Но врач все-таки выходит, чтобы доложить ситуацию:
– Ваша мама в порядке. Подозрение на инсульт не подтвердилось, скорее всего, это невралгия. Мы сделаем поддерживающую терапию, капельницы и курс уколов, подлечим и Надежда Анатольевна снова будет на ногах, – обнадеживает врач.
В этот момент мой телефон оживает.
– А вот и она как раз, извините, – снимаю трубку. – Да?
– Привет, сынок! – нарочито бодро отвечает мать.
– Можешь не бодриться. Я все знаю и уже приготовил ремень, чтобы провести воспитательную беседу! Зачем ты утаиваешь от меня такие важные вещи, как твое здоровье?
– Ой, да ничего страшного. Обычная невралгия! Устроила генеральную уборку. Вот и результат.
– С температурой убираться надумала?!
– Да не было уже. Чувствовала себя хорошо. Ну неважно… Ты расскажи, как у тебя дела, как командировка?
– Я вернулся в Москву.
Пауза.
– И сейчас нахожусь в больнице. Но меня к тебе не пускают. Передал все необходимое с медсестрой, тебе принесут.
– Какой ты у меня… – слышу, что мама расчувствовалась.
– Если что понадобится – звони. Я приеду. Завтра постараюсь выбить пропуск к тебе через главного врача.
– Спасибо сынок… Обнимаю тебя.
– Поправляйся.
Разговор с мамой немного успокоил меня. Если доктор говорит правду, то невралгия – меньшее из зол. Инсульт гораздо хуже. Поэтому направляюсь домой с твердым намерением отправить маму в санаторий и нанять помощницу по хозяйству. Как бы она ни молодилась возраст берет свое. С мамой вопрос решен. Самое время разобраться с Ирмой.
До квартиры бабушки Наили добираюсь как во сне. На меня косятся люди, потому что глаза красные от слез, а тело сотрясает мелкая дрожь. Наверное, вид у меня кошмарный. Но мне плевать. Ничего не имеет смысла, кроме желания вернуть сына и наказать Ирму и всех причастных за то, как они обошлись со мной.
В квартире тихо: хозяйка спит. Вижу, что она поужинала сама. Значит, я могу заняться своими делами. Сейчас кусок в горло не полезет.
Всю ночь читаю статьи о суррогатном материнстве и мошенничестве с младенцами. От историй, найденных в сети, волосы встают дыбом. Но все-таки выясняю одно: у матери, даже суррогатной, есть право оставить ребенка себе. Даже если она рожала по договору. И хотя я не подписывала никаких документов, фальсификацию еще нужно доказать. Но для этого мне понадобится хороший адвокат. А услуги стоят недешево. Пишу запросы в несколько юридических фирм, и засыпаю прямо за столом.
На следующий день все тело ломит, а голова словно чугунная. Но я поспешно собираюсь и, наскоро приготовив еду для бабушки, отправляюсь в клинику. Надеюсь, что до Ирмы не дошла информация о моем трудоустройстве, и я все еще работаю в архиве, где могу встретиться и поговорить с Лидией Васильевной. Почему-то мне кажется, что она поймет меня и поддержит.
Но кроме Галины Викторовны, знакомых не видать. Начальница сегодня не в духе, смотрит на меня довольно странно и почти не разговаривает. В итоге я сама не выдерживаю и прихожу к ней.
– Можно?
– Если пришла проситься в детское, то сразу говорю: нет. Больше я тебя туда водить не буду, – смотрит поверх очков.
– Но…
– Мне проблемы с руководством не нужны. Я и так тебя выгораживала как могла, никому не сказала, что ты тут работаешь, иначе, знаешь, какой был бы скандал?! Вплоть до увольнения. А у меня дочь инвалид. Куда мне с ней без работы?
– Галина Викторовна… Они меня обманули. Ребенка отобрать хотят, – шмыгаю носом.
– Я актрис на своем веку разных поведала. И сведения у меня другие. Так что… кого слушать не знаю. Но в моем случае верить приходится тем, кто платит деньги. Поэтому как бы мне тебя ни было жаль… извини.
– Вы меня выгоняете? – смотрю на нее, полными слез глазами. – Что же мне теперь делать?..
– Если будешь вести себя тихо, можешь работать. Но на глаза руководству не попадайся. Сиди в архиве, копи деньги на юриста. Это твой единственный шанс, если все так, как ты говоришь.
– А как же сын? Вдруг его куда-нибудь переведут, и я больше никогда его не увижу…
– Здесь он, я видела сегодня. Все с ним хорошо. Медсестры пылинки сдувают с мальчонки. Уж не знаю, чем ты выделилась среди других, но этого ребенка неспроста так обхаживает. Будто своего.
– Господи… но это же бред. Они к нему не имеют никакого отношения.
– А ты уверена? Тебе ведь ЭКО делали.
– И что? Его многим назначают.
– Ладно, это только домыслы и слухи. Что на самом деле творится в голове у руководства никому не известно. Тебе нужно затаиться и подождать. Ну и юриста хорошего ищи. Документы на ЭКО у тебя остались?
– Да… у мужа…
– А он что говорит по этому поводу?
– Вова меня из дома выгнал, ему все равно.
– Беда… Ладно, иди работай. Деньги тебе понадобятся сейчас, а разговорами делу не поможешь. Я своей санитарке в детском отделении дала задание за этим ребенком смотреть, и в случае чего мне позвонят, доложат.
– Правда? Спасибо вам… и на этом.
– Иди. Нужно будет инструменты простерилизовать, у нас еще одна девица заболела. Справишься? Зина тебе все покажет.
– Постараюсь, – киваю и, опустив голову, ухожу. Мне предстоит долгий день. Но вечером я поеду на консультацию к адвокату. А еще, нужно любым способом раздобыть личный телефон Одинцова и Надежды Анатольевны. А лучше домашний адрес. Вдруг меня не пустят в клинику…
Пока размышляю, меня приводят в небольшую комнату, заваленную разнообразным медицинским инструментом.
– Будешь механической чисткой заниматься.
– Руками мыть?
– Ну не ногами же.
– Ясно.
Зина не очень дружелюбная женщина. Что-то бурча, ставит передо мной поднос, сует перчатки и «в путь».
– Когда это сделаешь, отнеси грязную воду в туалет и приходи ко мне.
– Хорошо.
С непривычки такая, казалось бы, простая работа вовсе не кажется простой. Пальцы начинают болеть, руки сводит. Решаю пройтись, прихватив одно из ведер. Тяжеловато… но мне ясно дали понять, где мое место. Поэтому осторожно беру и выношу в коридор. Но все идет не по плану. Стараясь не разлить воду, я делаю шаг и буквально врезаюсь в кого-то.
– Простите… – почти падаю в обморок от страха. Белоснежный халат врача становится насквозь мокрый от грязной воды. На глаза наворачиваются слезы, ну почему я такая неловкая?! – Я все отстираю… Только не ругайтесь пожалуйста.
– Арина?! – голос заставляет вздрогнуть. – Ты чего тут забыла?! Да еще и с полным ведром?! Тебе нельзя тяжести поднимать! – забирает из рук тяжелую ношу.
Когда понимаю, что передо мной Виталий Тимофеевич, слезы в глазах моментально высыхают. И вместо
