Но и здесь я ошибаюсь. Феликс располагается между моих ног, но не торопится орудовать своей этой штукой-убийцей. Нет, вместо этого он снова гладит мои икры, подается чуть вперед и целует! Боже, он целует мои коленки, при этом смотрит, не отрывая взгляда. А я даже не понимаю, когда я потеряла контроль и стала наблюдать за ним.
Каждое его движение, каждое прикосновение языком и пальцами — словно контрольный выстрел. Будто у Багрова где-то встроена карта моих чувствительных зон.
Рвано хватаю воздух, когда его губы проходят в опасной близости от моей промежности. А уж когда я чувствую там настойчивые пальцы, внутри все замирает.
Жмурюсь, чтобы не видеть, не знать, не смотреть.
— Открой глаза, — приказывает Феликс. И вот сейчас его голос становится совершенно иным — такому не возразишь, не откажешь.
Жалобно смотрю на мужчину, готовая сдаться и умолять прекратить, как чувствую горячий язык на узелке плоти. Вздрагиваю, вцепляюсь пальцами в простынь и закусываю губу, чтобы не вскрикнуть.
Понимаю, что проигрываю, что демонстрировать безразличие выходит очень плохо.
— Знаешь, какая ты тут красивая? — врываются в сознание порочные слова.
Распахиваю глаза и ошеломленно фокусирую взгляд на Багрове — он реально смотрит мне между ног. Проводит двумя пальцами по нижним губам, мягко нажимает, будто дразнит. — Пиздец просто, Злата. Ты везде красавица.
Это очень странный комплимент. Он наполнен похотью и банальным желанием трахнуть меня. Я не должна реагировать, не должна вестись на подобное. Я вообще собиралась просто лежать и терпеть!
Но с каждым новым поцелуем, с каждым новым взглядом и новым похабным словечком моя защита дает очередную трещину. И даже мысли о Леше, о том, что Багров просто использует меня для удовлетворения своего эго, не помогают.
Мне ничто не помогает держать оборону.
Его пальцы настойчиво вторгаются в меня, растягивают. Чувствую, что смазки столько, что даже хлюпает. Я не понимаю, почему мое тело так реагирует. Почему я не могу оставаться равнодушной.
— Не упрямься, красота, — ухмыляется Феликс, снова и снова нажимая на какую-то волшебную точку, отчего по телу словно мелкие разряды проходят. — Давай, кончи. Не сдерживайся.
Упрямо мотаю головой, даже не думая о том, что фактически выдаю себя.
— Вредная девчонка, — неодобрительно фыркает Багров, и когда я уже жду, что он психанет и отстанет или просто трахнет, чтобы получить свое, этот страшный человек использует какой-то запрещенный прием — я даже понять не успеваю, что именно толкает меня к обрыву, за которым меня настигает оргазм. Да такой, что сдавленно мычу, стараясь не выдать ни звука.
На глазах выступают слезы от понимания, что я проиграла. И пока занимаюсь тем, что пытаюсь отыскать свою гордость, Феликс оказывается надо мной и медленно заполняет собой.
Замираю, ожидая, что вот-вот снова испытаю боль, и она-то меня и отрезвит. Но вместо этого ощущаю только заполненность, которая не причиняет дискомфорта.
— Дыши, красота, — хрипит Феликс. Он так напряжен в этот момент. Вглядывается в мое лицо, словно ищет там что-то. — Дыши. И не зажимайся.
Закрываю глаза и демонстративно вытягиваю руки вдоль тела. Показывая, что просто потерплю. Но стоит ему сделать первое движение, как внутри что-то отзывается. Слабо, пока совсем чуть-чуть. Но оно есть!
Опять! Снова!
И Феликс чувствует это — вижу по его наглой самодовольной ухмылке, что он все понимает и наслаждается моей капитуляцией.
— Не зажимайся.
Отворачиваюсь в сторону, но в ту же секунду мое лицо возвращают обратно, а губы обжигает жесткий поцелуй. Первый за этот вечер.
Мужчина не просто ласкает или дарит нежность. Нет, он клеймит меня, утверждает свои права, напоминая, зачем я здесь.
Чтобы ублажать его желания…
Всхлипываю, и Багров, наконец, отстраняется, но лишь затем, чтобы спуститься поцелуями ниже, вдоль шеи, к ключицам. И в это время не перестает двигаться во мне.
