— И с Имоджин?
— Конечно. А почему нет? Она сама этого хотела. Но отныне я буду тебе верным мужем.
— Я приношу только несчастья.
— Наоборот. Разве я не говорил тебе вчера, что мне надоело зависеть от Гидеона и давно пора идти своим путем? Я даже рад, что все так обернулось. Теперь я свободен в свои действиях.
— Возможно, он простил бы тебя, если бы мы расстались.
— Прекрати, Гонора, прекрати немедленно. — Он сжал ее пальцы так, что хрустнули суставы. Гонора вскрикнула от боли, но Курт продолжал сжимать ее ладонь. — Забудем о прошлом. Перед нами прекрасное будущее. Я обязательно добьюсь успеха. Построю хорошие дороги, плотины, мосты, города. Я буду классным специалистом, одним из лучших в мире, и ты всегда будешь рядом со мной. Возможно, ты даже устанешь от меня, потому что я всегда буду хотеть тебя. Я люблю твою гладкую кожу, твое податливое тело. Мне нравится, как ты занимаешься со мной любовью. Нам придется бороться, спорить, но мы будем чертовски счастливы. У нас будет много детей… по крайней мере трое.
Гонора улыбнулась.
— Может, лучше четверо?
— Трое — это минимум.
— Гонора Айвари… Полон рот гласных.
— Звучит прекрасно. А сейчас высморкай нос и приготовь нам завтрак. Сегодня день нашей помолвки.
События последних дней не повлияли на аппетит Курта. Он съел яичницу с беконом из двенадцати яиц, несколько тостов с клубничным джемом и, не переставая жевать, строил планы на будущее.
— Сейчас мы поедем к твоему отцу. Возможно, он захочет поехать вместе с нами. Мы поженимся в Неваде. Там это можно сделать сразу, не ожидая анализа крови. — Было решено, что они проведут медовый месяц на озере Тахо, а затем поедут в Лос-Анджелес. — У меня там много знакомых в самых разных компаниях. Они давно намекали мне, что с удовольствием возьмут меня на работу, если я решусь уйти от Талботта.
Курт предложил Гоноре собрать вещи, а сам отправился к домовладельцу, чтобы решить вопрос с квартирой. Вскоре он вернулся с большими коробками, куда упаковал книги и чертежи, и отнес их на хранение в подвал.
В половине двенадцатого вещи были упакованы. Курт принимал душ, когда зазвонил телефон.
— Квартира Айвари, — сказала Гонора, удивляясь, кто бы мог им звонить.
— Так ты у него.
— Папа, — воскликнула Гонора, — мы как раз собирались к тебе.
— А я не поверил Талботту.
— Он тебе звонил?
— Слуга привез твои вещи и без всяких объяснений вручил их мне. Я посчитал ниже своего достоинства задавать ему вопросы и тем более не хотел ничего выяснять у твоих сестер, вот почему я сам позвонил ему. Он дал мне телефон Айвари. — Язык у Ленглея заплетался: перед тем как звонить Талботту, он воодушевил себя целой бутылкой виски.
— Папа, мы собираемся пожениться.
На другом конце провода наступила полная тишина.
— Папа, я знаю, что ты расстроен, но мы хотим приехать к тебе и все объяснить.
— В этом нет необходимости. Ты сама приняла решение, и мне нечего сказать тебе.
Дверь ванной открылась, и из нее вышел Курт, замотанный в полотенце. С его волос стекала вода, ступни оставляли мокрые следы на мягком бархатном ванном коврике — чуде, которое Гоноре раньше видеть не приходилось.
Увидев расстроенное лицо Гоноры, Курт спросил:
— Кто звонит?
Прикрыв трубку ладонью, она ответила:
— Папа. Гидеон все рассказал ему.
Курт прошел в спальню и взял трубку.
— Алло, Ленглей, — весело сказал он, — Гонора уже рассказала вам о наших планах? Мы хотели бы, чтобы вы поехали с нами как отец невесты.
Гонора не могла слышать ответа отца, так как Курт плотно прижал трубку к уху.
— Ленглей, вам все преподнесли в неправильном свете, и я понимаю, как вы расстроены, но, поверьте, для Гоноры очень важно, чтобы ее отец присутствовал на свадьбе. Да и для меня тоже. Нам бы очень хотелось, чтобы вы поехали с нами.
Последовала пауза — Курт слушал, что говорит отец.
— Мне очень жаль. Нет, не беспокойтесь о ее одежде, мы купим все необходимое в Лос-Анджелесе. Да, мы выезжаем прямо сейчас.
Курт повесил трубку и подошел к Гоноре.
— Давай забудем обо всем, любимая. — Он крепко прижал ее к своему мокрому телу и погладил по голове. Его ласка всегда действовала на Гонору успокаивающе, и она часто спрашивала себя, откуда берется столько нежности в этом гордом, независимом человеке.
Они ехали по Сороковому шоссе, пролегающему в самом сердце жаркой Калифорнии, близ Сакраменто свернули на узкое шоссе, соединяющее маленькие старинные городки золотодобытчиков. В Плесевилле сделали остановку, чтобы перекусить и немного отдохнуть. Здесь, в маленькой лавке, они купили обручальное кольцо для Гоноры — серебряное с золотым покрытием.
Было уже темно, когда они приехали в Тахо. Луна на ущербе гляделась в гладкую поверхность огромного озера. Первое, что бросилось им в глаза в этом городе, была неоновая вывеска: «Обряд бракосочетания».
— Добро пожаловать в Неваду, — произнес Курт с саркастической улыбкой.
Гонора нежно дотронулась до его щеки.
— Мне нравится.
Мэрия мало походила на настоящую, скорее под нее отвели какое-то старое здание, лишь немного переделав фронтальную часть.
Курт позвонил в дверной колокольчик. На пороге появился человек с заправленной за ворот салфеткой. Его изможденное лицо с впалыми щеками было в грязных потеках.
— Желаете связать себя узами брака? — спросил он, бросая оценивающий взгляд на роскошный автомобиль. — Десять баксов.
— Подходит, — ответил Курт.
Мировой судья позвал свою миловидную дочь и тощую жену, от которых исходил запах пота, смешанный с запахом куриного рагу, и приступил к регистрации брака, даже не потрудившись снять салфетку. Явно торопясь, он задал жениху и невесте необходимые по закону штата вопросы, затем все присутствующие расписались на брачном свидетельстве, и троица удалилась на кухню доедать еще не остывшее рагу.
— Слава Богу, — сказал Курт, когда они вышли на темную улицу, — теперь наш брак зарегистрирован.
— Он не может считаться законным, пока ты не поцеловал свою жену, — заметила Гонора, обнимая его.
Курт повиновался. Луна и далекие сверкающие звезды были свидетелями их нежного поцелуя.
В тот же самый день, примерно в половине двенадцатого, Кристал вертелась перед зеркалом, критически оценивая платье из бледно-голубого фая, которое она накануне взяла в магазине Ренсхоффа для примерки. Бессонная ночь, проведенная в мыслях о Гоноре, нисколько не убавила ее прагматизма. Конечно, она чувствует себя отвратительно из-за того, что Гидеон выгнал Гонору, и сделает все возможное, чтобы вернуть сестру. Она будет взывать к христианскому милосердию и убедит Гидеона, но как можно отказаться от всех благ, которые ей предоставлял его открытый счет.
