в достатке, я брала только какие-нибудь готовые вкусняшки, и то нечасто.
— Ваши договоренности меня не касаются. Вино и конфеты принесла я и тебе трогать не разрешала. Воспитанные люди обычно спрашивают, — тихим голосом шипела эта змея.
Я молчала только потому, что она была права. Никогда не попадала в такую ситуацию, и сейчас мне было стремно. Соне нужен повод для скандала, а я не хотела устраивать его при Ване. И зачем я только взяла?!
— В следующий раз подписывай свои продукты, — я не шутила. — Обычно так делают мелочные «воспитанные» люди. Я сейчас вернусь, — не дала ей брызнуть ядом. Мой решительный настрой и гневный голос сбили с Сони спесь. Схватив сумку, направилась к входной двери, но потом вернулась и сфотографировала бутылку и конфеты, чтобы не ошибиться в граммах. Ее ошарашенный взгляд преследовал меня всю дорогу. Хоть какое-то утешение.
Ваня был в уборной, наверное, принимал душ, и хорошо, что нас не слышал. Спустившись на лифте, я добежала до ближайшего супермаркета, покупки заняли не больше пяти минут. Я слишком многое сдерживала в себе последнее время. Дзен был нарушен, Соня лишь стала тем детонатором, от которого меня рвануло. Вернувшись в квартиру, обратила внимание на сумку и туфли, которые до сих пор стояли в прихожей.
Оставив на столе покупки, почувствовала облегчение, будто вернула долг. Оставался выбор – запереться в своей комнате или уйти. Находиться рядом с Соней на одной территории не хотелось. Мне этот человек глубоко несимпатичен, и сдерживать себя ради Вани сегодня я была не готова. Предпочла второй вариант – уйти из квартиры. Быстро освежилась, переоделась и поспешила тихонько к двери.
— Ты куда? — Ваня выглянул из своей спальни в одних домашних штанах.
— Прогуляюсь, — я понимала, что веду себя подозрительно, и это не ускользнет от его внимания. — Душно что-то.
— Кондиционер включи, — сложив руки на груди, он подошел еще ближе.
— Вань, мне нужно побыть одной, пожалуйста, — тихо, чтобы его мымра не слышала, наверняка стоит за дверью и подслушивает.
— Лада, что происходит? — требовательно. — Глеб? Родители? — стал строить догадки и следить за моим лицом, ожидая увидеть на нем отражение ответа.
— Настроения нет. Вань, потом поговорим, тебя ждут, — заставила себя улыбнуться и посмотреть в его глаза, из которых не исчезло подозрение.
Вызвав такси, я поехала в одно кафе, располагающееся в центре Москвы, мы были здесь с Бертом. Неплохая кухня и живая музыка. На открытой веранде были свободные столики, заняв самый дальний от входа, я заказала вино и конфеты. Свои. Никто за них меня не попрекнет.
Нет бы отправиться в клуб, выпить пару коктейлей и отжигать до утра на танцполе. Смешно, но мне не хочется. Не то настроение. Мне всего восемнадцать, а чувствую себя старой одинокой теткой, которая коротает время за бутылкой вина, курит и заедает все это сладостями. Ванька звонил второй раз, я пыталась уверить его, что со мной все хорошо, не получилось, видимо, если перезванивает.
— Ты где, Милада? — строго обратился он.
— Вань, я в кафе. Слушаю музыку. Слышишь, играет саксофон?
— Милада, что случилось, когда я был в душе? — устало произнес он.
— Вань, я откуда знаю? — он меня хорошо изучил, чувствовал, когда я пытаюсь врать. Я не была пьяна, потому что выпила всего лишь второй бокал, но голос все равно изменился.
— Что тебе сказала Соня? — никак не успокаивался он.
— Я ее не видела, — это наша с ней война, и тебя, милый друг, я в нее впутывать не стану. Сегодня ей удалось меня задеть, но следующего раза не будет.
— Если ты ее не видела, и она тебе ничего не сказала, зачем ты вернула вино и конфеты? — жесткие стальные нотки в голосе. — Возвращайся домой, мы обо всем поговорим дома, — Ванька был зол, теперь я это отчетливо слышала. А мне захотелось расплакаться и спрятаться у него на груди – до тех пор, пока не услышала всхлипы Сони.
— Ваня, она мне ничего не сказала, это была моя инициатива. У вас романтический вечер, я хотела, чтобы он продолжился, поэтому и сбегала в магазин. Со мной действительно все в порядке, — отпивая из бокала большой глоток, чуть не поперхнулась. Уверенной быстрой походкой к моему столику приближался Тихомиров-старший. Откуда? Как? — Хорошего вечера, — поспешила попрощаться.
— Ты когда собираешься вернуться?
— У меня есть ключи, Вань. Не беспокойся, — сбрасываю звонок раньше, чем возле столика останавливается Глеб.
Милада
— Все настолько хреново, что ты пьешь одна? — Глеб отодвигает стул, садится напротив. Настолько неожиданно было его увидеть, что мне нужно какое-то время, чтобы перестать волноваться. Своим вторжением Тихомиров разрушил те крупицы спокойствия, которые мне удалось выстроить.
В случайное появление Глеба я не верю. Отмечаю, что он до сих пор не переоделся, а значит, домой не заезжал. Гоню от себя мысль, что он все это время был в офисе с Аленой.
— Почему сразу плохо? — откидываясь на спинку стула. Рассказывать ему о своих проблемах и переживаниях я точно не буду. Не быть вам, Глеб Владимирович, моим психотерапевтом.
— Не замечал, что ты куришь, — хмурится, глядя на пепельницу с двумя окурками. Задевает его пренебрежение и злость, которые он плохо скрывает.
— Обычно не курю, — веду плечами, руки складываю на груди. Не хочу, чтобы он лез ко мне в душу. Зачем только стала оправдываться? Какое Глебу дело до того, курю я или нет? — Ты как здесь оказался? — лучше перевести тему. Его манера поведения и тон голоса не располагают к «выканью», довольно легко перехожу на «ты».
— Брат позвонил с наездом, потребовал признаться, не обидел ли я тебя? — смотрит на меня, ждет ответа.
Я не собираюсь упрощать ему задачу. Он меня не обидел, выбил из привычного состояния, обострил чувства и эмоции, заставил мысли метаться. Не обида это вовсе, скорее злость и непонимание. Непонимание самой себя. Внутренний диссонанс. Слишком много Глеба в моей голове. Теперь я оказалась здесь… вот – пью и курю. Как-то так, Глеб Владимирович.
— А ты что ответил? — мне хочется улыбнуться, не вопроса он ожидал.
— Я позвонил Киру и