Снова и снова. Все глубже, все жестче.
Мое лоно словно подстраивается под его размеры — с каждым движением член скользит все легче. А я становлюсь все податливее. В голове туманится, и все, что совсем недавно помогло отрезветь, снова меркнет.
Приходится смириться, что я проиграла. И проигрываю все больше, не контролирую себя, растворяюсь в моменте.
Багров будто чувствует эту перемену, возвращается к моим губам и целует совершенно иначе. Тягуче и глубоко, со вкусом, так, что я окончательно капитулирую.
— Стоило ли упрямиться, — урчит он мне на ухо. — Как же в тебе охеренно, Золотце.
Я не успеваю отреагировать на его слова — его движения становятся отрывистыми, резкими, еще более глубокими и быстрыми. Будто отбойный молоток во мне. И каждый толчок порождает приятный импульс, подпитывающий желание, которое только множится.
— Не сдерживайся, хочу, чтобы ты кричала, — рычит Багров, вколачивая меня в матрас так, что мне кажется, кровать не выдержит. Останавливается лишь на мгновение, чтобы забросить мои ноги к себе на плечи, и продолжает свой безумный темп.
Я так уязвима сейчас. Но вместо того, чтобы прийти в себя от морока, это только подстегивает, усугубляет мое состояние.
— Кричи, — требует Феликс, кладет пальцы на клитор и нажимает, кружит по нему, продолжая меня трахать в безумном темпе.
Мне бы очень хотелось быть сильной и остаться равнодушной ко всему, что происходит. Но я слабая. Мое тело сдается, мышцы сокращаются, а из горла вырывается стон, сдержать, который я не успеваю.
Несколько особенно глубоких толчков, и Багров кончает вслед за мной, наполняя своим семенем.
Отстраненно думаю о том, что, к счастью, врач выписала мне таблетки, и я все же не стала ими пренебрегать. Потому что рожать от такого, как Феликс, я совершенно точно не хочу.
— Пиздец, как хорошо, — довольно выдыхает он, опуская мои ноги и продолжая нависать надо мной. Я же отворачиваюсь к стене, чувствую, что пала ниже некуда. Планировала ведь совсем иначе.
Багров проводит носом вдоль шеи, жадно вдыхает, оставляет след от языка, будто пробует меня на вкус.
— Теперь я могу идти? — сдавленно спрашиваю, не зная, куда деться и как себя вести после всего. Вместо ответа чувствую крепкую хватку на подбородке, а в следующее мгновение встречаюсь с раздраженным взглядом Феликса…
34. Злата
— Думаешь, я с тобой закончил? — в его глазах насмешка, которая лишь в очередной раз напоминает, кто я для него и зачем здесь. Пусть и в красивом антураже, суть от этого не меняется.
Феликс многозначительно смотрит, а затем делает небольшое движение бедрами, и я с ужасом понимаю, что он снова хочет.
— Опять?! Мы же только что… Я не могу!
Мое возмущение просто проигнорировано, а сама я оказываюсь на четвереньках практически лицом в подушку.
— Все ты можешь, красота, — выносит вердикт Багров и буквально врывается в мое тело.
Снова. Он снова это делает. Всего несколько фрикций, а мое, казалось бы, уставшее тело реагирует на него!
Всхлипываю, уткнувшись лицом в локоть, но мой мучитель не довольствуется малым — перехватывает под грудью, кладя ладонь на одну из них. Сжимает до ощутимой боли, одновременно врезаясь особенно глубоко членом.
— Ахх… — сдавленный стон выдаёт меня с головой.
— Упрямая чертовка, — с трудом разбираю шепот мужчины. — Тебя так сладко трахать, и ты хочешь лишить меня этого?
Я не хочу ничего чувствовать, но мои желания перетекают в другую плоскость. Разумные доводы меркнут, остаются где-то там, за скобками происходящего. Мое тело плавится от умелых прикосновений, от того, как настойчивые пальцы нажимают на клитор в такт резких движений, как поцелуи жалят кожу, наверняка оставляя следы.
Все это превращается в бесконечный круговорот ощущений, где каждый новый виток вынуждает все сильнее сдавать позиции.
На моих глазах слезы, но это не останавливает ни одного из нас. Мне так физически хорошо и так горько от этого, что сдержать их не выходит.
