, оставшись в рубахах, а мне нельзя было этого делать. Хотелось сохранить свой секрет как можно дольше, для своего и для их душевного спокойствия. Поэтому вскоре не только камзол, но и пояс штанов промок от пота, и я уже не так часто вертела головой по сторонам, непрестанно протирая лицо и без того соленой и мокрой тканью рукава.
Мы шли часа три, пока впереди не раздался крик Гая:
— Пришли! Ребята, подтягивайтесь! Мы у цели!
Оживившись, я ускорила темп, догоняя ребят. Запыхавшись, подбежала к ним, застывшим перед широкой горой, пик которой терялся далеко в облаках.
— Это… Селенцина… — сквозь сбившееся дыхание сообщила я название горы.
На карте она была помечена красным крестиком и на ней стояла отметка города Кротон. Но сколько бы я не всматривалась в камни разной величины, покрывающие склоны, ничего, кроме редких деревьев не видела. Уровняв дыхание, я спросила у яцыка:
— А где замок?
Синица с недоумением указал рукой на гору и шепнул:
— Ссдессь… перед нами.
Я протерла глаза, изо всех сил напрягая зрение. Как на расплывчатой картине начали проступать нечеткие контуры разрушенных строений, обнаженные остовы зданий, чьи стены гигантскими валунами были разбросаны по всей возвышенности. Замок полностью сливался с самой горой, с камнями и зеленью, будто кожа яцыка, переняв цвет пейзажа. Поваленные, некогда роскошные серые колоны, разломанные на куски, валялись среди камней, рельефные изображения потрескались от времени, и уже трудно было понять, какой узор был изображен на них. Поросли мхом плиты разрушенных коридоров и стен, изредка под солнцем блестели стекла разбитой мозаики, некогда знаменитой своей красотой. Их блеск сливался с блеском слюды на камнях. О картинах, гобеленах, упомянутых магом, ничего не напоминало, должно быть, ветер, птицы, землетрясения унесли их в небытие. От горы Селенцина веяло чем-то грустным, печальным, давно потерянным и забытым. Словно передо мной были не развалины чужого замка, а развалины собственного дома, где некогда я была счастлива. Сердце невольно сжалось от увиденного, и, чтобы согнать внезапно навалившуюся острую тоску, я обратилась к Синице:
— Это Вальдар Мудрый наложил заклинание Укрытия?
— Ссдесь нет магии, — покачал головой яцык.
Гай, поднявшись на десять метров вверх, провел рукой по плите разваленного колодца и крикнул нам:
— Чешуйки яцыка! Это они изменили цвет разрушенного замка!
— А кожу вы не сбрасываете? — поинтересовался Зен у Синицы.
— Ссбрасываем…
— Надо будет прихватить с собой, — хмыкнул Зен. — Отличная маскировка получится!
Йер, оглядевшись вокруг, спросил:
— А где твои сородичи, Синица?
Яцык указал на вершину горы:
— Днем ссспят наверху. Поближе к ссолнссу.
Интересный у них образ жизни, как у настоящих ящериц.
— Пойдемте сса мной, — поманил нас яцык. — Покажу, где ссемья моя сасстряла.
Он повел нас к восточной части горы, куда лучи солнца уже не попадали. День близился к вечеру, солнце миновало зенит и начало клониться к западу, медленно убегая от нас, но до темноты было далеко.
Яцык привел нас к круглой, ровной площадке, составляющей когда-то основание башни. Рядом валялись огромные плиты бывшей крыши, а там, где полагалось быть каменному полу, сиял белым цветом слой льда. Гай присел на одну из раскрошенных плит стены башни, и вытащил трубку из своего рюкзака, прикуривая. А Йер
