Я подумала, что если бы в тот момент у Кристен было заряженное оружие, это определенно были бы мои последние слова, и я не была уверена, что могла ее в этом винить.
Как раз в тот момент, когда я подумала, что она собирается вылить на меня свою овсянку, она издала пренебрежительный звук.
— Очень жаль, что у тебя нет денег, чтобы немного поработать над собой. Может быть, они смогли бы исправить эти клоунские ноги или эти огромные, нелепые слоновьи уши.
Мне захотелось показать ей язык, но я сдержалась. Я определенно опускалась до ее уровня, но даже у меня были свои пределы.
Питер положил руку мне на спину и быстро, на удивление нежно погладил.
— Мне нравятся твои уши, — просто сказал он.
— Спасибо, но тебе не нужно лгать, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше. Я знаю, что они большие. И я также подзадоривала ее, так что, вероятно, я это заслужила.
— Нет. Я серьезно. Я думаю, они милые. Особенно, когда ты носишь так волосы… — он слегка наклонил голову, чтобы провести указательным пальцем по моему виску, убирая прядь моих волос за ухо. Он одобрительно кивнул, затем, казалось, задумался над тем, что только что сделал и сказал, отчего немного побледнел.
Я усмехнулась.
— Что? Ты забыл, что должен был ненавидеть меня? — мой тон был дразнящим, но мое сердце бешено колотилось в груди. Я видела намеки и шепотки настоящего Питера, но он только что дал мне полное и беспрепятственное представление о том, что на самом деле происходит за маской раздражения, которую он любил носить.
— Я не ненавижу тебя, и я почти уверен, что говорил тебе это раньше.
— Верно. Что ж, мне неприятно тебя расстраивать, но я тебя раскусила… по крайней мере, в основном.
Питер направился к буфету, уставленному изысканными блюдами для завтрака. Это было так необычно, что персонал отеля в накрахмаленной белой униформе управлял каждой секцией, чтобы лично подавать гостям еду.
— Расскажи, — сказал он.
— Ну, — я жестом велела работнику накормить меня яичницей-болтуньей. — Ты ведешь себя капризно и грубо, чтобы отпугнуть людей, но на самом деле это не ты. И по какой-то причине ты вроде как ненавидишь то, что тебе приходится быть таким, но ты ничего не можешь с этим поделать. Ты также не можешь продолжать притворяться вечно, но большинство людей не настолько мазохисты, чтобы оставаться рядом достаточно долго, чтобы измотать тебя.
— Понятно, — медленно сказал он. Он рассеянно заставлял персонал загружать его тарелку, как будто через несколько часов собирался впасть в спячку.
Я ждала, что он скажет больше… по крайней мере, прямо опровергнет все, что я сказала, но он только продолжал накладывать еду на свою тарелку.
— Ну? — спросила я, как только мы сели за столик у окна с едой. На улице все еще шел снег, но там, где мы сидели, было тепло и уютно. — Горячо или холодно (прим. имеется в виду игра, правильно или неправильно)?
Он ухмыльнулся.
— Что?
Питер покачал головой и вздохнул.
— Ты настойчива. Но я предпочту не отвечать ни на один из твоих вопросов. За исключением того, что я думаю, мы оба знаем, что все было бы намного проще, если бы ты не была такой горячей.
Я уставилась в свою тарелку и покраснела. Что ж. Каким-то образом Питеру удалось заставить меня чувствовать себя еще более сбитой с толку. Единственное, что я знала наверняка, это то, что идеальный момент рассказать ему правду о Зои давно прошел, и я только оттягивала неизбежный взрыв, чем дольше я ждала.
Всего один день. Было воскресенье. Мы бы сегодня закончили съезд. А потом, как только мы вернемся завтра на работу, я скажу ему. Вот так просто.
По крайней мере, я надеялась.
Глава 14
ПИТЕР
Я должен был подписывать книги сразу после обеда. До тех пор я технически был свободен бродить по конференции. Я не стал говорить Вайолет, что обычно в это время нахожу тихое место и прячусь от толпы. Я определенно не сказал ей, что обычно назначаю нескольких своих сотрудников, чтобы они, по сути, сопровождали меня по помещению, чтобы мне не пришлось ни с кем разговаривать в нерабочее время.
