— Да уж. Когда она умерла, жизнь остановилась. Отец с матерью почти перестали друг с другом разговаривать, да и со мной тоже.
В доме, где раньше всем нам было так хорошо, стало просто невыносимо. Все молчат, никто никуда не ходит, никто больше не улыбается. Они никогда о ней не говорят. И вообще ни о чем не говорят.
Мама перестала готовить, хотя раньше баловала нас вкусными вещами, отец приходит с работы не раньше десяти часов вечера. Знаешь, кажется, что мы не можем находиться дома, потому что там нет Энни. Осенью мама выходит на работу. Понимаешь, все как будто застыло после того, как она умерла. Это не только ее смерть, но и наша. Я терпеть не могу возвращаться домой. Там так темно и тяжело…
Я даже мимо ее комнаты пройти не могу — там совсем пусто.
Мэрибет молча слушала, вложив свою ладонь в его; оба они смотрели вдаль, на спокойную гладь озера.
— А когда ты думаешь о ней, ты чувствуешь, что она где-то рядом? — спросила Мэрибет, пытаясь разделить с ним его боль, будто она тоже знала эту ушедшую в небытие девочку.
Энни просто стояла у Мэрибет перед глазами — маленький ангел, которого Томми так любил. Да, она теперь могла понять, какую пустоту он испытывал, когда потерял ее.
— Иногда. Временами, по вечерам, я разговариваю с ней. Наверное, это глупо, но мне порой кажется, что она слышит меня.
Мэрибет кивнула. Она точно так же разговаривала в трудные минуты со своей умершей бабушкой, и это успокаивало ее.
— Я уверена, что Энни слышит тебя, Томми. Она не могла совсем покинуть тебя, раз вас связывала такая любовь, поверь мне. Может быть, она сейчас счастлива… может быть, некоторые люди и созданы для того, чтобы сопровождать нас не всю жизнь, а только какой-то короткий промежуток… Может быть, они только проходят мимо нас… и заканчивают свои земные дела раньше, чем мы. Им не нужно годами стараться, чтобы чего-то достигнуть. Они остаются с нами только на некоторое время, как будто…
Мэрибет замялась, пытаясь найти единственно верные слова. Ей приходилось много размышлять над этим, особенно в последнее время.
— Знаешь, Томми, некоторые люди появляются в нашей жизни только для того, чтобы что-то дать нам — какой-то дар, знак судьбы, урок, который мы должны усвоить. Маленькая Энни научила тебя многому, я уверена… любви, умению дарить, заботиться о ком-то… и это был ее подарок тебе. А потом она покинула тебя, исполнив свое земное предназначение. Понимаешь? Может быть, ей просто не нужно было оставаться на этой земле дольше.
Энни отдала свой дар и стала свободной. Она была особенным человеком… и ее дар ты никогда не утратишь.
Томми кивнул, пытаясь воспринять неожиданную мудрость ее слов. То, что она говорила, было правильно и точно, но ему от этого не становилось легче. Однако разговор с Мэрибет заставил его по-новому взглянуть на многие вещи. Казалось, она действительно понимала, что ему пришлось пережить.
— Я бы хотел, чтобы сестренка не покинула нас так рано, — вздохнул он и с улыбкой добавил:
— Я бы хотел, чтобы она познакомилась с тобой. Она бы много чего поведала мне о том, нравишься ли ты мне, красивее ты других или нет и нравлюсь ли тебе я. Энни всегда высказывалась, когда ее не спрашивали. Очень часто она меня просто из себя выводила своими суждениями.
Мэрибет улыбнулась и пожалела о том, что никогда не увидит его сестру. Но ведь если бы Энни была жива, она вряд ли встретила бы Томми. Он явно не ходил бы в ресторан по три-четыре раза в неделю, а обедал бы дома, в кругу своей семьи.
— А что бы она сказала про нас? — улыбнулась Мэрибет.
Ей начинала нравиться эта игра. Сидеть на песке рядом с симпатичным и милым ей человеком было очень приятно.
За последние несколько месяцев она прекрасно усвоила, кому можно доверять, а кому нет, и поклялась, что больше никогда никому не поверит, но в глубине души она знала, что Томми Уиттейкер отличался от всех остальных.
— Она бы сказала, что ты классная девчонка и с тобой можно дружить, — ответил он с робкой усмешкой, и Мэрибет впервые заметила веснушки на крыльях его носа — маленькие и в солнечном свете казавшиеся почти золотыми. — И она была бы права. Пожалуй, в первый раз в жизни.
Энни немедленно бы почувствовала, как его тянет к Мэрибет. Это была самая красивая девушка из всех, кого он когда-либо встречал, и самая милая и внимательная.
— Я думаю, она бы очень тебя полюбила.
Он мягко улыбнулся и растянулся на песке, глядя на нее с нескрываемым восхищением.
— А ты? У тебя дома остался друг?
Теперь Томми решил расспросить о ее жизни, но Мэрибет явно колебалась с ответом.
Ей хотелось рассказать ему свою вымышленную историю про погибшего в Корее мужа, но она просто не смогла этого сделать. Мэрибет не могла ответить ложью на его искренность.
Она все объяснит ему позже — если в этом будет необходимость.
— Нет. Не совсем.
— То есть все-таки есть?
На этот раз она уверенно покачала головой.
— Я встречалась с парнем, который мне вроде бы нравился, но потом поняла, что это было ошибкой. К тому же он недавно женился.
Том выглядел заинтригованным. Надо же, у его новой знакомой за плечами такой жизненный опыт.
— А ты переживаешь, что он женился?
— Да нет, пожалуй.
Она переживала только о том, что Пол оставил ее с ребенком в животе. Ребенка она скрыть не могла — да и не хотела. Это ее очень волновало, но Томми она говорить об этом не стала.
— Кстати, сколько тебе лет?
— Шестнадцать, — ответила Мэрибет, и затем они выяснили, что их дни рождения разделяют всего несколько недель.
Они были ровесниками, но жизнь у них складывалась по-разному. Томми, несмотря на разлад с родителями, все же был частью семьи, у него был дом, и осенью он возвращался в школу.
У нее же ничего этого не было, и через неполных пять месяцев она должна была родить ребенка, сына или дочь человека, который никогда ее не любил. О, как это было страшно!
Через некоторое время Томми вошел в воду и забросил удочку. Пока он рыбачил, она тоже внимательно смотрела на поплавок, но клева не было, и вскоре Томми это надоело, он отнес снасти обратно на берег и кинулся в воду.
Мэрибет не стала к нему присоединяться.
Она ждала его, сидя на песке, и он, выйдя из воды, спросил ее, почему она не хочет поплавать. Был жаркий день, и в воде было очень хорошо. Ах, Мэрибет с удовольствием искупалась бы вместе с ним, но ей не хотелось, чтобы Томми увидел ее увеличившийся живот. Сняв джинсы, чтобы зайти в воду, она так и осталась в отцовской рубашке.
— Ты что, плавать не умеешь? — удивленно спросил Томми. , — Умею, просто сегодня не хочу. Мне всегда как-то страшновато купаться в озерах — никогда не знаешь, на что наткнешься в воде. — Ее объяснение звучало не слишком убедительно.
