Робер бежал не останавливаясь до дороги, ведущей к ферме Ферри. Там он подождал несколько минут, стараясь отдышаться. По его подсчетам весь подъем занял не более получаса. На последнем повороте он видел свет во дворе фермы, однако теперь он погас. Лишь нижние ветви липы были освещены. Наверное, ставни в кухне еще не закрыли. Он уже решил было спуститься на луг, где его, может быть, еще дожидалась Жильберта, как вдруг во тьме вспыхнул фонарик. Липа раскачивалась; освещенные снизу листья ее временами поблескивали, да так ярко, что напоминали порой сноп искр.
По дороге кто-то бежал. Робер тихо свистнул. Это была Жильберта.
– Я уж собрался спускаться на луг, – проговорил он.
– Ничего себе, уже одиннадцатый час. Я уже с четверть часа как оттуда. Где ты пропадал? Я тебя ждала… Похоже, она сердилась.
– Мне нужно тебе кое-что объяснить. Идем.
– Ты шутишь! Я иду спать. На сегодня – все. Я вышла, чтобы закрыть загон и спустить собак. Завтра объяснишь…
С этими словами она двинулась к дому. Внезапно Робер почувствовал себя очень одиноким. По-настоящему. И испугался, испугался до смерти.
Вокруг была ночь, а Жильберта собралась уходить. Робер бросился за ней, догнал и, схватив за руку, дрогнувшим голосом попросил:
– Жильберта, останься, это очень важно. Я должен тебе объяснить Ты нужна мне.
Девушка попыталась вырваться.
– Отпусти. Если я останусь, отец выйдет меня искать. Робер изо всех сил вцепился в ее руку. Ему было страшно, он весь дрожал, и в голове его билась одна-единственная мысль: только бы Жильберта не ушла.
– Тогда иди домой, – проговорил он, – пусть они лягут, тогда и приходи.
– Да ты что! Они же услышат!
– А если через окно? Ведь твоя комната выходит в сад?
– Да, только окно слишком высокое.
– А во дворе есть лестница?
– Есть, но мне нужно закрыть ворота и спустить собак.
– Я поднимусь с тобой, ты дашь мне лестницу, перед тем, как запереть, а я отнесу ее к окну. А как только они лягут, ты выйдешь.
Казалось, она задумалась, но тут же резко рванула руку, высвободилась и бросилась бежать, крича на бегу:
– Нет, нет, завтра, увидимся завтра. Я не хочу, сегодня слишком опасно. И некрасиво.
Робер догнал ее. Теперь они стояли у ворот. По ту сторону забора зарычала собака.
– Белонна! – прикрикнула Жильберта. – Тихо, молчи! Собака затихла, только загремела цепь по деревянной будке. – Это Белонна, – пояснила Жильберта, – у нее там щеночек. Вот она и лает по каждому пустяку.. Пусти меня!
Однако Робер придвинулся ближе. Теперь он держал ее за обе руки. На них падал свет от фонаря. Робер взмолился:
– Может произойти несчастье… Я просто не знаю, что делать. Им надо помешать… А я совсем один… Его душили слезы.
– Ты плачешь? С ума сошел! Что случилось? Робер, запинаясь, продолжал:
– Кристоф и Серж… Серж Дюпюи… Они… Если им не помешать, они могут убить человека… Жильберта рассмеялась.
– Ты спятил. Пусти, мне пора.
Робер крепче стиснул Жильберте руки, понимая, что делает ей больно.
– Нет, я не спятил. Налет на ферму Бувье, история с телкой – это все они…
– Что ты такое говоришь?
Робер все не решался продолжить, потом, всхлипнув, выпалил:
– Я тоже был с ними!
Жильберта нахмурилась. Оба молчали, лишь ветер кружил, развевая волосы девушки и хлопая ее передником.
– Жильберта, не бросай меня!.. Не бросай! – Он помолчал и прибавил совсем тихо:
– Не бросай меня, ты же старше.
За забором открылась дверь.
– Жильберта! Что ты там делаешь? – крикнул папаша Ферри.
Та медлила с ответом. Робер отпустил ее, и она помчалась к дому, прокричав на бегу:
– Иду, иду, я здесь!
Жильберта добежала до ворот, и в ту же секунду дверь на кухню захлопнулась. Робер стоял и смотрел. Силы оставили его. Хотелось одного: плакать. Упасть на землю и плакать.
Жильберта исчезла за воротами. Слышно было, как она сзывает собак:
– Дианка! Белонна! Ах, какой хорошенький щенок! Ну до чего хорош! Ах ты мой миленький, мой барбосик!
Собаки скулили, щенок жалобно повизгивал, и вновь слышался ласковый голос Жильберты.
А вокруг разбойничал в ночи ветер, бушевал черный вихрь. Вдруг Робер увидел, как из ворот высунулся конец приставной лестницы. Лестница скользнула на дорогу, и ворота захлопнулись. Послышались шаги… В собачьей будке звякнула цепь. Девушка снова что-то сказала собакам, побежала по дорожке к дому и отворила дверь в кухню.
Свет во дворе погас.
Едва погас фонарь, Робер застыл на обочине. Ночь становилась все непрогляднее, мгла будто поднималась из долины, заполняя все вокруг. Во дворе стонала почти неразличимая в темноте большая липа.
Теперь всю долину окутывал мрак, лишь мерцали редкие звезды. Робер обернулся. На противоположном склоне долины светилось окошко фермы Бувье.
По дороге промчался автомобиль. По шуму мотора Робер узнал малолитражку. Довольно долго было слышно, как мотор натужно гудит на поворотах, потом рев ветра заглушил все звуки. Во дворе заскулил щенок.
Наконец над садом загорелся желтый огонек, удлиняя тени; стало видно, как сотрясаются под порывами ветра овощи на грядках. Робер подхватил лестницу и сошел с дороги, стараясь ступать не на гравий, а на пучки травы или крупные валуны. Дойдя до того места, откуда было видно окно Жильберты, он поискал дыру в изгороди и обнаружил множество протоптанных курами ходов. Выбрав самый широкий ход, он сунул туда лестницу. Поднатужившись, он протолкнул ее, а затем протиснулся сам. Колючки цеплялись за одежду, царапали лицо и руки, но все же Робер полез. Ветер неистово завывал в кронах деревьев и в кустах; можно было не опасаться, что Робера услышат.
Он лег на живот прямо посреди дорожки и стал ждать. В сад выходили лишь окно Жильберты, а также окно сарая, в котором доили коров. Кухня и спальня родителей выходили во двор.
Силуэт девушки дважды мелькнул за окном, затем свет погас. Робер взвалил лестницу на плечо и пошел через сад. Вновь заревел ветер, и юноша напряг слух. Напротив, на противоположном склоне долины, гудел Черный лес. В конце концов Робер услышал что-то похожее на рокот порогов. Тут налетел первый шквал, липа и изгородь дрогнули под порывами ветра, и началась настоящая буря. Робер стал продвигаться к окну.
Дойдя до стены, он замер, не выпуская из рук лестницу. Окно отворилось. Робер поднял голову. Жильберта, едва различимая в темноте, свесилась из окна. Как только Робер приставил лестницу, она спустилась, взяла его за руку и потащила в противоположный угол сада. Там в нависших над дорогой кустах был довольно широкий лаз, так что беглецам оставалось только скатиться в придорожную канаву. Они выбрались по другую сторону ее и поднялись выше по тропе. Жильберта приказала:
