– Они не могут нас увидеть: здесь слишком темно, а там у них свет.
Дождь вроде бы перестал, хотя ветровое стекло машины было в каплях дождя, блестевших в падавшем из окна свете. Робер долго смотрел на ветровое стекло. Эти дождевые капли казались ему такими красивыми, что на окно смотреть не хотелось.
– Что-то я не вижу Сержа, – заявила Жильберта. – Хотя, может быть, он просто в другом углу комнаты. Робер вскарабкался на забор.
– Лезь сюда, – позвал он Жильберту, – отсюда лучше видно. Он протянул руку и помог ей забраться наверх.
– Ага, вон его мать, – проговорила Жильберта.
– Где?
– Да вон, справа, на диване вместе с другой женщиной, а мужчина рядом – он сидит к нам спиной.
– По-моему, я его знаю.
– Лица не видел.
Мужчина чуть повернул голову, и Робер узнал знакомый профиль.
– Это доктор Жайе, – пробормотал он. – Ну конечно, а та машина, "Ситроен", наверняка его.
Они молча наблюдали за виллой. Люди за окном сидели и разговаривали. Иногда кто-нибудь вставал, исчезая из виду, затем возвращался. Какая-то женщина принесла поднос. Остальные что-то брали с этого подноса и ели.
– Наверно, пирожные, – предположил Робер. – Или сэндвичи.
– А что это такое?
– Это такая еда, которую подают на приемах.
– Ты пробовал?
– Нет, читал в газете. А мне все-таки кажется, что это пирожные.
Появилась еще одна женщина и принесла поднос с бокалами.
– Это тетка Сержа, – вспомнил Робер, – я ее знаю: как-то раз видел их вместе. Она сама водит машину. По-моему, та машина с откидным верхом принадлежит ей.
Жильберта ничего не отвечала. Только смотрела и смотрела в окно. Робер повернулся в ее сторону. Лицо Жильберты четко выделялось в слабом отраженном свете. Девушка улыбалась. Ветер ерошил ей волосы, и она то и дело откидывала назад прядку, которая лезла ей в рот.
– Как у них красиво, – прошептала она.
– Да, и телевизор есть.
– Ты его видел?
– Нет, просто знаю, что у них есть.
– Хорошая штука – телевизор!
– Серж говорит, – это, мол, редкое занудство, и показывают одно и то же. Жильберта обернулась к Роберу.
– Ну, что теперь будем делать? Где Серж?
– Не знаю. Если бы он был тут, мы бы точно его углядели. Значит, он у себя в комнате.
– Надо проверить.
Робер спрыгнул с забора, Жильберта последовала за ним. Они пошли через пустырь той же дорогой, которой накануне вечером Серж вел к себе приятелей.
С другой стороны дома ни одно окно не было освещено. Когда до дома оставалось несколько шагов, Робер просвистел сигнал сбора. Подождал.
– Вроде бы окно в его комнате открыто, – неуверенно сказал Робер.
– Да, правда, одно окно в первом этаже открыто. Ты уверен, что это его окно?
– Да.
Они медлили. Робер не осмеливался свистнуть еще раз. Наконец он бесшумно двинулся вперед.
– Я брошу камешек к нему в комнату. Приготовься, если появится кто другой, придется удирать.
Они услыхали, как камень покатился по полу. Однако в комнате сейчас же снова все стихло.
– Будь он там, он бы точно услышал.
– Попробуй еще.
Робер отошел чуть в сторону и снова бросил камень, но стука при его падении не последовало.
– Может, он упал прямо на кровать? – предположила Жильберта. – Скорее всего. И если он спит, это должно его разбудить.
– Что будем делать?
– Попробуй еще разок; если опять никто не откликнется, значит, он уже ушел.
– Может, лучше туда залезть? Я тебя подсажу.
– Ты совсем спятила, если меня там увидят, решат, что я вор.
– Но ведь Серж твой приятель.
– Да, зато его родители… Нет уж, лучше я кину еще булыжничек. Он метнул камень, послышался звон разбитого стекла.
– Бежим, – шепнул Робер. – Бежим, по-моему, там что-то разбилось.
Схватив Жильберту за руку, он потащил ее прочь. Несколько раз девушка споткнулась, и Робер ее поддержал. Выбравшись на дорогу, они постояли, прислушиваясь. Все было тихо, и они снова пустились в путь.
Когда они отошли подальше, Жильберта спросила:
– Что же теперь делать?
– Все пропало… Они уже ушли. Теперь ничего не поделаешь.
Робер выпалил это одним духом, голос его снова задрожал.
– Нужно предупредить жандармов, – предложила Жильберта.
– Ты совсем с ума сошла. Они же нас арестуют.
– Никто не просит тебя рассказывать о налете на ферму Бувье. Можно вообще не называть никаких имен. Скажешь, что видел, как какие-то незнакомые парни крутились возле дома старухи, и показалось, будто они что-то замышляют – нужно присмотреть за домом. Этого будет вполне достаточно. Те явятся, а как увидят жандармов, у них духу не хватит с ними связываться.
– Нет, не могу. Они станут меня расспрашивать. Отец говорит, что жандармы всегда вытянут из человека все, что им нужно. Нет, нет, не могу.
Жильберта остановилась. Робер прошел по инерции несколько шагов, но тут же спохватился, вернулся к подружке и спросил:
– Что с тобой?
– По-твоему, пусть лучше убьют мамашу Вентар?
– Ты же знаешь, я не могу пойти и все рассказать легавым. Тогда мы все пропали!
– Если ты расскажешь все – да, но если ты Только предупредишь – нет.
– Да ты их не знаешь! Если бы ты видела, на кого был похож Фердинан Маньен после допроса!
– Это совсем другое дело, они подозревали его в краже автомобилей.
– А ничего такого и не было, как потом выяснилось. Помолчав, юноша прибавил:
– Нет, как они его отделали! Господи Воже, если бы ты его видела!
После недолгого молчания Жильберта спросила:
– Ты боишься, да?
Робер отрезал:
– Попасть им в лапы – да, боюсь! Пожав плечами, девушка проговорила:
– Тебя больше устраивает, если мамашу Вентар укокошат?
Она проговорила это негромко, но так, что Робер опешил: крыть ему было нечем. Он очень испугался, что Жильберта разозлится и уйдет. На него опять накатил страх. Ночь показалась еще более беспросветной, холодной, а главное – вокруг была лишь пугающая пустота.
– Жильберта, я даже не знаю… Не представляю, что тут можно, сделать. Ведь я не могу их выдать! Друзей не предают!
– Друзей? Ничего себе, друзья! Девушка повторила это слово, точно впервые его услышала. Затем, поразмыслив, прибавила:
– А если они обворуют старуху? Если им удастся стянуть ее деньги, а она так и не проснется? Если жандармы их не сцапают, ты и тогда будешь считать их друзьями?
Робер повесил голову. Помолчав, девушка придвинулась к нему почти вплотную.
– Отвечай! – приказала она. – Ты будешь считать их друзьями?
– Нет, конечно, если они украдут… Но я.., ведь не пошел с ними.
