себя и на свою наивность, вспомнив все глупые записки, которые оставляла однокласснику. Пока я думала, что мальчишка проникся ко мне симпатией, он просто потешался надо мной! Успел ли он кому-нибудь еще показать мои послания? От ужаса закружилась голова…
– Ой, Даша! – равнодушно воскликнул Кайзер. – Ты все слышала?
– Никто не имеет права смеяться надо мной! – дрогнувшим голосом предупредила я. – Иначе…
– Иначе что? – фыркнул Роберт.
– Роб, ты с Дашкой не шути! – предупредил кто-то из мальчишек.
– Ударишь меня? – ухмыльнулся Кайзер.
Девочкам из хороших семей не положено драться. Так сказала бы моя мама. Но я со слезами на глазах налетела на Роберта. Мне не давала покоя мысль, что я хотела подарить ему сердце, которое накануне весь вечер делала под руководством тети Маши. Наивная! Обидно! Обидно! Обидно! И как показал мой горький опыт, «что-нибудь приятное» в моем исполнении оказывалось никому не нужным… Это был мой последний презент, который я решила обязательно отправить в урну.
Кайзер не ожидал от меня нападения (да и я не думала, что все так выйдет). Мы повалились на пол и начали бороться. Одноклассники, которые выходили из раздевалок, столпились вокруг нас. Слезы градом текли из моих глаз, и я пронзительно завизжала от злости, совсем обескуражив растерянного Роберта.
– Дурак! Дурак! – кричала я.
– Раздавишь меня, идиотка! – пыхтел подо мной Кайзер, пока я с остервенением вцепилась в его темно-русую шевелюру. – Что ты пристала-то ко мне, ненормальная? Отпусти!
В ушах стоял звонкий смех одноклассников, которые окружили нас и ржали над этим представлением.
– Дурак! Кайзер, какой же ты дурак! – твердила я.
– Ай, толстуха! Сама дура! Слезь!
Конечно, в то время я была сильнее его. Не знаю, над кем в тот момент смеялись громче: над бешеным «слонопотамом» Севастьяновой или бедняжкой Робом, который не мог дать отпор девчонке. Дружный хохот эхом разносился по спортивному залу, но наконец раздался пронзительный звук свистка.
Физрук быстро растащил нас в разные стороны и встряхнул, словно нашкодивших котят.
– Что здесь творится? – рявкнул учитель.
– Севастьянова втюрилась в Кайзера… – донеслось ехидно справа.
– А он ее отверг и назвал толстухой! – поддакнули слева.
– Она и правда такая туша!
– Тсс!
– Зато как дохлого Кайзера отделала! – выкрикнули из толпы.
И снова – взрыв хохота.
Я и Роберт, находясь в крепких руках физрука, воинственно смотрели друг на друга.
Когда мужчина нас отпустил и сделал выговор, одноклассники разошлись. Мы остались вдвоем в пустом спортивном зале.
– Ты опозорила меня в новой школе! – зло проговорил Кайзер.
– На ногах устоять не можешь? – хмыкнула я. – Каши больше ешь!
– Боюсь, всю кашу в городе уже ты схомячила, – закивал Роб.
– Как ты смеешь? – задохнулась я от возмущения. – Тебе в нашей гимназии не выжить, сморчок! Готовься к веселенькой жизни!
– Аналогично, Севастьянова, – объявил Роберт. – Аналогично!
Мальчишка пулей выскочил из зала, едва не столкнувшись в дверях с Кариной, которая дожидалась меня. С этой девчонкой мы сразу нашли общий язык, ведь подруга в детстве тоже отличалась от одноклассников. И если я была «слонопотамом», то Каринке отлично подходило прозвище «жирафа», потому что она оказалась выше всех мальчишек в нашем классе.
– Дашка, ты как? – сочувственно спросила она.
– Сойдет! – шмыгнула я распухшим от слез носом.
– Твой пиджак… – начала Карина.
– Порвался? – испугалась я. – Мама убьет!
– Помялся еще, вот тут…
Я стянула пиджак и с силой тряхнула его. Из нагрудного кармана посыпался алый бисер. Подпрыгивая, словно капли дождя о жестяной карниз, бусинки разлетелись по полу. Видимо, леска порвалась, пока мы с Робертом боролись.