И все же мы были здесь, и я позволил своему помощнику приехать… только отдельно. Я заплатил за ее билеты на самолет и позаботился о том, чтобы она прибыла сегодня утром вместе со всеми материалами, которые мне понадобятся для моего стола для подписи. Это было почти смешно, если бы я подумал о том, насколько очевидны были мои истинные намерения, хотел ли я признаться в них себе или нет.
Я позволял своему члену управлять шоу с того момента, как Вайолет вошла в мою жизнь. Мне было интересно, бросит ли она мне в лицо, когда узнает, что моя помощница имела привилегию мирно путешествовать одна, в то время как Вайолет тащилась со мной без видимой причины. Конечно, на то была причина. Я был без ума от нее. Я пытался бороться с этим. Я пытался отрицать это. Я даже пытался саботировать это. Но это смотрело мне прямо в лицо. Это было неоспоримо.
— Ох, мой бог, — выдохнула Вайолет.
Позволять ей опираться на меня стало настолько второй натурой, что я почти забыл, что она держалась за меня, пока она так крепко не обхватила меня рукой, что я едва мог дышать. Я огляделся, ожидая какой-нибудь ужасной травмы или стрелка. Она отпустила меня и, прихрамывая, подошла к щенку в жилете «Книжный фанат № 1».
В ее защиту можно сказать, что маленький черный лабрадор был очень маленьким, с крошечными ножками, отчаянно виляющим хвостом и большой головой с круглыми глазами. Вайолет упала на колени… с тревожным отсутствием заботы о своей лодыжке… и спросила хозяина, может ли она погладить собаку. Вопрос казался ненужной формальностью, учитывая, что собака уже забралась на колени Вайолет и лизала ее в подбородок.
Она была так отвлечена собакой, что у меня была непрерывная возможность смотреть на нее. Ее голова была откинута назад, когда она хихикала, почесывая обезумевшую собаку за ушами. Больше всего, я думаю, я восхищался тем, как она могла быть такой решительной и сосредоточенной, но она все еще не утратила свою способность полностью наслаждаться моментом. Я жаждал чего-то подобного в своей собственной жизни. Я хотел бы хоть раз остановиться и насладиться тем, чего достиг, вместо того, чтобы постоянно зацикливаться на том, что будет дальше. Каким-то образом Вайолет могла делать и то, и другое, и, возможно, это было частью того, что так сильно притягивало меня к ней. Просто находясь рядом с ней, я чувствовал себя так, словно мог представить себе будущее, в котором я не был бы таким холодным и замкнутым все время.
Это были опасные мысли. Это были именно те мысли, которые заставили меня по глупости довериться Кристен во всем, стать настолько слепым, что я буквально отписал ей свою книгу, не осознавая этого. Казалось, не имело значения, сколько раз я напоминал себе о Кристен, потому что Вайолет была другой.
Она прервала мои мысли, когда, прихрамывая, вернулась ко мне с широкой улыбкой. У нее также было несколько появившихся белых пятен на шее и подбородке, окруженных красными пятнами раздраженной кожи.
Я нахмурился и протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. Она неправильно поняла, и ее глаза расширились. Ее губы приоткрылись, а взгляд упал на мой рот. Я не смог удержаться от смеха и покачал головой.
— Э-э, — сказал я. — Думаю, у тебя крапивница.
Потребовалась секунда, чтобы до нее дошли мои слова. Она почесала шею.
— Я действительно чувствую настоящий зуд… Черт, это, наверное, потому, что у меня аллергия на собак.
Я вздрогнул.
— Ты не думала, что это была хорошая причина, чтобы, возможно, не позволить щенку облизать тебя?
Она развела руками, как будто я задавал нелепый вопрос.
— Я не знаю, хорошо? Это был рефлекс. Посмотри на этого маленького парня. Кроме того, у меня просто зуд и небольшие высыпания на коже. Это не значит, что я собираюсь распухнуть и умереть. — Она почесалась достаточно сильно, чтобы оставить болезненные красные следы на шее.
