ней, и мы бы вместе ходили на занятия по китайскому языку. Да, наверное, сестричка это даже лучше, чем котенок.
Она с подозрением посмотрела на Стаса. Неужели догадалась?
– Ну, что ж, поздравляю, скоро у тебя будет хорошая компания, – сказал он. – Мы с Сашей связались с аистами и попросили их принести нам еще одного ребеночка.
Выслушав отца, Карина перевела взгляд на меня:
– Он что, до сих пор не знает, откуда берутся дети? – спросила она. – Малыш ведь уже у тебя в животе, правда?
– Да, – кивнула я. – Я думаю, вы отлично поладите. Мы с папой будем играть с вами двоими, и все вместе ходить в парк, и…
Я очень переживала, что Карина воспримет эту новость плохо. Все-таки девочка привыкла быть в центре внимания, и вряд ли захочет делить с кем-то еще своего любимого папу. Но судя по тому, как она, не дав мне договорить, бросилась на шею, все должно быть просто отлично. По крайней мере, до тех пор, пока малыш не подрастет и не станет помогать своей сестрице во всех ее проделках.
– Ты самая лучшая! – воскликнула Карина и сжала меня с силой, которую вряд ли можно было предполагать у такой маленькой девочки. От этих слов и от этих объятий стало так хорошо, что у меня из глаз сами по себе потекли слезы.
Это были хорошие слезы, счастливые, но я чувствовала за них неловкость. Наверное, это все гормоны, так что простительно. Но когда нас с Кариной, прижавшихся друг к другу, накрыли большие и сильные руки, я не упустила возможность, и спрятала лицо на груди мужчины, который обнимал нас, словно защищая от всего мира.
* * *
Домой мы вернулись, когда до 1 сентября оставалось всего-то ничего. А еще столько всего надо было успеть! Все-таки первый класс – это не шутки. И, хотя новенькая форма уже висела в шкафу, а ранец стоял на почетном месте в детской, мне хотелось еще раз все поверить. А вдруг чего-то упустили?
Поэтому с острова мы уехали без сожаления. Напротив, я даже радовалась. И мы с Кариной вдвоем нетерпеливо подпрыгивали на заднем сиденье авто, горя желанием быстрее увидеть свой дом. Автомобиль, как будто специально медля, осторожно въехал во двор и остановился у крыльца.
– Йохоу! Мы вернулись! – кричала Карина, выскакивая из машины. – Ну-ка, что тут без меня происходило?
Она бодро взбежала на крыльцо, схватилась за ручку двери и неожиданно замерла, как будто злая ведьма взмахом волшебной палочки превратила ее в статую. Но ненадолго. Темные силы не властны над нашей егозой.
– Что это? – девочка медленно повернулась к нам. Даже через плотный загар было заметно, как побледнело ее лицо. – Вы это слышали?
Я замерла, стараясь уловить тот звук, который так насторожил малышку. Секунда, и я услышала его. Тихое, но протяжное ржанье.
Я посмотрела на Стаса. Тот хитро улыбался, стараясь не смотреть нам в глаза.
– Папа?!
– Стас?!
Мы вдвоем уставились на моего мужа, требуя объяснений. Но терпения дождаться ответа у Карины не хватило. Она подпрыгнула и, махнув нам рукой, устремилась на задний двор. Туда, откуда доносился голос нашего нового питомца.
Мы со Стасом не сговариваясь одновременно устремились за ней. Догнать проворную девочку нам, конечно, не удалось. В тот момент, когда мы оббежали дом, она уже раскинула руки, готовясь обнять пони, спокойно гуляющего около забора. Он поднял на нее свои огромные черные глаза и стал с удивлением изучать девочку. Наверное, ему еще не доводилось видеть таких маленьких и настолько шумных людей.
– Какой он красивый! Честное слово, самый красивый пони на свете! – верещала Карина, прыгая вокруг своего нового друга.
Я вопросительно посмотрела на Станислава. Может, он объяснит, когда успел все это провернуть?
– Мне нужно было увезти вас, чтобы рабочие успели построить просторное стойло, – пожал он плечами. – Как минимум, на троих животных.
– На троих? – кажется, мои глаза переместились на лоб.
– Конечно, – невозмутимо ответил Стас. – Думаю, младшенькие не захотят отставать от сестры.
– Младшенькие? Именно так, во множественном числе? – этот мужчина не переставал меня удивлять.
– Конечно, – а вот он ничуть не сомневался в том, что говорит. – Мы же не собираемся останавливаться на достигнутом.
И он привлек меня к себе и поцеловал, нежно, но очень многообещающе. В этом поцелуе явно был намек на огромное количество ночей, проведенных без сна. Ночей, когда мужчина и женщина становятся единым целым. Таких, после которых в дом прилетает аист, держа в клюве увесистый сверток.