– Что это? – Карина удивленно смотрела на рассыпавшийся по залу бисер.
– Не обращай внимания, ерунда, – вздохнула я. – Это было всего лишь мое сердце.
3 декабря 20…7
Уже привыкла проводить воскресенье в одиночестве. Мама работает, у Марии Архиповны выходной, папа шлет короткие эсэмэски с дежурной фразой: «Как дела?»
За окном – суровый минус и, в принципе, на улицу высовываться особо и не хочется. Но снега нет. Остается «любоваться» из окна на серые тощие ветки и свинцовый голый асфальт.
4 декабря 20…7
Сегодня девчонки заявили, что Вита все за мной повторяет. Стала носить такие же кольца на пальцах, волосы так же укладывать… да и туфли у нее похожие. Я не придаю словам подруг никакого значения. С чего бы Вите становиться мной в середине второй четверти…
Если честно, я особо не наблюдаю за рыжей. После того что произошло на осеннем балу, как-то неуютно находиться рядом с одноклассницей. Будто я подсмотрела что-то очень личное, и теперь мне стыдно. Все гадкие фразы, которые мама Виты произнесла в отношении дочери, и поведение Виты на мероприятии. Неприятная и глупая ситуация.
Рыжая ведет себя непринужденно, словно ничего и не было. Или она и правда ничего не помнит. Пару раз попросила у меня запасную ручку, так же сидит в столовой вместе с Филом. Единственное, что изменилось – отношения Виолетты и Викули. Теперь моя подруга на дух не переносит новенькую.
– Говорю вам, это не было случайностью! Клим ей нравится! – убеждала нас Вика на одной из перемен.
– Господи, Викуля, ты опять! – закатила глаза Карина. – Столько времени прошло… Девочка просто перепила.
– И перепутала в темном коридоре парней? – хмыкнула Вика. – Знаешь, Кариночка, что у пьяного на уме…
– Викуль, серьезно, забей, – поморщилась я.
– Если бы это было один раз, я бы забила! – возмущалась Викуля. – Но ведь Витка продолжает…
– Ого, ты о чем? – удивились мы.
– А вы разве не слышали, как она громко над шутками Клима на уроках ржет?
– Скажи спасибо, что хоть кто-то над тухлыми шуточками твоего бойфренда смеется, – улыбнулась Карина.
– Помяните мое слово! – зловеще проговорила Вика. – Рыжая себя еще покажет. А если к Климу близко подойдет, то я за себя вообще не ручаюсь!
Викуля сжала кулаки.
– Ой-ой! Воин, остынь! – продолжала веселиться Карина.
Внезапную паранойю подруги мы не воспринимаем всерьез.
8 декабря 20…7
Сегодня я поссорилась с девчонками. Никогда бы не подумала, что причиной конфликта может стать новенькая…
Короче, сначала Викуля весь первый урок прожужжала, что Вита выкупила тот самый кулон, который подруга бронировала для себя.
– Представляешь? Мне теперь за ним в Москву чесать? – возмущалась она. – Как думаешь, рыжая нарочно?..
– Откуда Вите знать, что ты нацелилась на кулон? – возразила я.
– Кажется, я как-то обмолвилась, – неуверенно проговорила Викуля. – А может, и нет…
– Перестань делать из Виты монстра, – посоветовала я. – Ты на ней свихнулась уже. На ней или на Климе своем… Никуда он от тебя не денется.
Захотелось сказать: «Да кому он вообще нужен?» Но на следующем уроке произошло нечто странное. Вадим Антонович решил освободить Виту и попросил сходить в соседний корпус, где учились младшие классы, за дидактическими материалами.
– Учебники тяжелые, возьми кого-нибудь из парней в помощники.
Вита, уже выбравшись из-за парты, растерянно оглядела класс.
– Может, Клима Елесина? – предложила она.
Клянусь, я слышала, как Викуля от злости скрипнула зубами!
– Можно и Елесина, – согласился Классный Вадим. – От него на моем предмете все равно никакого толка.
«Как и на любом другом», – с раздражением подумала я. От Викиного трепа о Климе у меня уже голова кругом идет!
Я смотрела в окно. Снег крупными невесомыми хлопьями сыпался
